Этой ночью Ошитива не могла сомкнуть глаз; впервые она думала не о своей загубленной жизни, а об ужасном поступке Тупы, о том, как это может сказаться на дождевых кувшинах ее гильдии. Глина, дар Матери Земли, была священным материалом. Ошитива вспомнила, как однажды ночью, за ужином, женщины говорили о том, что боги рассердились на людей из Центрального Места и поэтому дожди здесь не идут. Еще они шептались о том, что прошло уже несколько месяцев, как брат-кокопилау со своей веселой флейтой и мешком за спиной, полным удачи и благословений, в последний раз появлялся у них в каньоне. В поисках лучших земель люди начали покидать это место, поэтому Темный Господин снова послал воинов-ягуаров за пленниками.

Несмотря на размеры Центрального Места, его каменные башни и кирпичные строения, а также тысячи людей, которые приходили и уходили из каньона, жизнь здесь не очень-то отличалась от жизни в деревне, где родилась и выросла Ошитива. Боги и духи здесь также скрывались повсюду, и люди должны были следить за своей речью, боясь случайно произнести оскорбительные слова или проклятия. Постоянно удача сменялась неудачей. Люди не могли контролировать счастливые случаи и несчастья, но они старались хотя бы предсказывать их наступление. Утром, вставая с постели или выходя из кив, каждый замечал те или иные приметы, а вечером Главный Астроном изучал звездное небо и искал на нем предзнаменования.

Всем на свете заправляли боги: боги-покровители охраняли гончаров и вязальщиц корзин, ремесленников, изготавливающих перья и копья, поваров и слуг, воинов-ягуаров и маленьких детей, путавшихся под ногами. Существовал даже бог, покровительствующий играм патолли, звали его Макуильксочитль. Перед началом игры игроки обязательно возносили ему свои благословения. Дни были посвящены определенным богам, годовой календарь праздников и пиршеств и жертвоприношений тщательно соблюдал каждый человек в Центральном Месте.

Поэтому Ошитива так сильно была поражена, когда увидела, что есть люди, которые осмеливаются не почитать законы. А сколько еще таких, кто своими преступными и непозволительными действиями проклинает Центральное Место?!

Такие мысли тревожили Ошитиву, пока она шлифовала прекрасный кувшин для воды с двумя ручками, который создала Яни и который, когда она его покрасит, в печи для обжига станет белым и на нем появится отчетливый черный узор. Вдруг Ошитива почувствовала, как чья-то тень упала на ее голову. Она подняла глаза кверху в надежде увидеть на небе тучу, спрятавшую солнце, но заметила лишь на фоне безупречно чистого неба силуэт мужчины.

В ужасе она поняла, что это Мокиикс в алой тунике и темно-синей накидке. Его седую голову покрывал головной убор из перьев — символ власти. Все женщины упали перед ним на колени, прижав лбы к полу, а Ошитива продолжала по-прежнему сидеть и вызывающе смотрела на него. Ее сердце разрывалось на части от злости и гнева.

Он медленно прошел мимо нее, а потом появился в коридоре гончарной мастерской. Его сопровождали два покрытых голубой краской жреца, которые, Ошитива это уже знала, были жрецами Тлалока, бога дождя. В их обязанности входило проводить регулярные и незапланированные проверки, следить за работой гончаров. Но, судя по тому, как взволнованно шептались женщины, стоя на коленях лицом вниз, никогда еще такого не было, чтобы сам приближенный тлатоани Мокиикс сопровождал жрецов.

Он обошел всю пыльную мастерскую, нахмурив брови от вида кувшинов, мисок и статуэток, выставленных в ряд, а затем, повернувшись к Тупе, которая стояла, уважительно опустив глаза вниз, приказал ей показать кувшины, сделанные новенькой.

Тупа, переступая с ноги на ногу, так как ей трудно было держать свое тяжелое тело на выпрямленных ногах, ответила:

— Эта девушка не сделала ни одного кувшина, Мой Господин. Она слишком бестолковая для такой работы.

Его приказ был решительным — эта девушка должна делать дождевые кувшины.

Сердце Ошитивы подпрыгнуло от радости. Отдавая такой приказ, он сам подписывал себе приговор.

Когда Мокиикс покинул мастерскую, все вернулись к своей работе, но никто не осмелился и словом обмолвиться о неожиданном визите высокопоставленного чиновника. Все чувствовали, что в воздухе витает какой-то новый дух перемен. Об этом только и думали, ведь Тупе не понравилось то особое отношение, которое было оказано новой девушке.

7

Но белая глина из Центрального Места Ошитиву не слушалась. Она старательно работала, смачивала глину, месила ее, разговаривала с ней, читала над ней молитвы — напрасно: глина и пальцы не желали работать дружно.

Она понимала, что бесполезно работать с тем куском глины, который ей дали. Все гончары знали, что каждый мастер должен сам собирать глину для своих изделий. Ошитива решила, что если она хочет затопить Центральное Место и освободить ее народ от завоевателей, то должна сама найти необходимую ей глину.

Был теплый весенний день, и каждый гончар был занят созданием своего дождевого кувшина. Уже напившись за завтраком, Тупа в веселом настроении пошла на главную площадь, чтобы сыграть в увлекательную игру патолли со своей двоюродной сестрой, хозяйкой Гильдии Вязальщиц Корзин.

Ошитива решила воспользоваться выпавшим ей шансом. Выскользнув из мастерской через заднюю дверь, она торопливо обошла южную стену, за которой разбили свои лагерь торговцы солью, а потом продолжила свой путь вдоль подножия горы. Чувство мести переполняло ее сердце, а мысли о наказании громом отдавались в ее голове. Злые Господа пожалеют о том, что сделали из Ошитивы макай-йо!

Подул ветер, и Ошитива почувствовала в воздухе какую-то вонь. На северной стене главной площади она увидела троих мужчин, подвешенных вниз головой для всеобщего обозрения: их поймали, когда они воровали зерно из хранилищ, принадлежащих богам. Через два дня после экзекуции они умерли, и теперь их тела гнили на солнце, распространяя зловония.

Ужасное наказание, подумала Ошитива, но оно было необходимо. Даже в ее миролюбивом племени нарушение священных запретов никогда не оставалось безнаказанным, а иначе нарушится равновесие в природе, и не гармония, а хаос будет править миром. Однажды, много лет назад, одна пожилая женщина из ее деревни услышала, как где-то жалобно стонет заблудившаяся собака. Она вышла из дома и пошла ее искать, но заблудилась сама и случайно провалилась в киву. И хотя это была простая случайность, своим поступком она все равно осквернила святое подземное жилище, входить в которое разрешалось только мужчинам. И женщину прогнали из племени.

Ошитива продолжала исследовать подножие горы, как вдруг она заметила узкое ущелье, спрятанное за валунами так, что его практически не было видно. Как и везде в Центральном Месте, растительность здесь давно умерла, а животные навсегда ушли в другие места. Но когда Ошитива подковырнула землю и подняла свое лицо навстречу подувшему вниз из узкого, маленького каньона ветерку, она почувствовала, что глина спряталась где-то чуть выше.

Она начала подниматься и, когда вдруг ущелье расширилось, с удовлетворением обнаружила громадные камни, образующие бассейн, который наполнялся, когда шли дожди. Сейчас он был пустым, а дно его высохло, но зоркий глаз Ошитивы увидел, из чего состояли берега широкого горного ручья, который стекал в него. Чахлая растительность и низкорослые кусты боролись здесь за выживание. Но она даже слышала пение птиц. Упав на колени, Ошитива погрузила свои пальцы в высушенную землю.

И она нашла ее, сухую, как камень, неочищенную и серую, ту самую глину, которую чувствовали ее пальцы. Все утро она с трудом выкапывала из земли сухие куски глины. Потом в мастерской она смочит и промоет ее, снова смочит и промоет, очистит от примесей, помолится над глиной и поговорит с ней, упрашивая ее стать дождевым кувшином, который вернет благосклонность богов.

А потом она призовет такой сильный дождь, какого Мокиикс и Господин Хакал никогда в жизни не видели…

Ошитива наполнила корзину и решила возвращаться домой. Неожиданно она поблизости услышала смех, оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Укрепив свою ношу, она, крадучись, направилась в ту сторону, где росли густые заросли шалфея и откуда раздавался звук. Раздвинув кусты, она увидела зеленую опушку в самом центре столовой горы, так заботливо спрятанную и охраняемую, как будто здесь обитали сами боги. Глаза Ошитивы расширились от вида сочной травы, зеленых деревьев, пруда с искрящейся водой и благоухающих весенних цветов.

А потом она увидела молодых женщин, одетых в ослепительно-красивые туники и юбки, которые явно были сотканы из хлопковой нити, окрашены во все цвета радуги и расшиты удивительными узорами. Женщины были очень красивы. Они играли на флейтах, гремели тыквенными сосудами и били в маленькие барабаны.

Озадаченная Ошитива стала осматривать частное владение, пока ее взгляд не остановился на том, что буквально ошеломило ее; она открыла рот, а потом быстро зажала его рукой.

Так она и стояла, боясь пошевелиться, а сердце ее так сильно стучало, что ей казалось, что кто-нибудь может услышать. Но ее никто не видел и не слышал, и она не побежала, а осталась стоять и, не веря своим глазам, внимательно следила за зрелищем.

С тех пор как Ошитива прибыла в Центральное Место, она не видела Господина Хакала, ну разве что издали: он или восседал на своем троне, возглавляя процессию, которая направлялась на главную площадь, чтобы вершить суд над преступниками; или стоял высоко на горе, приветствуя Утреннюю Звезду. Он превратился в какого-то далекого бога, одетого в великолепные одежды, сверхъестественного и могущественного. А воспоминания о той ночи, когда она подсматривала за ним, стоящим практически обнаженным перед своим богом, на вершине горы, и о том, как он повернулся и их глаза встретились, казались ей каким-то волшебным сном, как будто на самом деле ничего этого не было.