Несмотря на свои клятвы, он до сих пор продолжал грезить о ней, ее образ преследовал его и во сне, и наяву, в самых греховных неистовых фантазиях. Не лучше ли обратить тот меч против ее же коварных замыслов? Он прекрасно видел: она собрала вокруг себя целый букет юных валетов и более солидных вдовых королей, обремененных неприкаянными детками. Что ж, пусть наконец эта холодная дева расчетливо вытянет нужную ей карту — удобного, нелюбимого мужа. Безусловно, он мог бы воспользоваться тем, что она упрямо недооценивает свою натуру, и повести ее под венец, прежде чем она опомнится. Вот тогда ее осенит мысль о том, что они никогда не наскучат друг другу, даже в девяносто лет.

Но разве не показное равнодушие загнало его туда, куда преданность заглянуть не смела? Он припомнил их вальс, ее порывистое, округлое, изящное, словно созданное для полета тело и усмехнулся. Ему уже почти удалось выманить ее из неприступной башни слоновой кости, когда он держал ее в объятиях. Надо быть дураком, чтобы бросить начатое на полпути и не вытянуть Кейт, эту подлинную занозу, из-за ее оборонительных валов.

Перспектива будущего, от которого он решительно отказался ранее, пьянила и кружила голову, но он не желал рисковать, добиваясь руки Кейт. Не прельщала перспектива испытать еще большее унижение. Прежде чем снова прийти к ней с таким предложением, необходимо предварительно твердо увериться, что игривая рыжая истязательница вполне готова произнести «да». Предстоит тяжкий путь вознесения своего креста на желанную вершину. Он должен быть уверен, что его ожидает там восторг признания, а никак не снисходительное благодушие, с каким она отнеслась бы к служке, пролившему лампадное масло на мебель и усердно оттирающему следы небрежности.

Эдмунду повезло: он прошагал через весь Сити до Мейфэра, ни разу не остановившись, верно, грабителей вводило в заблуждение его весьма простое платье, какое он надел ради утреннего моциона по империи Бена. Уличные воры, мельком глянув на рассеянного джентльмена, с ходу определяли: то ли сумасшедший, с которым связываться себе дороже, то ли поэт или художник, оставивший свою музу, а после загула бесполезно обыскивать его карманы. Действительно, мыслей в голове было мало, одни эмоции, бушевавшие всю дорогу, и когда он вновь очутился в своей резиденции Борт-Хаус на Гросвенор-стрит, оказалось, что решительно не способен ничем заняться. Поэтому Эдмунд оседлал любимого скакуна, надеясь развеяться на верховой прогулке.

Действительно ли он любит Кейт Элстоун? «Да, это ключевой вопрос», — заключил он, когда вороной мерин выбрался из дорожной толчеи. Эдмунд ослабил поводья — пусть конь порезвится. Верно, еще не поздно прогуляться за город, чтобы не привлекать здесь внимания любопытствующих и желающих пообщаться. Дни теперь длинные, да и луна, в случае чего, поможет не сбиться с пути. Он направил бодрого сильного скакуна по Ричмондскому тракту, стараясь хотя бы вполглаза бездумно наблюдать за окрестным пейзажем и наслаждаться прогулкой.

Когда они с Кейт впервые увиделись, он еще робел и тушевался перед иными мужчинами, ведь он — единственный наследник титула, продолжатель своего рода — не мог присоединиться к армии Веллингтона и сражаться с Бонапартом или подражать Бену Шоу и графу Карнвуду, пробившимся в жизни исключительно собственными силами. Еще мальчишкой он понял, что ему никогда не превозмочь своей ностальгии. Нельзя хозяину оставить свои поместья и близких людей ради подвигов во славу небрежного венценосца. Аппетиты принца-регента[10], как и его долги, возросли колоссально, и при таком плачевном положении государственных дел можно было ожидать, что нажитое веками имущество Бортов будет обложено непомерными налогами и затем по частям пойдет с молотка.

Так что он вынужден был отказаться от привлекавшей его армейской карьеры и послушно отправиться в Оксфорд. Такой выбор был обусловлен внутренней незащищенностью и, следовательно, неуверенностью в себе. Не тогда ли он осознал это, когда Кейт отвергла его, дав понять, что большего он пока и не заслуживает? И если он до сих пор не разобрался в себе и в женщине, которую желал любить всю жизнь, к дьяволу малодушие. Бен Шоу достаточно убедительно обрисовал тайные страхи Кейт. Надо быть ослом, чтобы не понять теперь, почему она бежит от любви и любых иных переживаний, которые могут уязвить и обидеть ее до глубины души. Когда он выслушал ее печальную историю, ему стало безмерно жаль, что не он, а Кит Элстоун примерно наказал пару дьяволиц. Как известно, он сослал дочь старого графа в отдаленное поместье и велел никуда не выезжать, угрожая лишить и этого пристанища в случае неповиновения. Дочь той леди, по слухам, пребывала за границей с мужем, тайно повенчавшись с ним, когда ей еще семнадцати не было, но между делом успела заключить и второй, фиктивный, брак.

Так почему же Эдмунду не хватило проницательности разглядеть скрытую истину за внешней рассеянной толерантностью Кейт к ее ухажерам, в особенности к нему самому, когда они познакомились? Определенно Кейт тогда не могла прятаться за маской усталого равнодушия. У нее тогдашней было сердце льва и пылкая душа. Хорошо, если она бросит осторожничать и подарит свою беззаветную защиту и сдержанную любовь его детям. Да он и сам не прочь разделить с ней любовь.

Что ж, теперь он понимает ее и способен твердо встретить ее взгляд. Он вполне уверен в своих мужских достоинствах без щенячьих героических порывов, готов подставить свое плечо и принять ответственность не ради муки, но ради наслаждения своими обязанностями. Он рачительно распоряжается своими поместьями, и они приносят стабильный доход, он восстановил свои истощенные в военное время капиталы, вложив их в процветающие и не очень предприятия, в итоге прибрал их к рукам, к своей выгоде. И если так преуспел на деловом фронте, почему не рискнуть напоследок ради того, чтобы завоевать женщину, которая желанна ему более всех остальных, вместе взятых? Он усмехнулся, вспомнив, как ему совсем недавно удалось смутить Кейт легко и просто. И если она всерьез расстраивается из-за него и до сих пор обращает на него внимание, не пора ли предъявить свои законные требования на ее руку и сердце?

Глава 6

— Вот бы повезло девице заарканить ослепительного лорда Шаттлворта, коль скоро он вознамерился присмотреть себе более пригодную жену, — неделю спустя услышала Кейт довольно громкий шепот за своей спиной.

Одна из компаньонок обращалась к Элиан, явно желая, чтобы не только та уловила каждое ее слово. По окончании прошлого сезона Кейт довольно бесцеремонно отвергла сватавшегося к ней инфантильного старшего сынка той леди и тем настроила против себя квохчущую мамашу.

Но суждение глупой наседки в корне верно. Она сама, наблюдая, как Эдмунд каждый вечер не забывает танцевать с самыми миловидными и безукоризненными дебютантками сезона, могла бы поручиться обеими руками: все сходятся на том, что сей джентльмен деликатен. Некоторые бесстыдницы готовы были опрометью помчаться с ним в храм Святого Георгия, превратив его в еще более деликатного мужа.

— В самом деле, душенька, он так богат, так благороден и красив, несомненно, самый завидный жених этого сезона, — поддакнула другая леди, убежденная в том, что Кейт нарочно провалила дебют ее старшей дочери, и та вынуждена удовольствоваться скромным господином, владеющим всего двумя обширными сельскими поместьями и городским особняком. — Похоже, Тединтон на пару с ним наставляла рога своему благоверному, но это приключение нисколько не помешает ему выгодно жениться. Моя крошка Фелиция пока слишком юна, но ваша девочка могла бы и постараться отхватить этого соблазнительного лорда. Вам, дорогуша, следует напомнить, что настал ее черед отдать долг своей семье.

— У нашей Черри взаимные намерения с мистером Холтом, смею предположить, Генри в конце концов благословит их. А что касается лорда Шаттлворта, пусть женится в свое удовольствие, — безмятежно отвечала первая леди. Как известно, мистер Холт слыл богачом, и она мыслила реальными категориями.

— Вполне солидная партия, полагаю, однако, любая мамаша не прочь выдернуть перо из такого страуса, как Шаттлворт, — заметила вторая, задумчиво улыбаясь.

— Особенно леди Тединтон, — съязвила первая, кивнув в сторону томной красотки графини.

— Все зависит от того, куда она решит пришпилить его — на шляпку или на рукав, — развила собеседница свою мысль.

— Надо верить, фокус ей не удастся, особенно в этом сезоне, когда дебютирует ее дочь. Ей выгоднее, чтобы он отловил цыпленка, чем прельстился наседкой.

— Не забудьте, девица ей не родная дочь, а падчерица, между ними нет и десяти лет разницы, надо же было ее отцу так обезуметь, чтобы столь неосмотрительно жениться. Тединтону следовало бы понимать, какой бедой чреват сей скоропалительный повторный брак.

— Той особе не удастся оплести наших леди, мы быстро оборвем ее паутину, даже если наши легковерные джентльмены будут благоговейно внимать каждому слову, вылетающему из ее рта. Она более титулована, чем проститутка, но что может сказать, если даже губы накрасить толком не умеет?

— Горжусь тем, что всегда могла распознать натуру каждой особы сквозь претенциозные вуали.

Даже Тединтон не сможет вечно закрывать глаза на ее низкопробные интрижки, пусть даже она и писаная красавица.

— Верно. Однако она далеко не так умна, как ей думается. Вознеслась высоко и возомнила, что может иметь все и вся. В один прекрасный день такое высокомерие дорого ей обойдется, и я охотно приблизила бы минуту ее позора. Недавно она пыталась снисходительно уступить мне место.

— Что ж, дорогая, я сомневаюсь, что она осмелится повторить свой опыт. Однако она явно нацелилась на что-то, точнее, на кого-то. Леди Тединтон сейчас наблюдает, как ее падчерица весело болтает с лордом Шаттлвортом, облокотилась на софу и ест его глазами так, словно желает закогтить прямо на публике.