– Мне не следует об этом говорить, – шепчу я.

Меня охватывает ужас от того, что посол решается на такие открытые разговоры со мной. Слава богу, нас никто не видит и не слышит, кроме кого-то из прислуги Уильяма Сесила, кто совершенно случайно попался нам навстречу.

– Ваше превосходительство оказывает мне слишком большую честь. Я не могу слушать подобные заявления без разрешения моей кузины, Ее королевского Величества.

– О, нет никакой необходимости говорить ей о нашем разговоре, – быстро отвечает он. – Я обращался к вам исключительно конфиденциально, чтобы вы поняли, какие возможности вам доступны. Если они вам интересны.

– Нет, они мне совершенно не интересны, – уверяю его я и говорю чистую правду.

Мне больше не нужна корона. Я хочу быть женой, а не злобной королевой – синим чулком. Мне нужен муж, и им должен быть только Нед. Я не вынесу прикосновения другого мужчины. Если я доживу до престарелого возраста, до целых пятидесяти лет, мне все равно не нужен будет никто другой.

Мы проходим друг мимо друга в галереях, на ужинах, по пути в часовню и сохраняем мучительное молчание.

Я знаю, что он все еще любит меня. Я вижу, как он смотрит на меня через всю часовню, когда я прикрываю лицо руками, и он не видит, как я наблюдаю за ним сквозь пальцы. Он выглядит так, словно заболел от тоски, а мне нельзя утешить его.

– Клянусь тебе, он любит тебя, как прежде, – горестно заверяет меня Джейни. – Он иссох уже весь, Катерина. Но наша мать запретила ему разговаривать с тобой и предупредила, что королева будет в ярости, если обо всем узнает. Нет, я не вынесу этого, я не могу смотреть, как вы мучаетесь в разлуке. Я теперь ему говорю, что он болен более страшной болезнью, чем я. А лекарство от нее у него прямо под носом! Это ты!

– Ах, если бы ваша мать только поговорила с Елизаветой! – отзываюсь я.

Джейни качает головой.

– Она не посмеет. Она сказала мне, что Тайный совет сказал Елизавете, что она должна найти тебе безопасного мужа, и немедленно. Сейчас, когда войска английской армии готовятся к сражению с французами на землях Шотландии, они ужасно боятся, что ты выступишь против нее или уедешь из страны. Они боятся, что испанцы подчинят тебя своему влиянию. Поэтому они хотят понадежнее упрятать тебя под венец с каким-нибудь безродным англичанином, который удержит тебя дома и понизит твои шансы на получение короны.

– Да не поеду я в Испанию! – в отчаянии восклицаю я. – Зачем мне это? Куда мне ехать? Единственный в мире мужчина, за которого я выйду замуж, живет здесь! Мне не нужен никакой эрцгерцог! И с какой стати я должна выходить замуж за безродного англичанина? С чего я должна терпеть такой позор?

Я в ужасе от известий Джейни, меня пугает перспектива быть выданной замуж за простолюдина и последующее забвение. Но мне становится еще страшнее, когда я узнаю, что шотландцы предлагают мне брак с моим кузеном, графом Араном, вышедшим в отставку ухажером Елизаветы. Они предлагают Англии дать им протестантскую королеву, чтобы восставшие лорды могли встать за мной и графом Араном и победить французов. Они хотят выдать меня за графа и сделать королевой Шотландии.

– Что мне делать? – спрашиваю я Джейни. – Неужели они лишились рассудка? Когда они прекратят искать мне партию среди самых немыслимых кандидатов? Она что, признала во мне принцессу только для того, чтобы с моей помощью заключить союз повыгоднее? Ты должна сказать Неду, что меня непременно похитят, если он не спасет меня.

Но Нед меня не спасает: он не может прийти мне на помощь. Ему запретила это его мать, а она не из тех женщин, которым можно не повиноваться. Поэтому он может только с тоской взирать на меня и проходить мимо.

Роберт Дадли для меня ничего не делает. Он тоже думает только о себе и Елизавете. Сейчас, в это опасное время, он находится рядом с ней каждый день, и мне иногда кажется, что, если только Елизавета отпустит его руку, она сразу же потеряет рассудок.

Разумеется, заговаривает со мной именно Уильям Сесил, который знает все обо всех.

Выходя после собрания Тайного совета, он мне низко кланяется и предлагает свою руку, чтобы прогуляться со мной по галерее, ведущей в комнаты королевы. Я слегка шевелю пальцами, показывая, что хочу освободиться от его прикосновения, но он продолжает мягко и тепло держать мою руку на своем локте, так что мы вместе с ним входим в ее покои. По решительно поджатым накрашенным губам королевы я понимаю, что один из них либо они оба решили, что меня следует держать поближе и для этой цели они придумали и поставили маленькую увертюру, которую я должна была для них исполнить.

– Ах, кузина Катерина! – восклицает она, повернувшись ко мне от Роберта Дадли, как будто я ее интересую гораздо больше, чем он. – Дорогая моя кузина!

Мой ответный поклон показывает максимум моего пренебрежения к ней, на который я сейчас могу отважиться.

– Кузина Елизавета, Ваше Величество, – произношу я в ответ на ее подчеркнуто родственное обращение.

– Проходи, посиди со мной, – говорит она, указывая на стул возле ее кресла. – Я едва видела тебя сегодня.

Это был далеко не единственный день, когда мое отсутствие ее не волновало совершенно, но она впервые пригласила меня посидеть с ней. Я быстро бросила взгляд в сторону Неда, чтобы понять, что он наблюдает за этим представлением, и заметила, что его лицо замерло, как будто он не рисковал даже улыбаться мне. Он даже опустил глаза. Надо же, как он боится разгневать королеву! А я ощущала себя, как мышь под лапой огромной толстой рыжей кошки.

– Ах, какая прелестная собачка! – восклицает Елизавета.

Я опускаю взгляд на Джо, которая прижалась к моим ногам так, словно испугалась, что я, подчиняясь придворному протоколу, подарю ее королеве, которая смотрит на нее без капли тепла во взгляде.

– Ах, я люблю Катерину как родную дочь, – произносит Елизавета, обращаясь к воздуху над моей головой. Даже она, великая лгунья, не отваживается посмотреть мне в глаза.

Все присутствующие принимают это заявление, не показывая удивления на лицах.

Но я замечаю жгучий интерес в глазах испанского посла.

– Она мне как дочь, – громко повторяет она.

Затем, словно осознав значение только что сказанных слов, она смягчает тон.

– Должно быть, ты очень скучаешь по матери, – говорит она уже мне.

– Очень, Ваше Величество, – с готовностью отвечаю я. – Она всегда заботилась обо мне и моей сестре, Марии.

– Ах да, Мария, – рассеянно говорит королева.

В это время, услышав упоминание своего имени, Мария выходит из группы фрейлин и кланяется, и королева кивает ей. Так, судя по всему, купаться в королевском внимании суждено только мне, Марию в число счастливиц не включают.

– Ты должна непременно мне рассказывать, если тебе одиноко или ты несчастлива, – тихо говорит она, наклонившись ко мне. – Я знаю, каково девушке жить без матери. Я знаю, каково быть одной при дворе, полном недоброжелателей.

Я бы справилась со своей ролью куда лучше, если бы знала, чего именно от меня ждут. Тем временем королева кладет свою тяжелую, унизанную перстнями руку мне на плечо, и я чувствую, как холодны ее пальцы. Мне остается лишь недоумевать, кому это все на руку. Я-то однозначно не вижу в происходящем ничего хорошего.

– Я не одинока в этом дворе, Ваше Величество, – робко подаю я голос, глядя на ее лишенное эмоций лицо. – Если у меня есть ваше расположение.

Ее рука сильнее сдавливает мне плечо.

– У тебя оно есть. Ты мне очень дорога. В конце концов, ты ведь моя ближайшая родственница.

Так вот в чем дело! Она вела эту беседу к тому, чтобы признать свое близкое родство со мной. Я ее наследница. И я следующая в очереди за короной. Она произнесла это публично и теперь не сможет отказаться от своих слов. Подняв глаза, я вижу, как внимательно за мной наблюдает Уильям Сесил.

Он все это уже слышал. Да нет, скорее всего, он написал каждое это слово и поставил каждый ее жест.

– Могу ли я обратиться к вам с прошением? – спрашиваю я, вглядываясь в ее темные глаза.

В них я не нахожу ни капли истинной нежности, что говорит мне о том, что королева заключает со мной сделку. Теперь мы были похожи на двух торговок на рынке.

– Проси, – снисходит она с натянутой улыбкой. – Проси, что тебе угодно, и увидишь, на что я готова ради верной и любящей кузины!

– Хорошо, – соглашаюсь я.

А в душе даю себе и Неду обещание не опускать руки.

Роберт Дадли целует мне руку со скрытой улыбкой. Как один фаворит другому. Уильям Сесил прогуливается со мной по галерее, чтобы рассказать мне о ходе войны в Шотландии, словно мне было важно об этом знать. Я понимаю, что он учит меня искусству управления государством, которое он постиг при четверых правителях. Он хочет, чтобы я поняла, что должна сыграть свою роль протестантской наследницы короны, которую сейчас носит королева-протестантка. Я должна осознать, что короли и королевы правят под руководством лордов, а лорды представляют интересы парламента. Мне необходимо понять, что положение Елизаветы сейчас крайне неустойчиво: половина страны еще так и не приняла реформ, а великие европейские силы уже готовы пойти на страну войной, воспользовавшись призывами Папы Римского. И как наследница королевы я непременно привлеку к себе их внимание, и они станут меня искушать, втягивать в заговоры и делать всевозможные обещания, о которых я должна незамедлительно ему сообщать. Мне ни в коем случае нельзя ставить Елизавету под удар. Я должна исполнить свой долг реформистки – наследницы короны.