Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Безбрачие – это глас свыше, – замечает Джон Ди, и я с трудом сохраняю серьезное выражение лица, представив Елизавету монашкой. На опустившую голову Томазину даже не смею смотреть.

Чуть поодаль от нашего узкого круга фрейлины, вздыхая от скуки, переступают с ноги на ногу. Придворные выстроились вдоль стен и общаются между собой, кое-кто от усталости опирается на деревянные панели. Никому не разрешается сидеть, хотя Джон Ди читает свою книгу уже два часа.

Ди берет еще одну страницу и показывает королеве, и в этот момент в комнату с поклоном тихо заходит Уильям Сесил.

– Извините, что прерываю ваши занятия, – негромко говорит он. – Однако вы просили сообщить, как только Мария Стюарт позволит мужу леди Маргариты Дуглас попасть в Шотландию.

Мой симпатичный родственник Генри Стюарт, зевавший в углу, уловил в шепоте имя матери и вскинул голову, но Елизавета и Сесил беседуют лицом к лицу.

– Неужели королева Мария согласилась? – восклицает Елизавета, пряча улыбку за пестрым веером.

Сесил кивает в ответ.

– Да, согласилась.

Она берет Сесила за рукав и притягивает к себе. Только нам с Томазиной слышна их приглушенная беседа.

– Я просила сообщить лишь потому, что была уверена – она не пустит его на шотландскую землю, – шепчет Елизавета. – Просто хотела отвлечь и побеспокоить Марию во время ее переговоров с доном Карлосом из Испании.

– Тогда вы получили больше, чем хотели, – льстиво отзывается Сесил. – Вы перехитрили ее, ведь Мария разрешила въезд в Шотландию и графу Ленноксу, и его сыну, а они, будучи католиками, разлучат ее с протестантскими советниками. Пустить их или лучше оставить юношу здесь?

Елизавета подзывает Генри Стюарта, лорда Дарнли, светловолосого молодого человека, обладающего девичьей красотой. Являясь сыном леди Маргариты Дуглас, он приходится мне родственником, но я не могу сказать, что нас объединяют семейные чувства. Мне никогда не нравилась его мать, получающая удовольствие от несправедливости Елизаветы, – Маргариту отпускают, тогда как моя сестра остается в заточении, ее род преуспевает, а семья Катерины теряет положение в обществе. Маргарита наверняка считает себя наследницей престола, хотя все знают, что это должна быть Катерина.

Сам Генри Стюарт вернулся из Франции, чтобы служить при дворе, как птичка в клетке: он выводит трели на радость королеве, но его так и не выпускают. Мать считает, что он неотразим, и готова выставить его на обозрение. Всем известный секрет заключается в том, что Маргарита надеялась женить его на Марии, королеве Шотландской, но та в первые дни вдовства не поддалась обещаниям, слетавшим с его красных губ. Теперь Генри низко кланяется Елизавете и кивает мне, но мы не тратим время друг на друга. Этого тщеславного юношу мало интересуют девушки любого роста. В чем он преуспел, так это в доставлении удовольствия более взрослым женщинам, вроде его матери или королевы, которые любят общество симпатичных мальчиков. Самому же ему нравится только напиваться и бродить по городу в поисках неприятностей с другими миловидными юношами. В любом случае, я не привлекаю его внимания, а Генри и не пытается заинтересовать меня.

– Можешь передать отцу, что по моей просьбе он получит паспорт от королевы Шотландии, – говорит Елизавета Генри Стюарту.

Он краснеет, как девчонка, и падает на одно колено. Королева выказывает благоволение.

– Желаешь поехать в Шотландию с ним? – спрашивает она.

– Я не оставлю вас! – восклицает Генри, будто ему разбили сердце. – Прошу извинить меня, я поспешил с ответом. Я сделаю все, как вы прикажете, независимо от решения отца. Но не хочу менять этот двор на другой. Разве можно сменить солнце на луну?

– Тебе придется поехать, если ты нужен отцу, – повелевает Елизавета.

Его взгляд блестит, когда он смахивает с глаз длинную челку; Генри очарователен, точно щенок золотистого спаниеля.

– Мне нельзя остаться?

Королева протягивает к нему руку и убирает светлые локоны с лица цвета лепестков роз.

– Можно, – снисходительно отвечает она. – Я без тебя не обойдусь. Пусть твой отец, граф Леннокс, едет улаживать дела с землями, а ты, как маленькая птичка, останешься в моем надежном гнезде.

Сесил изумленно вскидывает брови, услышав обожающий тон Елизаветы, но ничего не говорит. Генри Стюарт отваживается поймать руку Ее Величества и поднести к губам. Елизавета с улыбкой позволяет ему эту вольность.

– Я никогда вас не оставлю, – обещает он. – Я бы не перенес разлуки.

Конечно же, Генри не покинет королеву, ведь Томасу Кизу приказано не выпускать его за ворота. Однако притворная куртуазная любовь важнее обычной правды.

– Знаю, никогда не оставите, – мурлычет Елизавета, будто толстая кошка, наслаждаясь вниманием юноши.

– Я не как Роберт Дадли. Он ведь едет в Шотландию, чтобы жениться на королеве? – спрашивает Дарнли, добавляя ложку дегтя в бочку меда.

Лицо королевы подергивается под слоем белил.

– Он едет из любви ко мне, – заявляет Елизавета.

Джеймс Мелвилл, шотландский чародей с мягким голосом, нанятый его королевой, чтобы обманом заставить Елизавету объявить Марию наследницей, прибывает ко двору в конце лета. Дни стоят теплые, однако ночью становится все холоднее; листья меняют цвет, пылая оттенками бронзового, золотого и красного. Елизавета, любительница жаркой погоды, не бросает летних развлечений и настойчиво требует устроить плавание на королевской барже, чтобы посмотреть закат с реки, хотя в сумерках из долины дует холодный ветер.

Королева приглашает шотландского дипломата сесть рядом с ее троном в центре баржи. С одной стороны устроилась я, с другой – Кэт Эшли, вернувшая благосклонность Елизаветы. Карлица Томазина стоит на коробке на носу баржи, разглядывая серебристый поток. Я отворачиваюсь от нее. Не хочу смотреть, как она машет рыбакам и гребцам на верейках, словно ребенок.

Елизавета шепчется с шотландским советником, явно надеясь сохранить беседу в секрете. Однако я понимаю, что скрыто за его скромной улыбкой, с такой же легкостью, с какой моя сестра Джейн понимала греческий. Я точно знаю, что королева просит его убедить Марию Стюарт выйти замуж за Роберта Дадли, а в награду она получит права Катерины и будет названа преемницей Елизаветы. До тех пор она обещает Мелвиллу держать Катерину под домашним арестом, подавлять все кампании и публикации в ее поддержку. Елизавета желает назначить Марию, королеву Шотландии, своей наследницей, тогда как моей сестрой все будут пренебрегать до свершения уговора.

Я не осмеливаюсь глянуть на Кэт Эшли, которая, должно быть, осуждает это безумие так же, как Мелвилл, как Уильям Сесил и сам вынужденный жених Роберт Дадли. Мы все считаем, что, когда придет время отъезда, Елизавета не сможет отпустить его. Мы все считаем, что Мария не обрадуется отвергнутому любовнику. Мы считаем, что Роберт Дадли, несмотря на безмерное тщеславие, не отважится встать на один уровень с королевой, которая еще не скомпрометирована физической близостью с ним. Тем не менее Елизавета дает понять, что настроена решительно; она все что-то шепчет и шепчет с настойчивостью на ухо шотландскому посланнику, и тот наконец-то согласно кивает, кланяется и отходит.

Елизавета откидывается на спинку трона и с улыбкой говорит своей любимой Кэт:

– Он все сделает. Он убедит ее, и она выйдет за Дадли.

– Я понимаю, ради чего будет стараться Мелвилл, ведь для него сделать свою королеву наследницей трона Англии – это большая награда. Но согласится ли Дадли? А вы сами?

Елизавета поворачивает голову.

– Я могу доверить Роберта только ей, – приглушенным тоном отвечает королева. – И ее только Роберту. Выйди она за дона Карлоса или французского герцога, рядом с нами поселился бы враг, а через реку Твид хлынули бы католические священники. Но Роберт спасет меня, как спасал раньше. Он женится на Марии и подчинит ее себе.

– Вам ведь придется отпустить его, – осторожно замечает Кэт. – Отдать другой женщине.

– Возможно, это случится не так уж скоро, – неопределенно говорит Елизавета. – На приготовления уходит много времени, верно? И мы иногда можем бывать втроем. Устроим Северный двор в Йорке, Ньюкасле или Карлайле, и так каждое лето. Организуем Совет Севера, и Роберт будет им командовать. А как только Мария забеременеет, он вернется в Англию.

– Забеременеет, – повторяет Кэт, не сводя глаз с лица королевы. – Она молода и готова к продолжению рода. Говорят, Мария по ночам плачет в подушку, мечтая о муже. Вдруг она влюбится в сэра Роберта и это будет дитя любви? Что вы почувствуете, узнав, что Мария носит его ребенка? А как поступит он, если у него родится наследник трона Шотландии и Англии? Не боитесь, что он тоже полюбит Марию? Какой мужчина не будет любить свою супругу в таком случае?

Лицо Елизаветы под слоем белил становится бледнее. Наверное, живот у нее сводит от ревности.

– Он должен стать отцом принца, – защищает королева свою идею. – Этот человек полностью подходит для владения королевством. И возможно, пройдет так много времени, что, когда они поженятся, Мария будет уже слишком стара для родов.

– Ей двадцать один, – напрямую говорит Кэт. – Надолго ли вы сумеете затянуть все это?

Елизавета прикрывает плечи мехом и обращает свое яростное лицо ко мне. Я вздрагиваю от ее мрачного взгляда.

– Все лучше, чем терпеть ее сестру, – резко заявляет она, кивая рыжей головой в мою сторону. – Я не вынесу соперников вблизи. Не позволю ей обустраивать семейное гнездышко с Сеймуром и помещать герб Англии на свой геральдический щит. Все готовы переметнуться на ее сторону, но я не допущу, чтобы при моем дворе была молодая женщина вроде Катерины Грей, которую все сравнивают со мной.