— Эдмунд… — Ее шепот говорил о согласии.

Его плоть напряглась до боли. Он в муках обуздывал инстинкты, рвавшиеся на волю. Так соблазнительно уложить ее на пушистый хозяйский ковер, прижаться к гостеприимно раскинувшемуся для него невинному телу и не сдаться, не отступить, стремясь к взаимному экстазу. Нет, это выше его сил, это — предательство.

Он стоял в нервном напряжении, порываясь удовлетворить обоюдное желание, обнять ее упоительно тонкую талию и подогревать ее страсть, пока у них не останется иного выбора, как опуститься на пол этой комнаты в чужом доме. Он всегда знал, что Кейт — особенная, нежная, импульсивная — не устыдится своего животного желания, выпустив на волю страстную, незаурядную женскую натуру. Теперь Кейт освободилась от скованности, порожденной былыми страданиями. Несчастья заставляли ее обуздывать свою буйную натуру, но она трогательно таяла в его жарких объятиях, непременно желая пройти все тернии вовеки незабвенного для обоих соблазна.

Они сейчас здесь вне закона, и риск скандала крадется за ними по пятам. Достаточно только дождаться, пока кому-то вздумается забрести сюда, как и ей, и застать их врасплох. Они втайне преступили хозяйские чертоги, дверь за их спиной открыта, а сотни любопытствующих гостей в нескольких ярдах отсюда раскрыли глаза и уши и ждут не дождутся хоть какого-нибудь происшествия. Эдмунд укротил свой волчий голод и наконец смог спокойно вздохнуть полной грудью, прислонившись лбом к ее виску, испытывая нежданный прилив нежности лишь для нее, единственной.

— Не здесь, любимая, — шептал он, — и, конечно, не сейчас.

— А где и когда? — вопрошала она приглушенным, трепетным голосом, ее требовательный тон грозил нарушить путы, которые он навязал во благо обоим.

— На брачном ложе, когда наши взаимоотношения будут правильными в наших собственных глазах.

— Они уже правильные, — горько посетовала Кейт, отстраняясь от него, будто прикасаться к нему ей неприятно.

Он же проклинал ее упрямый характер, прекрасно сознавая, что своевольная натура особенно возбуждала его желание.

Мелькнула мысль: верно ли он поступил, не соблазнив ее? Вдруг она ожидает лишь задорного кувырканья в стоге сена. Но его воспитание подавляло примитивный зов плоти, давало осознание, что он потеряет нечто важное, если сейчас войдет в эту реку и утонет, торопясь привести обоих к дикому восторгу.

— Не раньше, чем вы поймете, чего именно хотите от меня и зачем, — непреклонно заявил он.

— Я хочу вас сейчас, — с вызовом бросила Кейт.

— Но почему, Кэтрин, почему вы так внезапно воспылали ко мне желанием?

— Потому что… — Она едва не выдала свою тайну, но вовремя остановилась, как всегда не решаясь открыться в своих чувствах к нему.

Он подозревал, что ее эмоции известны ему лучше, чем ей самой.

— Я так неотразим? И для вас все окрашивается в радужные тона, стоит мне войти в залу? Или же просто потому, что мне первому из всех мужчин удалось отклонить ледяной щит вашего снежного величества и заставить почувствовать себя настоящей женщиной? — Он произнес эту речь страстно-хрипловатым тоном, которого ей так хотелось, и пусть дьявол отвечает за все последствия.

К счастью, она была невинна для таких открытий и смущена тщательно расставленными им акцентами. Разумеется, если она отринет последние сомнения, которые удерживают их на краю обрыва, и прильнет к нему горячим телом, прижмется к его губам поцелуем и потребует продолжения, он не выдержит и ответит ей, обрывая все путы одолевающих их демонов.

— Даже не представляю. — Кейт так безыскусно попыталась предстать перед ним Снежной королевой, что можно было лишь аплодировать ее достоинству. Правда, она тогда окончательно скроется в своих сугробах, а ему этого вовсе не хотелось, ведь победа так близка!

— Думаю, вы просто подставляетесь, Кейт, — прошептал он.

— То есть вы пытаетесь доказать, насколько я глупа, если позволяю вам себя целовать, как и всякая другая женщина? Нет, вы уже доказали, — тихо проговорила она. После чего Эдмунд должен был оставить все надежды, если бы не знал, что ее слова противоречат всему, доказанному ею своими действиями на этом свидании. Разве что она совсем уж невинна и ей неведома разница между обычным вожделением и пьянящей страстью, которая кружит головы обоим.

— Если бы я желал только того, так и поступил бы еще три года назад, чтобы стереть все препятствия, — спокойно парировал он.

— Так вы просто надменный хвастунишка? — воскликнула она яростно.

— Я зрелый, реально мыслящий мужчина, — поправил он и постарался не усмехнуться, когда Кейт шумно вздохнула, предвосхищая его попытки унизить ее израненное достоинство. — Тихо! — внезапно велел он.

Все его чувства обострились, стоило вспомнить о мире, что бушевал за стенами темных покоев, и он обругал себя последними словами. Нельзя так рисковать, соблазняя Кейт, не следовало уединяться вместе в укромном уголке. Его смехотворные обиды на нее растаяли, стоило ему прельститься ее печальным одиночеством. В голове зашумело, как от хорошего вина, как тогда, когда он впервые увидел ее, и сердце зашлось от боли сочувствия ее грустной задумчивости. Бен прав. Он никогда не сможет отвернуться от нее и изгнать из сердца, три года потрачены впустую. Проклятие! Надо же было открыть это именно сейчас, однако… из коридора снова донесся шорох.

— Не воображайте…

Эдмунд решительно прикрыл ей рот ладонью, стараясь притушить свои эмоции и не замечать, какие теплые и влажные у нее губы. Надо сосредоточиться на шорохе крадущихся шагов.

В полумраке он разглядел шаловливый отблеск в глазах Кейт. Она, видимо, поняла, что их отношения вовсе не прерывались и вряд ли на том прекратятся, зажмурилась, нежно лизнула его ладонь острым язычком и счастливо шмыгнула носом — гурия, да и только. Нет, он не поддастся ее озорным провокациям, не соблазнится поцеловать, обнять. К дьяволу последствия! Нет, он, как всегда, слушается и повинуется ее колдовскому величеству, но не желает, чтобы их застали здесь вдвоем, ибо в этом случае ее согласие или несогласие выйти за него замуж теряет всякий смысл, им придется обвенчаться. «Брак готов, и мы в расчете!» — молча усмехнулся он. Но как она может так заблуждаться в отношении своей темпераментной натуры?

— Кто-то идет сюда. — Он рискнул наклониться, чтобы прошептать это на ухо Кейт, но внутреннее напряжение не позволило ему рисковать настолько, чтобы отнять ладонь от ее рта.

Эдмунд быстро огляделся, нет ли возможности для спешного бегства, и с отчаянием приметил запоры на витражных дверях, выходящих в сад. Какое-то мгновение ему казалось, что придется встретиться с неизбежным лицом к лицу и немедленно объявить о его помолвке с той женщиной, о которой он так долго мечтал. Нет, нельзя позволить случайному свидетелю распоряжаться их судьбой. Он увидел дверь в какое-то подсобное помещение и втащил туда Кейт, прежде чем она успела возразить. Нет, он не желает вынужденно жениться, предварительно не вытянув из нее признания в любви!

Кейт посмотрела сквозь щель — Эдмунд в спешке неплотно притворил дверь — и разглядела лишь слабый отблеск одинокой свечи. Прищурилась, приспосабливаясь к относительно яркому свету после спасительной привычной полутьмы, и подалась назад, представив, как ее обнаружат здесь, съежившуюся от страха. Уголовную преступницу, не меньше. Это невероятно обесценит все то, что происходило здесь между ними, пока Эдмунд не вспомнил, какой он замечательный джентльмен. Она все еще негодовала и злилась, сказывалась разбуженная в ней чувственность. Хотелось выплюнуть ругательство, совсем не по-женски. Досадно, что им помешали, он мог бы и соблазнить ее. Вместо того они довели себя до сумасшествия, а затем вдруг очнулись и благочинно разошлись. Несомненно, она выказала распутную поспешность, и наутро, возможно, устыдится своего поведения. Но пока охотно променяет три года скучных приличий на три часа сенсационных открытий в постели Эдмунда.

Ее мятежные мечты были прерваны. Подсвечник с небрежным стуком опустился на столешницу, донесся звук шагов, явно мужских. Надо бы порадоваться, что Бестом прекратил домогаться ее, но кто бы там ни расхаживал по библиотеке, шел бы он лучше к черту в пекло. Досадуя, Кейт шумно перевела дыхание, и тут же ей в бок ткнулся острый локоть стоящего рядом мужчины. Молчаливый укор, болезненный и обидный, однако теперь она услышала перешептывание двух голосов и поняла, что кто-то еще вошел в комнату, пока она предавалась гневу, проклиная незадачливую судьбу и совестливого Эдмунда.

Послышался характерный прононс Бестома, и она содрогнулась. Однако мало что расслышала, пока собеседники не подошли к смежной стене. Странно, если это свидание, почему они не закрыли дверь библиотеки и не занялись делом? Впрочем, они могут обеспокоить своим нежелательным присутствием иную тайную парочку. Кейт переступала с ноги на ногу, чтобы размять затекшие конечности, и страстно мечтала, чтобы они наконец ушли.

— Уверена, здесь никого нет. Честное слово, на этом тайном свидании чувствуешь себя старой проказницей, которая боится собственной тени. Весь вечер пришлось притворяться, что нам дела нет друг до друга, правда, хоть немного развлеклись тем в этой скуке. Так вы окажете мне маленькую услугу, Джордж? — услышала Кейт хрипловатый шепот.

Зачем леди Тединтон заявилась сюда, рискуя растерять остатки своей потрепанной репутации? И с чего лебезит и заискивает перед таким человеком, как Бестом? «Но раз уж выпала такая судьба, ничего не поделаешь, придется бессовестно подслушивать», — решила Кейт. И когда сильная ладонь Эдмунда обхватила в темноте ее руку, она благодарно сжала ее, принимая его тепло и молчаливую поддержку.

Внезапно на нее снизошло озарение. Ей не нужны заверения в том, что слухи о его любовной связи с этой беспринципной женщиной просто ложь. Несомненно, эта чумная особа сама же и распускала сплетни, преследуя свои цели. Не сказать, чтобы Кейт сразу приняла его за прекрасного рыцаря Галахада[13]. Ясно, Эдмунд в прошлом не преминул овладеть одной-двумя благосклонными красотками, ведь он не монах и не святой, но даже думать о его былых похождениях сейчас неприятно. Все же есть в нем цельность натуры, которая не позволит ему связываться с женщиной, беззастенчиво попирающей своего мужа и его семью. Ведь ей даже наплевать, что всему свету известно, как она постоянно обманывает его.