Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Я знала, что в Библии говорилось, что ученики Христовы должны покидать свои дома, и братьев своих, и сестер, отца и мать, чтобы нести миру свет Евангелия, я была тронута этим проявлением чувств.

– Если таким будет мое призвание, я не стану ему противиться и уеду, – отвечаю я ей. – У нашего кузена Эдуарда достойный богобоязненный двор, и я буду счастлива, живя там, а ежели Господь уготовал мне великую судьбу, то я стану образцом для всех остальных, и они будут на меня равняться. А когда придет ваш черед, я покажу вам, как следует себя вести, и вы будете во всем меня слушаться. Вообще-то, если мне придется уехать, я тоже буду по тебе скучать и по малютке Марии.

– А по Мистеру Ноззлу? – с надеждой спрашивает Катерина, слезая с кровати и протягивая мне обезьяну, чтобы я смогла рассмотреть его маленькое лицо.

Я мягко отвожу ее руки.

– Нет.

– Когда придет мой черед выходить замуж, надеюсь, мой жених будет таким же красавчиком, как Нед Сеймур, – объявляет она. – И я не буду возражать против того, чтобы принять титул графини Хартфорд.

И тут я понимаю, что это мой будущий титул, и что когда отец Неда умрет, Нед станет герцогом Сомерсетом, а я – герцогиней.

– Да исполнится воля Господня, – говорю я, думая о листьях клубники на диадеме герцогини и пушистой тяжести горностая на моем воротнике. – В твоей и в моей жизни.

– Аминь, – мечтательно соглашается она, словно думая об улыбке Неда Сеймура. – Ах, аминь!

– Только я очень сомневаюсь, что Господь сделает тебя герцогиней, – заявляю я.

Она поднимает на меня широко распахнувшиеся голубые глаза, и ее бледная, как у меня, кожа вспыхивает нежным румянцем.

– О, помолись о том, чтобы это случилось в моей жизни, – доверчиво просит она. – Ты даже можешь помочь мне выйти замуж за герцога, если помолишься об этом, Джейн. Ты же такая благочестивая, ты точно сможешь уговорить Господа выдать меня за герцога! Только попроси, чтобы он был красавчиком!

Должна отдать Катерине должное: Нед Сеймур действительно был очаровательным, как и все Сеймуры. Он напомнил мне его дядюшку Томаса, который был наидобрейшим человеком из всех, кого я знала, и мужем моей учительницы, королевы Екатерины. Правда, это было до того, как Елизавета разрушила ее счастье.

У Неда были темно-коричневые волосы и карие глаза. Я и не обращала на них внимания, но моя сестра оказалась права: в них светилась если не доброта, то приятное дружелюбие, и улыбка у него была на самом деле неотразимой. Надеюсь, этой своей хитринкой во взгляде он не скрывает никаких греховных мыслей.

Его воспитывали при дворе, компаньоном моему кузену, королю, поэтому мы хорошо знакомы. Мы вместе ездили верхом, учились танцевать и даже вместе занимались. Он, как и я, как и мы все, считает, что вся передовая молодежь придерживается идей протестантизма. Я могла бы назвать его другом, если в этой медвежьей яме, которую называют королевским двором, могли существовать друзья. Он – прекрасный сторонник идей реформированной веры, и за его внешней легкостью скрывается ясный, цепкий ум. Мой кузен, король Эдуард, так же серьезен, даже угрюм, как я, и имеет ту же склонность к наукам, поэтому мы с ним любим посидеть и почитать вместе. Но Нед Сеймур заставляет нас обоих смеяться. Он никогда не позволяет себе непристойностей: мой кузен, король, не терпит возле себя подобного поведения, но он остроумен, обаятелен и обладает удивительной способностью всех Сеймуров очаровывать людей и заводить друзей везде, где бы он ни оказался. Увидев его, невозможно удержаться от улыбки.

За ужином я сижу с фрейлинами матери, а он сидит с мужчинами, приехавшими с его отцом. Наши родители сидят за столом, стоящим на подиуме, и внимательно посматривают на остальных, собравшихся за столом пониже. Когда я вижу высоко вздернутый гордый подбородок матери, я вспоминаю, что «будут последние первыми и первые последними, ибо много званых, а мало избранных»[3].

Вот она точно не станет избранной, в этом я абсолютно уверена, и когда я стану герцогиней, то мое положение будет выше, чем ее, и тогда она больше не сможет кричать на меня и говорить всякие неприятные вещи.

Когда со столов убирают, наступает время музыки, и мне велят танцевать с фрейлинами матери и сестрой, Катериной. Разумеется, она слишком резво и высоко поднимает юбки, чтобы показать красивые туфли и быстрые ножки. Она все время улыбается в направлении стола на возвышении, где за стулом отца стоит Нед. К своему стыду, вынуждена признаться, что однажды Нед даже нам подмигивает. Правда, я думаю, что этот жест был направлен нам обеим, а не только Катерине. Мне приятно, что он наблюдает за нашим танцем, вот только подмигивать ему не стоило.

Потом начинаются общие танцы, и мать велит мне танцевать с ним в паре. Все тут же замечают, как хорошо мы с ним смотримся вместе, хоть он и выше меня на целую голову. Я очень хрупкая и бледная, никто из девушек Грей не обладал широкой костью, но я рада этому факту. Изящная фигура куда как приятнее, чем массивный стан принцессы Елизаветы.

– Ты прелестно танцуешь, – говорит мне Нед, когда мы подходим друг к другу, дожидаясь, пока вторая пара не закончит свой танец. – Знаешь, зачем мы с отцом сюда приехали?

В этот момент танец разводит нас, и у меня появляется возможность обдумать достойный ответ.

– Нет, а ты? – это все, что мне пришло в голову.

Он берет меня за руки, и мы начинаем двигаться вдоль ряда остальных танцующих. Потом мы останавливаемся и сомкнутыми руками образуем арку. Пока танцующие наклоняются и проходят под нее, он улыбается мне:

– Они хотят нас поженить, – весело говорит он. – Они уже обо всем договорились. Мы с тобой станем мужем и женой.

Нам приходится стоять друг напротив друга, пока мимо нас не пройдут все танцующие, поэтому он может видеть мою реакцию на эти известия. Я чувствую, как теплеют мои щеки, и изо всех сил стараюсь сдержать дурацкое счастье, которым начинают светиться мои глаза.

– Об этом мне должен сказать отец, а не ты, – натянуто отвечаю я.

– А ты обрадуешься, когда он это тебе скажет?

Я опускаю взгляд, чтобы он не понял, о чем я думаю. Я не хочу, чтобы у моих карих глаз было такое же выражение, как у его.

– Господь велит мне чтить отца моего и повиноваться его воле, – говорю я.

– Но ты будешь рада повиноваться ему и выйти за меня?

– Вполне.

Мои родители явно считают, что в этом вопросе меня спрашивать стоит в последнюю очередь, поэтому меня призывают в покои матери лишь на следующий день, когда Эдуард со своим отцом уже собираются отбыть домой и их экипаж уже стоит у крыльца, дожидаясь их выхода. Сквозь распахнутые двери в дом врывается аромат английской весны и заливистые птичьи трели.

Склоняясь в поклоне перед родителями, я слышу, как слуги выносят седельные сумки, а мать кивает привратнику, чтобы тот закрывал ворота.

– Ты выйдешь замуж за Эдуарда Сеймура, – коротко бросает мне мать. – Мы об этом договорились, но никаких бумаг не подписывали. Сначала посмотрим, сможет ли его отец вернуться в Совет и сработаться с Джоном Дадли. Потому что сейчас всем управляет Дадли. Поэтому надо убедиться в том, что Сеймур сможет договориться с ним и восстановить свою власть.

– Это будет в том случае, если не произойдет никаких перемен, – добавляет отец, многозначительно глядя на мать.

– Нет, он точно женится на заморской принцессе, – говорит мать.

И я сразу понимаю, что они говорят об Эдуарде, который король. Потому что он публично заявил, что женится на заморской принцессе с поистине королевским приданым. Лично я даже не задумывалась о том, чтобы составить ему партию, хотя есть люди, считающие, что из меня могла бы получиться прекрасная королева, а я сама могла бы стать неугасающим маяком новой религии, способствуя распространению ее идей.

Я стараюсь не поднимать головы и не произношу ни слова в ответ.

– Но они так хорошо подходят друг другу, – уговаривает ее отец. – Оба имеют склонность к наукам, оба так набожны. А наша Джейн станет достойной наследницей Екатерины Парр. Мы же для этого ее растили, королева Екатерина к этому ее готовила.

Я чувствую, как меня ощупывает взгляд матери, но по-прежнему не поднимаю головы.

– Да она же превратит двор в монастырь! – засмеялась мать.

– Она принесет свет в этот мир! – серьезно ответил отец.

– Весьма сомневаюсь в том, что это случится. В любом случае, леди Джейн, считай себя помолвленной с Эдуардом Сеймуром, пока мы не скажем тебе обратного.

Отец берет меня под локоть и поднимает с колен.

– Ты станешь герцогиней или кем-нибудь повыше, – обещает он. – А разве ты не хочешь узнать, что означает «повыше»? Ты не думала о королевском троне?

Я отрицательно качаю головой.

– Я помышляю лишь о венце небесном, – говорю я, не обращая внимания на вульгарный хохот матери.

Я не особо мечтала о красавце Неде Сеймуре в качестве своего мужа, и это оказалось к лучшему. Возвращение его отца к власти оказалось краткосрочным и закончилось его смертью. Его поймали на заговоре против Джона Дадли, посадили за решетку, осудили и казнили за измену.

С гибелью главы семьи вся семья снова оказалась в опале. Его известная своей гордостью жена Анна Станхоуп, которая имела преступную дерзость оттолкнуть в сторону мою учительницу, вдовствующую королеву Екатерину Парр, чтобы первой выйти к столу на ужин, теперь и сама пребывает в статусе вдовы, только в заточении в Тауэре.