— Похоже, мне не следовало приходить, — обиделась она и снова засомневалась в себе и в нем.

Подумала, что, верно, шокировала его своим визитом и вульгарным предложением, он просто не смог отказать наглым притязаниям, тактично опасаясь уязвить ее гордость и ранить сердце. Видимо, он научился читать невысказанные вслух чувства и страхи, поэтому, несмотря на суровое решение отправить ее домой, пока солнышко не припекло уши, порывисто заключил в объятия и поцеловал, почтительно и целомудренно, словно они стояли при полном параде, а в соседней комнате нетерпеливо сновала родня.

— Никогда не смейте говорить так, любимая, ведь я еще не успел поведать вам, как счастлив тем, что вы пришли ко мне, вопреки всем условностям, воспитанию и вашему опасливому сердцу, которое вы блюли, как скряга стережет свой золотник. До венчания мы сумеем снова побыть вместе, не рискуя вашей репутацией. Я люблю вас, Кейт, телом, разумом и душой. И не смейте когда-либо засомневаться в этом, помните впредь, — торжественно заявил он и, подняв голову, серьезно посмотрел на нее, у нее на глазах выступили слезы.

— И я люблю вас, Эдмунд. Большая моя часть полюбила вас с первого взгляда, но только этим вечером удалось убедить в том мою каждую сомневающуюся клеточку.

— Это самое главное. — И он по-мальчишески улыбнулся. Дорогой ее сердцу Эдмунд Ворт. Прокрадываясь с ним вниз по лестнице, она несла в себе ту улыбку и озорно улыбалась в ответ.

Он провел ее через сад в переулок, и всю дорогу ей хотелось глупо хихикать, пока они спешили и спотыкались, опьяненные бессонной ночью любви. Вряд ли Кейт когда-либо сумеет вспомнить, каким путем добирались до резиденции Пемберли, но, когда он провел ее через дверь садовой террасы, она зябко повела плечами. Даже подумать страшно, что придется сейчас расстаться с ним!

— Скоро приду повидать вас, только посплю час-другой, приму ванну и побреюсь, милая Кейт, — шепнул он. Ему, видно, тоже нелегко было расставаться с ней. Кейт наклонилась и быстро поцеловала его в губы, он не замедлил ответить. — Идите, пока я не порушил все наши благие намерения в отношении вашей заведомо непорочной репутации. Представляете, как будет удивлен садовник лорда Пемберли, когда обнаружит, что вы явились домой на рассвете и я уже спозаранку милуюсь с вами в кустах. — Он ухмыльнулся настолько озорно, что ее сердце перевернулось от любви к нему.

— Доброй ночи, Эдмунд, — прошептала она, глупо улыбаясь во весь рот.

— И вам хорошего утра, Кейт, — отозвался он и окинул ее голодным взглядом.

— Ах вы негодник, подите прочь, — проворчала она признательно, впорхнула в дверь и прикрыла ее за собой.

Глава 17

Вот и состоялось венчание, о каком она когда-то мечтала, пока бегство Миранды не заставило ее надолго отказаться от мысли выйти замуж. Все было прекрасно, и реальность, конечно, оказалась несравненно лучше ее полудетских фантазий. Впечатленная пышной церемонностью и фривольной шутливостью веселого семейного торжества, Кейт шествовала к выходу из вичвудской церкви под руку с новоиспеченным мужем и дивилась: неужели она еще несколько недель назад упорно отказывала себе в такой судьбе? Наконец-то она под защитой мужественного джентльмена. Он грациозно скользит бок о бок с ней, словно настороженный хищник, она знает, он согласен быть ручным и домашним, когда пожелает. Венчаясь и принося обеты, она вверяла ему себя и свое будущее, взамен обретала надежного и пылкого любимого мужа. При этом воспоминании она восторженно вздрогнула не от холода или волнений перед свадебной ночью.

— Не волнуйся, Кейт, — успокаивал ее Эдмунд, кривя губы в улыбке. — Тебя не так легко расшифровать, как кажется. Смею заметить, добрая половина этого сборища еще не поняла, что ты мысленно посылаешь всех к дьяволу, чтобы мы поскорее смогли остаться наедине.

— Нельзя сказать, что у меня все на лбу написано. — Она обратила к нему лицо и нахмурилась, великолепно изображая досаду. — Правда, Эдмунд? — тревожно переспросила она, неловко подводить своего самого дорогого и близкого человека, хотя ей и вправду очень хочется быстрее остаться с ним наедине. Целых три недели они не были близки, разве что в ее воспоминаниях.

— Нет, солнышко, вам здорово удается маскироваться, большинство в неведении.

— Но Кит понимает, просто ничего не говорит нам. Клянусь, он с самого начала знал, что я задумала безнадежно компрометировать тебя, когда отправилась в ту ночь к вашему дому и поджидала на ложе, как сладострастная гурия.

— Что ж, и выглядели вполне достойно. Этакая рвущаяся в бой леди, сгорающая от любви, в чем и призналась мне со всем бесстыдством, — гордо прогудел он, и они остановились у порога церкви. — А я был несказанно рад видеть такую гостью, первый раз за всю свою жизнь, — добавил он, и его голодные волчьи глаза жадно вспыхнули.

— К счастью, муж на поводке мне не понадобился, пришлось выйти за несказанного смельчака, — отшутилась она. В ее словах была изрядная доля истины, и она пожелала себе на будущее придерживать свой скорый язычок, жалея его. Все же Эдмунду удалось избавить ее от привычки изображать холодную и надутую мисс Элстоун, которая сулила себе брак по расчету с равнодушным мужем, в то время как ее импульсивная натура рвалась наружу при первой возможности и, естественно, подводила.

— О, моя свирепая пери, не думаю, что вы отдали бы свой голос за брак с кем-то иным, — шепнул Эдмунд и склонился, чтобы поцеловать ее. Толпа сопровождающих приостановилась и сентиментально заахала. Правда, Кейт не слышала их, поскольку была занята, радостно отвечая на поцелуй.

Ничуть не засмущавшись и не терзаясь сознанием, что к ним прикованы взоры многих собравшихся в вичвудском храме и вне него, она приподнялась на цыпочки, чтобы ответить на достойном уровне, уста в уста, и вдобавок прижалась к нему. Разумеется, он держал себя корректно, как и всегда. Насчет нее тоже все ясно: даже если бы ее встретил у алтаря кто-то иной, она не сказала бы тому свое «да».

— Возможно, вы правы, — уступила Кейт, когда Эдмунд нехотя поднял голову, и запоздало удивилась себе. Надо же настолько забыться, чтобы безотчетно поднять руки, затянутые в белые, с серебряной монограммой лайковые перчатки, и превратить его жестко прилизанную прическу в столь любимую ею кудрявую копну. Благодаря ее стараниям безукоризненно солидный лорд подрастерял свой пристойный облик в глазах света. Она только теперь поняла, как нелегко ему приходилось. Маска сдержанности слишком быстро слетела с его лица под ударами неукротимо страстной мужской натуры, однако она некогда переплюнула его в схожих обстоятельствах.

— Не ожидайте, что я буду покорной овцой, хотя отныне вам хочется этого, правда, Эдмунд? — некстати подколола она.

— И где смеяться? — спросил он, и его лицо загорелось от предвкушения совместных радостей после очередной ссоры. Им, несомненно, понравится мириться таким образом.

— Без вас, любимый, нигде и никогда. — И она довольно просияла.

— Сладкая парочка, вы так и будете весь день стоять в дверях? — нетерпеливо прервала подружка невесты.

Кейт обернулась и самодовольно посмотрела на младшую сестричку. Она ужасно гордилась своим достижением, залучив в свои сети любовь всей своей жизни, самого завидного экс-холостяка высшего света, и ей дела нет, чем теперь утешатся все остальные.

— Погоди, придет и твоя очередь, Изабелла Пенелопа Элстоун, — пообещала она. — Вот тогда узнаешь, зачем мы здесь стоим.

— За мной дело не станет, мне, не в пример вам, не придется плестись к алтарю целых три года, — парировала сестра. — Так вы сдвинетесь с дороги, или я сейчас смету вас. Доброхоты уже отдавили мне все пятки.

— Ну-ну, — откликнулся довольный Эдмунд и перенес новобрачную через порог церкви в июньский день, во избежание родственных разборок, которые непременно доказали бы всему свету, какую благородную и славную виконтессу он сумел повести под венец.

Он смеялся, отвечая на приветствия и искренние пожелания гостей и прихожан. Многие специально поспешили сюда пропеть здравицу Кейт и ее жениху. Потом он поклонился своей молодой жене, пригладил растрепанные локоны и надел свой парадный цилиндр, щегольски сдвинув его под нужным углом. После чего снова подхватил ее руку на всякий случай — ее не следует надолго спускать с поводка.

Кейт приняла бурю восторженных поцелуев и поздравлений, а Эдмунд, мужественно вытерпев дружеские похлопывания по спине, подсадил молодую жену в открытый экипаж, который селяне украсили лентами, роскошными цветочными гирляндами и эксцентричным свадебным пожеланием, которое по идее должно было вогнать ее в краску, но тщетно. Кто бы мог подумать, что эта лентяйка, отправившись в Лондон к началу охотничьего сезона, вернется домой с любовью? «Самой бы не догадаться», — усмехнулась она в свой адрес, не отрывая затуманенного взгляда от серо-зеленых глаз своего обретенного повелителя.

— Вы и в самом деле весьма покладистый муж, Эдмунд, — сказала она озорно.

— Усаживайтесь в карету и прекратите мучить меня, тогда и узнаете, как вы ошиблись, любезная Кейт, — пригласил он, и Кейт рассмеялась как девчонка.

— Но я люблю вас, сэр, знаете? — ответила она серьезно, опираясь на его руку и позволяя подсадить ее в карету.

— Да, наконец-то знаю, и порой лучше вас, если мне не изменяет память. А теперь молчи, женщина, и поторопись бросить в кого-нибудь этот пресловутый букет, чтобы я смог поцеловать тебя как следует.

— Ваше желание — закон для меня, муж мой. — Она насмешливо потупилась и нарочито небрежно швырнула прелестный букетик прямо в Амелию Трэнсом, свою вторую подружку на свадьбе. Та покраснела, старательно отводя взгляд от шафера Эдмунда, хотя сам мистер Кроумер держался весьма гордо и производил впечатление человека, собравшегося именно туда, куда смотрело сейчас его будущее счастье.