— Да, высокие чувства нынче не в цене, Сэди. Я хочу сказать, Деми мне не позвонила и даже на письмо не ответила, а ты тоже никуда не ходишь с тех самых пор, как вредоносный злодей уехал из города. — При этих словах Эндрю покосился на сестру: — Пожалуйста, пожалуйста, скажи, ты ничего не слышала о злодее? Только не ври. Я сгораю от любопытства.

— Мне о нем ничего не известно.

— Слава богу! — воскликнул Эндрю и отпил из стакана. — Словно гора с плеч свалилась.

Сэди сдержалась и не стала защищать Пирса. Зачем? Он так и не позвонил. Ей даже не пришлось придумывать повод, чтобы не ходить с ним в кафе. Вся эта показуха с забитым под завязку электронным блокнотом была лишь данью вежливости. Пирс и в самом деле самый вредоносный человек на свете. Эндрю прав.

— Я хочу сказать, Сэди, то, как ты выбираешь себе мужчин, заставляет меня невольно задуматься: а есть ли у тебя вкус?

— Знаешь, ты женщин тоже выбираешь не очень удачно.

— Не понял?

— Эндрю, вспомни-ка. Поройся в памяти и назови мне хоть одну свою подружку, которая служила бы подтверждением, что в твоей голове все-таки присутствует серое вещество.

Наморщив лоб и постукивая пальцами по стакану, он стал вспоминать:

— Ну, например… Ладно, не надо. Но была же еще… Нет, тоже не стоит. А как насчет?..

— Ну? Насчет кого? Называй!

— Как насчет… насчет Терезы?

— Терезы?

— Ну, та девушка, с которой я встречался пару лет назад. Помнишь, официантка из пиццерии.

— А, вот ты о ком. — Сэди кивнула. — Она была красивая. Но вы ведь очень мало встречались?

— Пять раз. Потом вернулся ее бывший приятель. Знаешь, может быть, завтра я ей позвоню.

— А как же старый приятель?

— Надеюсь, он за это время успел умереть.

— Эндрю!

— Все понимаю, но — мог же! Надо проверить.

— Ты больной.

— Нет, просто практичный. — Эндрю улыбнулся. — Слушай, Сэди… — Улыбка исчезла. — Мне очень неприятно упоминать снова про вредоносного злодея, но я должен спросить. Ты от него точно освободилась? Не было рецидивов?

Сэди вдруг словно въявь почувствовала, как Пирс хватает ее за руку. Он всегда цепко держал ее за руку, когда они были в метро. В других местах он так не делал. Почему она раньше об этом не догадалась? Он избегал любых намеков на физическую близость между ними, когда рядом были его друзья. В присутствии посторонних он обращался с ней скорее как с другом, чем как с возлюбленной. Он встретился с ней под землей — и держал в подземелье.

— Нет, рецидивов не было. С ним все кончено.

Сэди удивилась. Случилось нечто странное и загадочное. Сейчас, когда она сказала, что с Пирсом все кончено, это больше всего походило на правду.

— Хорошо. — Он встал и подошел к бару, чтобы налить еще. — Потому что иначе мне пришлось бы искать наемного убийцу, а я не знаю, принимают ли они кредитные карты.

— Ты жутко наивный.

— Я знаю. — Он раскинул руки в стороны. — Зато чертовски обаятельный.

Глава одиннадцатая

Все произошло молниеносно. Джорджи и глазом моргнуть не успела, как оказалась в его квартире. После краткой беседы в баре они плавно перешли в ресторан, потом так же естественно сели в одно такси, и она, что тоже было вполне естественно, согласилась заглянуть к нему домой на чашечку кофе. Что тут такого? Наличествовали все качества, отмеченные ею еще во время их первого — делового — собеседования, и даже больше. Она не записала тогда «сексапильный», хотя это было бесспорно, так же как не отметила, до чего прозрачны его необыкновенные синие глаза. Оливер Рэнсом, одинокий сорокатрехлетний менеджер по кадрам, был красавцем. Какое счастье!

Последние три месяца у них с Джесс все свидания были неудачными. На этом фоне Адам, любитель порно, казался настоящей находкой. Она потратила время на Лоуренса, любителя кока-колы; потом был Чарльз, тридцать три несчастья, у него падали стаканы, летели на пол бутылки и он так рассыпался в извинениях, что ей даже показалось, что он выполняет задание по психологическому тренингу; Ларри, который так обильно потел, что она думала, он утонет; Гарри, помешанный на куплетах Гилберта и Салливана[4], не говоря уже о Майкле и Кэмероне и о тех безнадежных типах, с которыми встречалась Джесс. Получился удручающе длинный список мужчин, которым они с радостью заплатили бы, чтобы только никогда больше не видеть.

И наконец, небеса посылают ей ангела в образе Оливера Рэнсома. Джесс он наверняка понравится. Это точно. Оставалось только одно маленькое «но». Джорджи пока не успела перевести разговор в другую плоскость, упомянув о сводной сестре, о том, что она хороша собой и что Оливеру следует с ней познакомиться. Почему-то про Джесс она забыла.

Как только придем к нему домой, говорила она себе, расслабимся, отдохнем, и тогда, в спокойной и непринужденной обстановке, я и заведу речь Джессике.

— Ну так что, Джорджи… — Оливер помог ей снять пальто, повесил его в шкаф в прихожей и подвел к диванчику. Убранство квартиры было выполнено в мужском минималистском стиле. — Мы собирались поговорить о делах, не так ли? Но почему-то нам это не удается. — Он усмехнулся. — Что, на мой взгляд, только к лучшему. Иногда для разнообразия полезно на время забыть о делах. Так интереснее.

— Это верно. Кстати, вы знаете, что со мной работает моя сводная сестра?

— Очень мило, семейный бизнес.

Рука его скользнула ей за спину.

— Ее зовут Джессика.

— Очень мило.

Его пальцы щекотно гладили ее шею.

— Она настоящая красавица.

— Это у вас семейное? Я имею в виду, даже в сводной семье?

Его губы прижались к ее губам. Язык игриво задрожал.

Джорджи отстранилась. Но не сразу.

— Э-э, Оливер, нет ли у вас кофе?

— Конечно. — Он снова усмехнулся, снял пиджак, поднялся. — Все, чего леди ни пожелает…

Что делается?! Надо остановиться. Взять себя в руки. Прекрасно, теперь ты знаешь, что он прекрасно целуется. Но на этом исследования в пользу Джессики стоит прекратить. И что я ей скажу? Ты полюбишь его, Джесс, он великолепно целуется и очень хорош в постели. Я подумала, ты должна знать о нем все, получая его из моих рук. Нет. Я выпью кофе и потом постараюсь переключить его внимание на Джессику.

Но… Я представляю, как он отважно прыгает с берега, ныряет, взрезает волны могучей рукой. Джесс дела нет до плавания. Зачем он ей?

Оливер явно любил свежий воздух. Окна в квартире были открыты, на улице декабрь, и Джорджи, в вечернем платье без рукавов, начала дрожать от холода. Она притянула к себе его пиджак.

Посмотрим, какие у него еще достоинства, говорила она себе. Посмотрим, любит ли он классическую музыку и поэзию. Это поможет понять, подходят ли они с Джесс друг другу. Не дай бог, у него нет водительских прав. Буду проверять точки соприкосновения с Джесс: если он соответствует, тогда я отхожу в сторону. Если же нет…

Накинув пиджак Оливера на плечи, она почувствовала странное дребезжание. На какой-то миг ей показалось, что у нее что-то с сердцем, потом поняла, что это мобильный телефон дрожит во внутреннем кармане. Она сунула туда руку, чтобы отнести телефон на кухню и вручить владельцу, и вынула два предмета. Один предмет — трубка. Другой — обручальное кольцо, оно выскользнуло из пальцев и упало ей на колени.

— Подождите секунду. Только кофеварку выключу! — крикнул ей Оливер.

Можешь не выключать, подумала она, читая сообщение на мобильнике: «Милый муженек, скучаю и люблю, люблю, люблю».

Джорджина Харви сняла пиджак Оливера, поверх пиджака положила телефон и кольцо, на цыпочках подошла к стенному шкафу, достала свое пальто, открыла дверь, вышла из квартиры, спустилась в лифте на первый этаж, вышла на улицу, поймала такси, села — и только потом дала выход гневу.


— Мне кажется, облака как живые, — говорила Джессика. — То они танцуют вальс, то фокстрот, то…

— Танго. — Стивен закончил ее мысль. — Я понимаю. Я сам часто так думаю.

— Правда?

— Да. — Он кивнул. — Очень часто.

Какой чуткий, ахнула Джессика, глядя на этот образ дивной красоты, сидящий напротив. Можно ли так быстро влюбиться? Почему бы и нет? Он соответствует всем требованиям: тридцать восемь лет, разведен, сыновья-близняшки десяти лет, работает юристом (как Джорджи будет смеяться, подумала она, если вспомнить, что совсем недавно прохаживалась насчет криминального прошлого Дэниела Кантера); рост — шесть футов, ни малейшего намека на брюшко, и к тому же прекрасные, шелковистые светлые волосы. И еще — он любит поэзию. Это открытие, случившееся в начале вечера, спасло ее от долгих и тяжких раздумий на тему: станет ли он идеальной парой для Джорджи. Джорджи считает поэзию чушью на постном масле. Это решающий фактор. Даже если бы Джорджи увидела Стивена и влюбилась в него, ей все равно чуть погодя пришлось бы признать, что они абсолютно несовместимы. Да, поэзией проверяется все.

— Я никогда не понимала, почему Байрон назвал облака «одинокими».

Она провела рукой по волосам. Этим жестом, как ей казалось, она убивает двух зайцев: он заметит, какие у нее красивые волосы, а также поймет, какая тонкая и поэтичная у нее душа. Поэты часто хватают себя за волосы, когда о чем-то глубоко задумываются. — Облака не одиноки. Они ищут общения. Они все время наталкиваются друг на друга.

— Это Байрон? — спросил он и засмеялся.

«Что я такого смешного сказала?» — подумала она, но смех был такой дружеский, добрый — не то что издевательское хихиканье того поп-маньяка, похожего на мужа куклы Барби. И она его простила.

— Вы не любите Байрона, Стивен?

— Люблю. Очень. Вообще-то я люблю и Вордсворта. Знаете, Джессика, вы очень красивая женщина. Красивее даже, чем одинокое облако.