– Красавица моя, хоть я не лорд и не писарь, но это не очень мудрое решение. Королева не из тех, кто прислушивается к мнению других. Даже если все жители Англии будут придерживаться одних убеждений, она поступит по-своему. Помните, Елизавета была единственной принцессой-протестанткой, отстаивавшей свою веру, когда правила ее сестра? Даже тогда она не передумала, хотя, казалось, против нее выступала вся страна, от самой королевы до испанцев. Полагаю, одной книги недостаточно, чтобы убедить ее.

– Она следовала всем правилам, это верно, – нехотя соглашаюсь я. – Помню, жаловалась, что вынуждена посещать мессу.

– И уходила оттуда раньше, якобы ей нездоровилось, – напоминает Томас. – Показывая всем, что она просто не переваривает католиков.

– Да, но публикацию книги поддерживает Уильям Сесил, – настаиваю я. – И Роберт Дадли тоже. То, о чем сегодня думает Сесил, завтра королева объявляет в своей речи. В конце концов она прислушается к его совету. А книгу заказал именно он со своим шурином и советниками, и он добьется ее печати. Королеве придется объявить Катерину наследницей, особенно когда на этом настаивают все члены Тайного совета, а христианский народ уверен в действительности ее брака.

Часы отбивают час.

– Мне пора, – говорю я, хотя не желаю покидать его теплые объятия.

Томас поднимает меня со своих колен, ставит на пол и, наклонившись, аккуратно расправляет мое платье и складки на рукавах, прямо как личная горничная. Он касается моего чепца и приглаживает гофрированный воротник.

– Ну вот. Самая прекрасная леди при дворе.

Томас открывает дверь караульного помещения и выглядывает.

– Никого, – сообщает он и отступает, чтобы пропустить меня.

Порошит снег, и я, укутавшись в накидку, пересекаю внутренний двор от главных ворот до лестницы, ведущей к саду, где, к несчастью, сталкиваюсь с самой королевой, которая возвращается после игры в шары на замерзшем газоне. На ней красный бархатный чепец, отороченный мехом горностая. Елизавета держит Роберта Дадли под руку, ее щеки порозовели от холода, глаза блестят. Я делаю шаг назад и приседаю, пряча кольцо с рубином в карман накидки, пока на нем не остановился внимательный взгляд ее темных глаз.

– Ваше Величество.

За ними идет Томазина, королевская карлица, которая строит мне смешную рожу, будто спрашивая, где это я была. Я совершенно не обращаю на нее внимания. Томазина не имеет никакого права любопытствовать, а я не обязана ей отвечать, и если из-за ее действий королева начнет задавать мне вопросы, я позже найду эту коротышку и скажу, чтобы не лезла в чужие дела.

– Леди Мария, – неприветливым тоном обращается ко мне Елизавета. Не представляю, чем я могла ее обидеть, но она явно раздражена. – Почтите меня своим присутствием во время одевания перед сегодняшним ужином?

Я не вижу, но чувствую обнадеживающую улыбку Роберта Дадли, потому что не смею отвести взгляд от блестящих темных глаз Елизаветы.

– Конечно, Ваше Величество, – смиренно отзываюсь я. – Это честь для меня.

– Так не забудьте, – злобно бросает она и проходит мимо с гордым видом.

Я снова делаю реверанс, а подняв голову, замечаю сочувственную улыбку Роберта Дадли и нахальное подмигивание Томазины. Дадли следует за королевой, а карлица медлит.

– Кто-то пишет книгу о вашей сестре. Она только что узнала об этом и поэтому так негодует, – объясняет Томазина. – Видимо, там собираются написать о том, что ваша сестра будет следующей королевой Англии, а вы – сестрой королевы и тетушкой будущего короля. Только подумать – коротышка вроде меня и так близко к трону.

– Я вовсе не как ты, – хладнокровно возражаю ей.

– Неужто вы вырастете, если сестре водрузят огромную корону на голову? – улыбаясь, спрашивает она. – Станете ли выше, сделай она вас герцогиней?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я отворачиваюсь, но Томазина хватает подол моего платья своей маленькой квадратной ладонью, так похожей на мою собственную.

– В чем дело? – гневно реагирую я. – Отпусти. Хочешь закатить ссору посреди двора, как мальчик-паж?

– Кое-кто заплатил бы неплохие деньги за подобное зрелище, – смеется она. – Правда, я всегда зарабатывала на жизнь тем, что я миниатюрная леди, а не карлица-весельчак.

– А мне вообще не приходится работать, – величественно заявляю я. – И мой рост тут ни при чем. Буду благодарна, если ты отпустишь мое платье.

Томазина отпускает, но на лице остается дерзкая улыбка.

– Книгу действительно пишут, леди Мария, – отрывисто говорит она. – Писари собирают ее по кусочкам. Из архива украли страницу, доказывающую, что Генрих VIII назвал вашу семью наследной, есть и доказательства законнорожденности вашей линии, свидетельство того, что все вы трое – леди Джейн, леди Катерина и вы – рождены в Англии, принадлежите к королевскому роду и протестанткой вере.

– Не смей упоминать Джейн, – предупреждаю я.

– Похоронена в маленьком гробике, будто детском! – глумится Томазина. Я разворачиваюсь и ухожу прочь, но она семенит за мной и, обогнав, встает у меня на пути. – Выслушайте до конца, ради своего же блага. В докладах писарей из Франции и Испании вашу сестру Катерину называют законной наследницей. Королева в ярости. Если эту книгу заказали вы, скажите своим исследователям бежать прочь. Дядя пусть едет во Францию поправлять здоровье, да и сами сидите тихонько и не бегайте целоваться с привратником.

Я едва скрываю свое изумление.

– Я многое замечаю, – быстро добавляет карлица. – Вы и сами знаете, как это получается. На нас никто не обращает внимания.

– Зачем тебе предостерегать меня, если ты живешь в тени королевы? – интересуюсь я.

– Потому что мы обе коротышки, – напрямую отвечает Томазина. – Мы обе маленькие женщины в большом опасном мире. Невысокий рост связывает нас, как бы вы это ни отрицали. Поэтому я и говорю: не задевайте ее. Она и так обозлена на всю вашу семью.

Томазина с наглым видом кивает мне, будто пытаясь втолковать сказанное, а потом бросается бежать через весь двор, словно маленькая девочка за учительницей. За ней захлопывается дверь, ведущая на личную лестницу Елизаветы.

Виндзорский замок.

Весна 1564 года

С неукоснительной учтивостью я обслуживаю Елизавету в течение ужасной холодной весны, и хотя она просит у меня веер щелчком пальцев и жалуется, что я царапаю ей шею, застегивая сапфировое ожерелье, ничего больше против меня она сказать не может.

Я даже не бросаю взгляд на карлицу Томазину, чтобы поблагодарить ее за предупреждение, и, если во время танцев мы вдруг оказываемся рядом, перехожу на другое место. Я не признаю, что мы связаны из-за своих крошечных стоп. Не желаю вступать в женское общество низкорослых. Конечно, я вижу схожие черты в Томазине: перекатывающаяся походка коротких ног, вечно задранное вверх лицо в попытке расслышать беседу, что ведется высоко над ее головой. Думаю, у нее тоже болит спина после долгой езды на лошади, и мы обе терпеть не можем, когда к нам обращаются как к детям, путая рост с возрастом и мудростью. И все же я никогда не дам понять, что мы одинаковые. Просто похожи внешне, вот и все. Елизавета ведь не называет кузиной каждую рыжеволосую женщину, а леди Маргарита Дуглас не считает лошадей своими родственницами. Внешность – ничто по сравнению с происхождением. Я из королевского рода и вовсе не карлица, я из семьи Грей и не буду служить чей-то симпатичной игрушкой. Я одна из наследниц трона Англии, а Томазина от своих предков унаследовала лишь короткие кости.

Однако как-то вечером в начале весны мы идем на ужин, и я замечаю непривычное отсутствие Уильяма Сесила. Подхалимство и хороший настрой Роберта Дадли при этом кажутся натянутыми. Елизавета же ощетинилась, точно кошка, на которую вылили ведро воды из окна – все видят ее раздражение. Похоже, лишь карлица Томазина знает, кто был настолько глуп, чтобы перейти дорогу королеве, но я не могу заставить себя спросить у нее.

Когда начинают убирать со столов, Роберт Дадли наклоняется через руку королевы, и писарь по ее кивку передает стопку бумаг. Дадли с поклоном берет их и выходит из зала. Я украдкой скольжу вдоль стен, пряча голову за стульями с высокой спинкой, сталкиваюсь с Робертом у огромных дверей и выхожу вместе с ним.

– Леди Мария, – кланяется он мне.

За нами закрывают двери, и мы остаемся за пределами взоров двора.

– Что-то случилось? – напрямую спрашиваю я.

Он низко наклоняется, чтобы говорить как можно тише.

– Да. Кто-то – вероятно, французский посол – передал королеве книгу, поддерживающую право вашей сестры леди Катерины на трон.

– Леди Хартфорд, – называю я ее титул по мужу.

Дадли бросает на меня хмурый взгляд.

– Леди Катерины, – повторяет он. – Сейчас не время защищать брак, который королева признала недействительным.

Я всматриваюсь в темное лицо мужчины, чей брак тоже признали бы таковым, не будь его жена очень кстати убита.

– Мы знаем правду, – непреклонно отзываюсь я.

– Вот и авторы опубликовали то, что, по их мнению, является правдой, – невозмутимо продолжает он.

– Разве не вы заказали эту книгу? – спрашиваю я, зная, что так и есть.

– Нет, – врет Дадли. – А все связанные с ней пострадают. Королева выписала указ на арест вашего дяди Джона Грея, автора книги Джона Хейлза и его помощника Роберта Била, а также Фрэнсиса Ньюдегейта, отчима Эдуарда Сеймура, и даже лорда-хранителя Николаса Бэкона за то, что высказался в пользу вашей сестры.