– Никогда. Я никогда от тебя не отрекусь.

Я протягиваю к нему руки, а он снимает штаны и приближается ко мне. Мы полны безудержной страсти. До разлуки длиной больше года мы были юными влюбленными, которые не могли насытиться друг другом. Как же я ждала этого момента и желала его прикосновения. Он замирает надо мной, вглядывается в мое полное восторга лицо.

– Любовь моя, – шепчу я ему, и он набрасывается на меня, как сокол на приманку.

* * *

У нас есть всего час, и, когда Нед вылезает из моей постели, а я помогаю ему натянуть рубашку, это напоминает о дне нашей свадьбы, когда мы одевали друг друга, путаясь в завязках, и мы с Джейни спешили домой к ужину.

– А теперь дай-ка посмотреть на моего сына! – говорит Нед.

Я веду его в комнату горничной, где наш ребенок спит в колыбельке рядом с ее кроватью. Рука служанки вытянута, чтобы она могла покачать его, когда малыш зашевелится. Он сладко спит, лежа на спине, руки сжаты в маленькие кулачки над головой, щеки розовые, на верхней губе – маленький розовый прыщик от сосания молока.

– Боже, он прекрасен, – шепчет мой муж. – Я и представить не мог. Думал, маленькие дети уродливы. Он красив, точно маленькая куколка, – весь в тебя.

– И упрям, как ты, – добавляю я. – Совсем не похож на милую куколку, если ему что-то не нравится. Когда хочет есть, вопит, точно оголодавший лорд, и не терпит задержек в кормлении.

Мы тихонько идем обратно в мою комнату.

– Ты сама его кормишь?

– Больше некому! – смеюсь я, глядя на его ошеломленное лицо. – Воспитываю его, будто нищенка, вечно держащая ребенка у груди. Даю ему свое молоко и любовь, вот он и растет хорошо.

Нед целует мои руки, губы, лицо, целует меня, как изголодавшийся мужчина, готовый съесть что угодно.

– Ты ангел. Настоящий ангел для него и меня. Завтра вечером я снова приду.

– Ты можешь прийти еще? – Я с трудом могу в это поверить. – Каким образом?

Нед издает очаровательный смешок, который я так давно не слышала.

– Мы во всеуслышание объявлены грешными любовниками, и теперь, похоже, нам разрешается бывать вместе, хотя запрещалось, пока мы считались мужем и женой. Сэр Эдуард кивнул мне, как бы говоря, что если уж нас так сурово наказывают за грех, то этим грехом можно наслаждаться. Я сунул стражу монету, и он привел меня сюда.

– Мы можем быть вместе? – Я не прочь провести остаток жизни в Тауэре, если нам позволят спать в объятиях друг друга и Нед сумеет видеться с сыном.

– Не на такую совместную жизнь я рассчитывал, но пока это лучший вариант, – отвечает он. – И я все равно не теряю надежду. Елизавета не может игнорировать всех своих советников, а Уильям Сесил и Роберт Дадли знают, что мы виновны лишь в одном – любви. Они наши друзья и хотят видеть на троне протестантского наследника, и он у нас есть. Они будут действовать против Марии Стюарт и никогда не примут ее. Я не отчаиваюсь, любовь моя.

– И я тоже. – Благодаря его словам ко мне возвращается храбрость. – Я не стану отчаиваться, пока я рядом с тобой.

Тауэр, Лондон.

Лето 1562 года

Несмотря ни на что, несмотря на королевскую злобу, мы счастливы. Мать Неда посылает ему арендную плату за земли и проценты от вложений, так что он богатый узник. Нед подкупает стражников и приказывает им делать все, что мы захотим. Он приходит ко мне каждый вечер, и мы вместе ужинаем, играем с малышом и занимаемся любовью. Дневное время превращается в сплошное ожидание, во время которого я учусь, ухаживаю за сыном и пишу письма друзьям при дворе. Сэр Эдуард, комендант Тауэра, разрешает мне гулять в саду и брать с собой мальчика. Я раскладываю шаль на нагретой солнцем траве, и Тедди лежит, дергая ножками и рассматривая чаек, кружащих в голубом небе над ним.

Настоящая жизнь начинается ночью, когда охранник тихонько впускает Неда в мою комнату, и мы разговариваем и читаем вместе. Он смотрит, как я кормлю сына, пеленаю его и отдаю на ночь служанке, а потом мы лакомимся деликатесами, что прислала мать Неда из Ханворта, и угощениями, отправленными в Тауэр жителями Лондона.

Каждый день то мне, то Неду передают записку или письмо от кого-то, обещающего поддержку в случае, если мы опротестуем свой приговор. Некоторые желают предоставить убежище, реши мы сбежать. Пара человек даже предлагают собрать армию и освободить нас. Все послания мы сразу сжигаем и не говорим о них. Елизавета объявила нас грешниками: ей не нужно вешать на нас более серьезные преступления. Мы не дадим ей повода судить нас за измену.

В любом случае, этим летом королева не обращает на нас внимания. Вероятно, считает, что сделала все возможное, чтобы обесчестить нас, и теперь занимается другими раздорами. Елизавета арестовала свою ближайшую подругу и фрейлину Кэт Эшли – та осмелилась порекомендовать ей помолвку с Эриком, королем Швеции. Ее совет по поводу замужества оскорбил королеву больше, чем прежние слова Кэт о том, что Елизавету считают шлюхой. Как предсказать, что вызовет страх королевы? Никто не знает, каким будет ее следующий шаг. Она так жестока и так напугана, что заключила под арест свою любимую наставницу, женщину, которая, по словам Елизаветы, была ей как мать.

– И в чем ее обвиняют? – спрашиваю я у Неда.

– Ни в чем, – говорит он. – Обвинений нет. Елизавета не следует собственным законам. Кэт Эшли арестовали по ее капризу. Одному Богу известно, что ее ждет. Может, королева сообщит, в чем та провинилась, или просто подержит ее в заключении, а потом отпустит и восстановит в фаворитках. Возможно, тем же указом она освободит и нас.

Мы, жертвы зависти или страхов Елизаветы, арестованы без причины, нам не предъявлены обвинения. И нас таких несколько. Моя кузина Маргарита Дуглас содержится под строгим домашним арестом, ее постоянно допрашивают, подозревая участие во множестве шпионских заговоров. Ее супруг, Мэтью Стюарт, граф Леннокс, где-то в Тауэре, как и мы, хотя не был замечен ходящим по крыше или даже выглядывающим из окна. Боюсь, его держат в одиночестве, и при таком обращении долго он не протянет. Граф никогда не был любимцем королевы, а его жена – соперница Елизаветы в наследовании престола. Ему не хватит духа пережить вражду с королевой. Их сын Генри Стюарт тоже слишком слаб, чтобы встретиться лицом к лицу с Елизаветой; лучше бы он сбежал во Францию. Двор полнится слухами о том, что кузина Маргарита наняла некромантов и гадалок, что она предсказала смерть Елизаветы, что заставила Марию Стюарт выйти замуж за Генри и объединить Англию с Шотландией под его правлением…

– Что? – перебиваю я Неда. – Как Елизавета такое терпит? Если все это правда, почему Маргариту держат в Шине, будто за несерьезную провинность, а нас – под замком в Тауэре, хотя мы ничего такого не сделали?

– Если подтвердятся слухи про некромантию, ее могут сжечь как ведьму, – серьезным тоном говорит Нед. – Я не завидую тому, что она в Шине, ведь против нее выдвигают такие обвинения. Ее могут забрать из Чартерхауса на казнь в Смитфилд без суда, если будет доказано, что Маргарита пользовалась услугами ведьмы для предсказания смерти королевы.

Малыш у меня на руках спит, прижавшись к моей груди. Я обнимаю его крепче, и он ворочается.

– Неужто Елизавета и правда решится убить собственную кузину? – тихо спрашиваю я у Неда. – Может ли она пойти на такое?

Нед качает головой. Он не знает, на что способна королева. Никто не представляет, что она может сделать.

– У меня есть новости, – прерываю я молчание. – Я должна кое-что тебе рассказать. Надеюсь, ты обрадуешься.

Он подает мне раннюю клубнику, подарок с полей Кента от неизвестного друга.

– Говори.

– У меня не было менструации, и я думаю, что беременна. – Я стараюсь улыбнуться, но губы дрожат. Вдруг Нед разозлится, потому что это лишь прибавит нам неприятностей? Выронив ложку, он обходит стол, становится рядом со мной на колени и обнимает. На этот раз его счастье ничем не омрачено. Он заключает меня вместе с Тедди в теплые объятия.

– Это замечательная, самая замечательная новость, – говорит Нед. – Только подумать – ты так здорова, а я так силен, что мы способны зачать ребенка в этом страшном месте, повидавшем столько смертей. Слава Господу за то, что принес свет во тьму! Это похоже на чудо. Появление малыша в тюремных стенах будто оттесняет саму смерть.

– Ты правда счастлив? – хочу удостовериться я.

– Бог мне свидетель! Да! Чудесная новость!

– Мы расскажем сэру Эдуарду?

– Нет. Никому не будем говорить, – решает Нед. – Сохраним все в тайне, как и в первый раз. Ты сможешь держать это в секрете от служанки и от фрейлин?

– Если я долго буду оставаться стройной, как тогда, то заметно станет только в последние месяцы. До этого почти не было видно.

– Значит, сами выберем, когда и где все рассказать, – говорит Нед. – Давай сохраним эту тайну и используем с толком. О, любовь моя, я очень рад. Ты хорошо себя чувствуешь? Как тебе кажется, это снова мальчик?

Я смеюсь.

– Еще один наследник для Елизаветы? Думаешь, она обрадуется очередному кровному родственнику?

Его улыбка черствеет.

– Полагаю, она не сможет отрекаться от наших сыновей, если их будет двое.

– А если это девочка?

Нед целует мою руку.

– Тогда мы назовем ее Катерина-Джейн в честь ее прекрасной матери и праведной тети. Да благословит Господь вас троих, несправедливо заключенных в Тауэре: мою дочь, ее мать и ее тетушку.

Тауэр, Лондон.