Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Мне очень жаль, – с грустью добавляет Сесил.

– Малыш Тедди тоже поедет с отцом?

Сесил качает головой.

– Нет.

От тревоги я едва не теряю дар речи.

– И куда же она отправила сына Катерины?

– Он остался с бабушкой в Ханворте. С ней он сможет жить свободнее.

– Как сирота?

– В семейном поместье под присмотром родной бабушки мальчик в безопасности.

– Боже, Катерина будет убита горем!

Советник Елизаветы много знает о несчастьях и лишь кивает в ответ.

Я беру себя в руки.

– Мы можем что-то сделать? – тихо спрашиваю я. – Хоть что-нибудь? Как воссоединить семью?

– Пока нет, – осторожно отвечает он. – Но я кое на что надеюсь.

– О чем вы?

– Если брак шотландской королевы с Робертом Дадли не состоится, наша правительница поймет, что другой наследницы, кроме леди Катерины, у нее нет.

– А что, бракосочетание отменяется? – интересуюсь я.

Сесил тщательно подбирает слова.

– Шотландцы раскусили обман, – негромко отвечает он. – Сказали, что примут Дадли, если их королеву объявят наследницей трона Англии. Его пригласили в Эдинбург, а теперь, когда дошло до дела, я думаю, Ее Величество не даст ему приказ ехать. Мы не можем передать им Роберта Дадли. Он останется в Англии.

Это грандиозная новость. У королевы снова нет других протестантских наследников, кроме моей сестры. Делая прерывистый вдох, я понимаю, что Уильям Сесил смотрит на меня.

– Как пожелает Ее Величество, – смиренно говорю я.

Сесил одобрительно кивает.

– Уверен, она рассудит справедливо.

Он достает письмо из внутреннего кармана черного бархатного жакета.

– Это, как положено, сначала доставили мне, однако адресовано оно вам. К сожалению, хороших вестей в нем нет.

По печати Сеймуров в виде крыльев ангела я понимаю, что послание от Катерины, и улыбаюсь ее упорству. Печать была вскрыта, письмо прочитано. Шпионы сэра Уильяма повсюду. Он встает, кланяется мне и уходит, оставляя меня читать послание от моей сестры.

Миловидному юноше Генри Стюарту, лорду Дарнли, выдают паспорт, чтобы он поехал вместе с отцом в Шотландию, и Елизавета отпускает его. На отъезде Генри настаивают советники королевы, Роберт Дадли и Уильям Сесил, которые преследуют собственные цели. Дадли отправит в Шотландию и самого дьявола, лишь бы остаться дома и не брать в жены Марию Стюарт, а Сесил уверен, что Генри – говорящий по-французски, образованный родственник с прекрасными манерами, которого ей навязывает с момента вдовства наша кузина леди Маргарита Дуглас, – сможет отвлечь королеву от попыток объединить свой народ и править им. Он предвидит, что Генри Стюарт станет источником бесконечных неприятностей.

Только мать юноши уверена, что королева Шотландии воспримет его всерьез; Елизавета на такого не клюнула бы. Однако Сесил ожидает, что Генри Стюарт и его отец, граф Леннокс, подружатся с шотландскими лордами, вызовут раздражение влиятельного проповедника Джона Нокса, раздуют давние споры и потребуют семейные земли жены, в итоге внеся такую путаницу в дела Эдинбурга, с которой Мария не справится. Шотландские лорды, неистовые в своей протестантской вере, не потерпят женоподобного франкоговорящего католика из Англии и устроят против него заговор, разрушив хрупкую поддержку, что успела заработать Мария.

Что касается Роберта Дадли, он отчаянно хочет избежать ссылки в Шотландию и супружества с женщиной, презирающей его за прелюбодеяние и убийство жены. Что бы Елизавета ни говорила сейчас, Дадли узнает, что она не простит ему брака с другой. Роберт уверен в неспособности королевы отпустить его и заставляет отправить вместо себя Генри Стюарта, чтобы отвлечь внимание двора Марии, – и ничего больше.

Никто не видит в Генри Стюарте, лорде Дарнли, подходящего мужа и советника для королевы Марии, который может завоевать ее преданность Англии и послужить английским послом и мудрым консультантом. Ему еще нет и двадцати, и всю свою жизнь он провел под строгим контролем матери-католички, которая то баловала, то бранила его. Мальчика вырастили настоящим придворным: он очарователен и привлекателен, с ним весело, он умеет составить компанию. Однако искусным дипломатом, действующим прежде всего в интересах Англии, его никто не считает. Все думают, что он просто глупец, зря тратящий время.

Мне кажется, его недооценивают. Полагаю, за милым лицом Генри скрывается жадная душонка, а с помощью внешности он вполне способен очаровать одинокую французскую королеву, окруженную энергичными и громкими мужчинами дела, настаивающими на своих правах. Не все мы, как Елизавета, желаем возлюбленного, больше похожего на конокрада, чем на знатную особу. Однако ни Сесил (изучавший ее симпатии и антипатии с самого ее детства), ни несведущий Роберт (давно являющийся ее любимчиком) даже представить не могут, что другая женщина может счесть более привлекательным совсем иного мужчину. Я думаю, юный Генри обладает невероятным обаянием, если, конечно, вам по вкусу кукольное личико. Неудивительно, я ведь и сама напоминаю милую куколку.

При всем этом я не в восторге от лорда Дарнли и наблюдаю за тем, как он покидает двор, без сожалений. Он так радуется свободе, что забывает о соперничестве его матери с моей и впервые за все время улыбается мне.

– Моя звезда восходит, и я не забуду вашу сестру, – любезно говорит Генри. – Несомненно, королева выказывает благосклонность нашей стороне семьи. Вы с сестрой станете незначительны, и я замолвлю за вас словечко.

– Она крайне нуждается в союзниках, – спокойно отвечаю я. – Но мы верим в милость Ее Величества.

Генри машет придворным, собравшимся проводить его. Изящно кланяется, будто танцор, и запрыгивает в седло. Его лошадь делает курбет; Генри натягивает поводья и крепко держится, когда она встает на дыбы. Сняв шляпу, он шлет воздушный поцелуй Елизавете, а та благосклонно улыбается в ответ. Он и правда красив, будто ангел. Интересно, как скоро королева пожалеет о том, что отпустила его?

Не прошло и месяца! Рассмеялась бы, не стой я ровно, будто палку проглотила, пока она мечется по комнате.

Сэр Уильям Мэйтланд, советник шотландской королевы, прибывает из Эдинбурга с невероятной просьбой от Марии Стюарт – она желает выйти замуж за благородного подданного Елизаветы, Генри Стюарта, лорда Дарнли. Елизавета белеет от злости и удаляется в свои покои. Сесил и Дадли то заходят к ней, то возвращаются, прямо как беспокойные попрыгунчики. Заходят, чтобы послушать яростные крики: Генри Стюарт так же фальшив, как и его мать Маргарита Дуглас и отец Мэтью Стюарт, граф Леннокс, а Мария – идиотка, он разобьет ей сердце и лишит всех шансов на трон Англии. Возвращаются, чтобы встретиться с членами Тайного совета и узнать, нет ли какой-нибудь юридической лазейки или недозволительных отношений, с помощью которых можно отказать в браке или объявить его недействительным, если женитьба уже состоялась.

Для меня это настоящее представление: крайне смешно наблюдать за тем, как эти высокопоставленные мужчины пытаются разрушить невинный план одной женщины. Они размышляют лишь о собственной выгоде, лишь об успехе своего политического курса, даже не задумываясь о влюбленной молодой девушке, оставшейся без советников, одинокой, при чьем дворе, расколотом от гнева, вдруг появился прекрасный юноша. Куда еще ей обратиться?

– Не такой уж он и замечательный, – говорю я Томасу Кизу.

Стоит холодный день, и мы устроились у огня в его комнате над водными воротами. Один из его служащих караулит главный вход. Заводной механизм опускающейся решетки на водных воротах находится по другую сторону стены, и никто не может поднять его без разрешения Томаса. Он осторожно достает из раскаленных углей кочергу и опускает в котелок с вином. Шипит кипящая жидкость, комната наполняется запахом подогретого вина с пряностями. Томас наливает по чаше мне и себе.

– Утонченная юная особа, – говорит он. – Но, боюсь, не из тех, кто поступает, как велит Господь.

Это крайнее неодобрение из уст Томаса – моего Томаса, который ни о ком плохо не отзывается. Я смотрю на него поверх чаши.

– Разве? Что вам о нем известно?

Он улыбается мне.

– Я слежу за воротами, – напоминает Томас. – Никто не попадет внутрь незамеченным. Я вижу, кто приходит к нему, – и это не самые хорошие люди. Да и сам он часто навещает моих солдат, – резко добавляет он. – Пьет с ними, когда они не на службе. Больше ничего не скажу, это неподобающе.