— Нет, с этой гарпией разберусь в свое время, как только догоню мисс Элстоун и провожу ее к компаньонке.

— Ну да, такая заминка с ее стороны не к добру. Отыщите ее и разузнайте, в чем дело, а мы расстараемся и прикроем ваши тылы.

— Благодарю. Эта треклятая чертовка вечно мутит воду, но сейчас явно не тот случай. Порой мне хочется удавить ее.

— Лучше женитесь поскорее на своей половинке, оба целее будете, — иронизировал приятель, напутствуя Эдмунда на поиски припозднившейся Кейт.

— Подумаю об этом, — сухо бросил Эдмунд, глядя мимо Кроумера, чтобы определить месторасположение маркизы Пемберли и Бестома. Он, к счастью, все еще пребывал в бальной зале и, значит, не преследовал Кейт в полутемном саду. Бог еще знает, куда ее занесло в поисках убежища.

Удостоверившись, что ничего не подозревающая компаньонка Кейт поглощена болтовней со старыми приятельницами, он миновал игроков за карточными столами и вышел в коридор так беспечно, словно его не душила бессильная ярость из-за того, что проказница Кейт блуждает где-то в потемках. Он мимоходом заглянул во все укромные закутки хозяйской резиденции — безрезультатно. Возможно, у мисс Трансом просто разыгралось воображение. Но тут на него повеяло слабым ароматом духов, несомненно, Кейт Элстоун из пустынного коридорчика, ведущего в библиотеку. Он замедлил почти неслышный шаг и прислушался, пытаясь понять, куда ускользнула изворотливая независимая особа.

Кейт прекрасно понимала, что давно пора вернуться в танцевальную залу и приготовиться до конца вечера стоически отражать домогательства Бестома, но продолжала бесцельно бродить по частным покоям дома, куда гостям заходить вовсе не положено. Чем слабее доносился до нее шум бала, тем больше она ощущала себя гонимой жертвой, которую преследуют охотники со сворой борзых, и она боится даже оглянуться, тем более возвращаться. Она порыскала в темной комнате — вдруг здесь прячется стая охотников за приданым, затем шумно и радостно вздохнула, когда глаза, привыкнув к темноте, не обнаружили никакой мерзости — ни потайных галерей, ни особо мрачных углов, откуда, как из табакерки, мог выскочить бес.

Она опустилась в уютное кресло с высокой спинкой подле холодного камина и представила, как хозяйка дома сидит здесь за вышивкой или чтением, пока муж сочиняет спичи для выступлений в палате лордов. Те речи, очевидно, вполне искренние, тщательно продуманные и благонамеренные, обещающие опустошить августейшую палату скорее, чем та воспламенится, порицая новоявленного Гая Фокса[12]. Забавно представлять рутину двух жизней, сплетенных общей стезей, пусть ей чужды его политические интересы, но ее милость будет верно сидеть рядом со своим лордом, пока он благоволит ее компании. Поерзав в кресле, Кейт подумала: вдруг Элиан права во всем, и замужество вовсе не военная кампания, во время которой надлежит сурово отсечь все эмоции и надежды на лучший исход ради пирровой победы?

Впрочем, какая теперь разница в ее-то ситуации? Почему-то казалось, что Эдмунд предал ее своим дезертирством, но имела ли она право на его верность? Какой стыд — отказать ему в свой первый сезон! Ее извиняет юность, когда хочется всего и сразу. Теперь же, когда он равнодушен к ней, она чувствует, будто сама себя высекла отказом. Отдыхая в комфортабельном кресле, Кейт искала ответы на многие вопросы, правда, стало только хуже. Эдмунд более не желал ее, презирал за отказ, вознамерился ухаживать за некой перспективной женой, ничуть не похожей на Кейт Элстоун. Но он уникален и нужен ей. Но всякий зрячий способен видеть — она для него теперь ничто.

Кейт проклинала себя, юную дурочку. Презирая свой идиотизм, вскочила с кресла и принялась беспокойно расхаживать по комнате. Но, как ни крути, ее сердце бесповоротно принадлежит Эдмунду и ничем его не утешить, поскольку он теперь смотрит на нее разочарованно и сумрачно, без былого обожания. Хотя, учитывая то, что его чувства оказались химерой, она все же права, отказавшись выйти за него замуж.

Теперь, когда ее будущее окрасилось отнюдь не в радужные тона, надо постараться быть честной перед собой. Досадуя на нехватку стойкости и беспристрастности оловянного солдатика, она было занесла ногу над изящным персидским ковром, как вдруг шорох из коридора заставил ее застыть на месте. Если верить ушам, снаружи вечерние туфли джентльмена мягко скользят по мраморному полу. Кейт вспыхнула и повернулась, чтобы достойно предстать перед негодяем, крадущимся за ней весь вечер, с отчаянной решимостью во взгляде и каминной кочергой в руках.


— Изготовились приветить меня не только на словах, любезнейшая? — вежливо обратился к ней вошедший, и она с радостным волнением перевела дух, узнав голос Эдмунда.

Кейт пришлось прикрыть рот ладошкой, чтобы сдержать смешок.

— Разве что вам удастся вывести меня из равновесия, лорд Шаттлворт, — сказала она, чувствуя, как бухающий молот сердца звоном отдается в ушах, не от страха — от дикого любопытства к их новым перспективам в этих темных покоях.

— Вам надо бы постоянно держать это орудие при себе для отражения атак особо рьяных поклонников, как вы думаете? — спросил он, осторожно отбирая у нее кочергу и ставя ее на место.

— Могу назвать одного, которого не жаль и огреть, — ответила Кейт, насупившись, и заметила даже в полумраке, как он нахмурился.

— Скажите слово, все исполню.

— А затем вам придется встретиться на рассвете с тем крысиным жеребчиком, мнящим себя джентльменом, милорд. Думаю, ни к чему, — сердито пояснила она. Одна мысль о том, что он подставится под пистолетную пулю, заставила ее похолодеть так, словно она проглотила лягушку.

— Я сам могу позаботиться о себе, — резко оборвал он.

— Вот и позаботьтесь, а с этой дуэлью я смогу справиться и сама. Я, знаете ли, привыкла спать по ночам.

— Как ни странно, я тоже, хотя вы частенько лишали меня такой роскоши, с тех пор как мы познакомились, — тихо проговорил он и сильной рукой легко притянул ее за талию.

Кейт ощутила его мускулистое тело. Сопротивляться было поздно.

— Неужели? Как опрометчиво с моей стороны, Эдмунд, — вот и все, что ей удалось выдавить из себя.

И это странно, поскольку она забралась сюда именно затем, чтобы избежать подобных домогательств со стороны другого мужчины.

— Да, так и было. Как полагаете, не пора ли вам возместить причиненный ущерб и разделить со мной хотя бы ненадолго ту бессонницу? — прошептал он хрипло.

— Быть может… — начала она, но он приступил к контрибуции, прижавшись губами к ее губам. За поцелуем она позабыла, что собиралась сказать, как, впрочем, и обо всем остальном.

Глава 7

И своему совершеннолетнему возрасту Кейт успела испытать лишь уважительные и целомудренные знаки внимания и теперь ни с чем не могла сравнить этот особенный поцелуй. Видимо, ее ангел-хранитель, паривший где-то на задворках сознания в образе Немезиды, до сих пор держал ее в неведении относительно таких опасных восторгов. Если бы Эдмунд так поцеловал ее три года назад, она, верно, сразу посчитала бы себя помолвленной с ним. Но тогда ни один из них не был готов принять такие восторги. Теперь она потеряла разум, а тело ее воспарило в некой смутной надежде. Не оправдываясь и не теряясь в догадках, она просто теснее прижалась к нему, приоткрыв жаждущий поцелуя рот. «Иначе, — забеспокоилась она, — он может одуматься и отпрянуть».

— Эдмунд, — прошептала она его имя, надеясь устранить всякую дистанцию между ними.

— Кэтрин? — откликнулся он.

— Поцелуйте меня еще раз, — откровенно попросила она.

Он уступил, и на сей раз набросился на нее страстно, как пират, беспощадный и жадный, она инстинктивно вторила ему. Впервые в жизни Кейт почувствовала, как заманчив обоюдный соблазн. Настойчивые мужские губы и жаркие ласки обещали скорее восторг, нежели угрозу обиды или примитивного обладания. Она вздрогнула, предчувствуя грядущую мощь той силы, что подхватит и унесет ее в бурный поток наслаждения, робко подняла руки, обнимая сильную шею Эдмунда, и застонала, к взаимному потрясению, у самых его губ, пока его язык проникал в глубины ее рта.

Было жарко и светло так, что сердце обмирало, и ничего более не нужно сейчас в этом мире. Он одобрительно поглаживал ее гибкую спину, а она, чуть дыша, едва не замурлыкала от удовольствия, когда он добрался до упругих пышных ягодиц и задержал там ладони. А потом снова обхватил ее теснее и поцеловал еще крепче. Кейт задыхалась от переполняемой ее нежности.

Его рука снизошла до особо роскошной ласки — он нежно сжал ее грудь. Кейт едва устояла на ногах, когда ее окатило жаркой волной стихийного соблазна. Она услышала его сбившееся дыхание. Эдмунд ощутил ладонью ее затвердевшие соски под слоем шелка. Она восторженно вздохнула под лаской его пальцев. Исчезло всякое представление о том, где они и чем рискуют, растаяли вдалеке звуки музыки, доносившиеся из бальной залы, в ее сознании остался только он, Эдмунд, почти уже ее любовник. В голове вертелся один-единственный вопрос: как скоро ее нарастающее сладостное напряжение будет утолено чем-то таким, что может даровать только он? Впервые познавая вкус головокружительной страсти, огненной молнией пробегавшей где-то внутри, она хотела большего.

Эдмунд терял над собой контроль, а Кейт с невинным энтузиазмом отвечала на его эротические порывы. Эдмунд, приложив немалые усилия, сумел отнять свои жадные ладони от ее изумительного тела и отстраниться, к негодованию своей напрягшейся мятежной плоти.

— Куда вы, постойте, — воззвала Кейт дрожащим голосом, потакавшим его грубым животным инстинктам схватить ее и утащить в свое логово навечно. — Поцелуйте меня еще раз, — настаивала она. Ее настолько ослепило пламя, вспыхнувшее между ними, что она позабыла даже свое имя, а его — и подавно.

— Если я так сделаю, пути назад не будет, ни вам, ни мне, — сказал он. Сводило скулы от желания поступить именно так, как она просит.