Если она оставит его сейчас – пока еще не слишком поздно, пока безрассудная страсть не завлекла ее слишком далеко – ее сердце не будет разбито. Возможно, Лейн увлечен ею – в настоящий момент, – но она не вынесет унижения, которое ее ждет в том случае, если Стюарт был прав относительно ее холодности. Кроме того, она должна подумать о будущем Тая. Ради сына она не должна связываться с ганфайтером.

Рейчел подошла к шкафу, стоящему в углу, и стала изучать висящие там платья. Вдовий траур не годится, во всяком случае для того, что она задумала сделать сегодня утром. Жаль, что у нее нет туалета для верховой езды. Она решила надеть поношенный костюм из темно-синей саржи, который давно висел в глубине шкафа. Он был чистый, хотя и несколько выцвел. К нему молодая женщина надела скромную белую блузку с высокой талией и воротничком, застегивающимся вокруг шеи. Будем надеяться, что этот скромный ансамбль не подействует возбуждающе на такого пылкого человека, как Лейн Кэссиди.

Держа шляпу в руке и стараясь не попасться на глаза другим ранним пташкам, она полушла, полубежала по узкому, изрытому копытами переулку позади домов и магазинов, выходивших на Главную улицу. Наконец она добралась до платной конюшни.

Она вошла в темный огромный сарай со сводчатым потолком, и он показался ей заброшенным пещерным храмом. Том Кэстор чистил стойло в дальнем конце конюшни, когда она позвала его.

Он тут же оставил лопату и вышел ей навстречу.

– Доброе утро, миссис Маккенна. Чем могу быть полезен?

Она улыбнулась этому молодому великану.

– Хотите верьте, хотите нет, но мне захотелось прокатиться на Димплсе. Тайсон у родителей мужа, а день такой прекрасный, и я подумала, раз уж у меня есть такая возможность, несколько свободных часов, я бы хотела… – Тут она поняла, что так можно продолжать до бесконечности, резко оборвала себя и закончила: – съездить за город.

Он не задавал ей никаких вопросов, а просто вывел Димплсу из стойла и оседлал послушную кобылку. Рейчел, волнуясь, ждала, поглядывая на улицу и надеясь, что сможет выехать из города до того, как на улицах появится много прохожих.

Когда все было готово, Том подвел Димплсу к подставке, с которой садятся в седло, помог ей усесться и передал поводья.

– Вы будете осторожны, хорошо?

– Обязательно, – обещала она.

Направив лошадь на улицу, она уже было подумала, что ее поездка началась, когда Том неожиданно обратился к ней:

– Миссис Маккенна!

Рейчел натянула поводья и обернулась:

– Да?

Том, казалось, был чем-то смущен. Он подтянул штаны, почесал затылок, лицо у него стало красным, как мясо. Наконец он посмотрел ей прямо в глаза:

– Я только хотел сказать, что я совсем не верю тому, что о вас говорят.

Рейчел окаменела.

– Что вы имеете в виду?

– Да всю эту болтовню насчет того, что вы связались с этим ганфайтером, племянником Кэссиди.

Она была так потрясена, что не нашлась, что сказать.

А Том добавил, словно почувствовав ее смущение:

– Я видел Лейна Кэссиди в тот вечер, когда он приехал в город. Он оставил здесь своего коня и даже спал на сеновале. Вроде парень ничего – хотя и немного обидчивый. – Том снова отвернулся и принялся разглядывать заднюю стену сарая. – Просто хочу сказать вам, что мне плевать на сплетни.

Рейчел чувствовала, что лицо у нее горит от смущения. Наконец ей удалось поблагодарить Тома и она двинулась по направлению к «Кончику хвоста». Проезжая по Главной улице, она смотрела прямо перед собой.

По дороге она отчитывала себя. Никто уже не воспринимал Лейна как шестнадцатилетнего юношу, каким она его помнила. Теперь он – опасный ганфайтер. Разумная женщина отвернулась бы от него в тот вечер, когда он пригласил ее на танец. Разумная женщина не пригласила бы его к себе домой, никогда не усадила бы за стол и не позволила бы себя обнимать. Она так увлеклась решением отстоять свою независимость от Маккенна, что не заметила, насколько они правы. Вне зависимости от чистоты ее намерений всякое общение с Лейном Кэссиди губит ее репутацию.

Подгоняя кобылку, молодая женщина на все лады обзывала себя дурой. Назад пути нет.

Уже нет. Не такая она трусиха, она сможет сказать ему прямо в лицо, что совершенно не желает иметь с ним ничего общего. Она должна это сделать.

«Если вы решите, что не можете, как и я, сопротивляться тому, что происходит между нами, – вы знаете, где меня найти».

При воспоминании об этих словах, которые он произнес на прощание, сердце у нее забилось. А когда она подъехала к пастушьей хижине, у нее внезапно мелькнула мысль – не решит ли он, что ее привела сюда страсть.

Нужно убедить его в обратном. Чувства, которые вызывает у нее Лейн Кэссиди, идут вразрез со всем, чему ее научили верить, подвергают сомнению и обесценивают все нравственные основы, на которых держится ее жизнь – это значит, что она должна незамедлительно разорвать их отношения.

Въехав на холм, с которого открывается вид на ранчо, она натянула поводья и устремила взгляд на новый дом Чейза и Евы. Двухэтажный дом с оградой из белого штакетника, отделяющей цветник от остального ранчо – он был воплощением давнишних чаяний Евы и даже чем-то большим. Здесь все было наполнено любовью и каким-то особенным покоем и пониманием, которых Лейн, как подумалось Рейчел, никогда не знал. Жаль, что Евы нет дома. Она предложила бы сварить чаю и выслушала бы все сомнения Рейчел.

Даже на таком расстоянии Рейчел узнала Рамона Альварадо, управляющего Кэссиди, который ехал к загону для скота. Молодая женщина повернула лошадь вспять, прежде чем он успел поднять голову и заметить ее, и направилась дальше, обогнув холм с тыла. Объехав хозяйственные постройки и хозяйский дом, она заметила тропинку, которая могла привести ее к подножию холма, поросшего соснами.

«Леди не должна выглядеть как что-то такое, что кошка притащила в дом».

Она вспомнила голос матери, проезжая по знакомым местам. Неважно, что на ней надето – настоящая леди просто никогда не оказалась бы втянутой в подобное приключение.


Сидя на крыше пастушьей хижины, Лейн почувствовал приближение Рейчел еще до того, как заметил, что она едет внизу, по открытому пастбищу. Отложив молоток, которым прибивал дранку, он смотрел, как она приближается. Очевидно, Рейчел решила отдаться своим чувствам – иначе он не мог объяснить себе, почему она выбрала такой ранний час для визита.

В седле она держалась так уверенно, как если бы прошла хорошую школу верховой езды. Лейн, все еще сидя на крыше, согнул ногу в колене и положил на него руку. Он сидел в таком месте, что Рейчел не могла его заметить. Она внимательно смотрела на открытую дверь хижины.

Она въехала под деревья, которые росли по сторонам дороги, и исчезла из виду – только пятна белого и темно-синего цвета мелькали в листве. Он встал, потянулся и прогнулся в поясе, чтобы размяться после долгого сидения с молотком в руках.

Когда она остановилась на лужайке перед хижиной, он пошевелился и встретился с ней глазами. Она взглянула на него, но ничего не сказала.

– Довольно рано для визита, – заметил он, из всех сил стараясь удержать улыбку.

Взглянув на Лейна, молодая женщина почувствовала, как все ее тело от пяток до головы покрылось румянцем. Он стоял на крыше, голый по пояс, брюки, оттянутые неизменным револьвером на ремне, держались низко на бедрах. Его кожа была бронзовой от загара, как будто ходить полуголым для Лейна совершенно обычное дело. Плечи у него были широкие и хорошей формы, как и грудная клетка.

Глубоко вздохнув, Рейчел вспомнила, зачем она здесь, и отогнала от себя чувство восхищения, которое мгновенно охватило ее.

– Чудесное утро, – заметила она, стараясь, чтобы голос ее звучал сдержанно и холодно, в то время как внутри у нее все дрожало.

И по голосу ее, и по поведению было заметно, что она охвачена сомнениями. Подойдя к краю крыши, он присел на корточки и, ухватившись за край, свесился вниз. Он повис на мгновение над землей, потом разжал руки и оказался на земле.

Он шел, сдвинув шляпу на затылок. Заметив в глазах Рейчел настороженность, он не стал протягивать ей руки, как намеревался. Она спешилась и без его помощи. Очевидно, сказал он себе, она здесь не для того, чтобы упасть в его объятия.

Он внимательно смотрел на нее, не понимая, зачем она приехала.

– Я не ожидал увидеть вас здесь, Рейчел.

– Я хочу вам кое-что сказать.

Он взглянул вверх, на утреннее солнце. Оно еще не высоко поднялось над горизонтом.

– Что-то такое, от чего вы не спали всю ночь, я полагаю.

Он, наконец, протянул руку и провел пальцем под ее глазом.

– Что-то такое, от чего у вас под глазами легли вот эти тени.

Когда его рука коснулась ее щеки, ее сначала обдало жаром, потом охватил озноб. Слишком это опасно – смотреть в искушающую глубину его черных глаз. Она отвела взгляд и отступила на шаг, надеясь избавиться от власти, которую имели над ней его прикосновения.

– Вы поняли, что больше не можете дурачить самое себя, вот и приехали сюда.

– Нет… – она постаралась не выдать взглядом свою тревогу.

Он все прекрасно понял.

– Я нужен вам так же, как вы – мне.

Голос у него был низкий, и самое опасное, что она уже познала его влекущий тембр. И она сделала величайшую ошибку, взглянув ему в глаза. Он внимательно смотрел на нее, ожидая, когда она признается в своих чувствах. Кровь у нее бешено бежала по жилам, сердце громко стучало. Ее влекло к Лейну так, как никогда ни к кому еще не влекло, призналась она с изумлением сама себе, а ведь он всего лишь коснулся ее щеки.

Она поняла, как непреодолимо ее тянет к нему, и это привело ее в чувство лучше всякого другого средства.

– Нет… – прошептала она, не владея голосом, – мне очень жаль, что приходится вас разочаровать, но я приехала сюда не для того, чтобы поддаться незаконному, мимолетному порыву страсти…