С тяжелым сердцем соглашаюсь, что это разумно.

Положив трубку, продолжаю прослушивать послания. Голос моего босса из «ВСКТ». К счастью, бывшего босса.

— Эй, Салли, в чем дело? Ты полезла вверх по карьерной лестнице? Смотри не навернись кверху задницей! — Смех на заднем плане. — Кстати, что ты делаешь сегодня вечером? Можем поужинать вместе — угощу стрихнином. — Смех усиливается.

Вот засранец! Когда он успел узнать о «ДБС»? Какое счастье, что я на него больше не работаю!

Звоню матери, но никто не берет трубку. Тогда оставляю ей сообщение, что я дома и что у меня куча проблем, которые надо обсудить.

После этого я торопливо одеваюсь и еду в редакцию «Геральд американ».

Девушка в приемной странно смотрит на меня.

— В чем дело? — спрашиваю у нее.

— Ни в чем, — отвечает она быстро. Подозрительно быстро.

— Все в порядке?

— Разумеется.

— Что ж, ладно.

Поднимаюсь на нужный этаж и вхожу в редакцию. Проходя по коридору, слышу за своей спиной странный шепот. Смешки.

— Эй, ребята! Что происходит?

Один из парней в курилке напротив усмехается и поворачивается ко мне широким затылком. Я в недоумении. Спутница курильщика шикает на него и идет следом за мной. Стоит только мне сесть за стол, она появляется рядом.

— Салли, — говорит девушка. Мы знакомы, но не слишком близко. — У нас появилась эта пленка… эта запись…

— И что на пленке?

— Ты. Даже не знаю, как сказать, — смущается девушка.

— И где она сейчас?

— Ройс ушел с ней. Я видела.

— Ладно. Хм. Спасибо за новость.

Что за пленка? Я в недоумении. Самое ужасное, что я, кажется, догадываюсь — это запись нашего разговора с хозяином казино. Ройс был бы в гневе, узнай он, как я поступила. Но разве это такая уж провинность? Чего все шушукаются?

Только сейчас я замечаю небольшую коробку возле компьютера. Из штампа следует, что посылку доставили вчера в два часа дня. Надпись простая: «Для Салли Харрингтон». Нахожу обратный адрес. Это от мистера Миллара, святого отца из церкви Каслфорда. К коробке скотчем приклеена записка:

«Дорогая Салли. Мне доставили эту посылку именно в таком виде. Когда я понял, что она содержит, незамедлительно переслал ее тебе. Здесь никто этого не видел. Это все, что могу сказать в утешение».

Миллар — старый друг моей матери. О чем, черт побери, речь? Даже не могу сказать, почему я не стала смотреть кассету прямо здесь, в помещении редакции. Вместо этого я направилась в конференц-зал, тщательно заперев за собой дверь.

И только тогда поставила кассету.


На экране я. Точно я. Приближаюсь к камере, включаю ночник у кровати. На мне узкая шелковая комбинация, одна бретелька свалилась с плеча и наполовину обнажила грудь. Сажусь на край кровати, наклоняю голову то в одну сторону, то в другую — я всегда так разминаю шею, если целый вечер писала для журнала.

Нечто темное на мгновение загораживает камеру, и появляется Спенсер. Он садится сзади меня, обвив руками. Он абсолютно голый, только что из душа, судя по мокрым волосам. У него эрекция. Поскольку я сижу чуть боком к камере, видно, как его возбужденный член тыкается мне повыше ягодиц. Спенсер начинает массировать мне шею, я закрываю глаза и тихо постанываю от удовольствия. Он шепчет мне что-то на ухо, отчего я начинаю улыбаться.

— Мистер Хоз, — лукаво говорю я. — Мне это только кажется, или сзади в меня упирается здоровенная штука? Уж не возбуждены ли вы?

— Попробуй не возбудись, если у тебя такая соблазнительная спинка! — Спенсер начинает целовать мою шею, затем плечи.

— О, как хорошо! — шепчу я в ответ.

Рука Спенсера проскальзывает мне под комбинацию, гладит и мнет грудь. Под шелком видно движение пальцев. Это продолжается какое-то время, слышно только мое учащающееся дыхание. В какой-то момент Спенсер опрокидывает меня на спину, целует, освобождая при этом мои груди. Теперь и он дышит тяжелее. Затем он снимает с меня комбинацию и какое-то время рассматривает меня, словно заново изучая и удивляясь. Его член торчит вверх и чуть подрагивает от напряжения. Неужели со стороны это выглядит именно так?!

Моя ладонь начинает гладить бедра Спенсера, я тянусь к нему, приподнявшись, резко обвиваю руками и прижимаюсь всем телом. Какое-то время мы целуемся, затем Спенсер осторожно опускает меня на постель, нависает надо мной, так что его член находится как раз над моей грудью, я притягиваю его бедра ближе, зажав член между грудей, а Спенсер начинает тереться, дышит все чаще. Я спускаюсь ниже, чтобы помочь ему губами и языком, но он перехватывает инициативу.

Он открывает глаза и говорит прерывающимся голосом:

— Нет, позволь мне войти.

Он соскальзывает ниже, целует мою грудь, живот. Его рука ныряет между моих ног, разводя их в стороны. Слышны мои стоны.

— Ты вся мокрая. Я так и думал, — довольно говорит Спенсер. Его пальцы двигаются между моих ног. Судя по звуку, я и правда там чертовски влажная. Я дышу все чаще, приподнимаю бедра, выгибаюсь в ожидании оргазма. Но Спенсер не дает мне кончить — он тоже хочет получить свое и поэтому вытаскивает руку.

— Спенсер, пожалуйста, скорее!

На экране видно, как Спенсер стоит на коленях между моих ног. Возбужденный член в ладони. Чуть наклонившись вперед, он трется им о мои бедра.

— Прошу тебя! — в отчаянии кричу я.

Тогда Спенсер резко отстраняется, перекатывается на спину, смеясь.

— Иди и возьми, если хочешь.

Еще мгновение, и я уже сверху, покачиваюсь, запрокинув голову.

Мне очень хорошо — это видно по лицу. Я снова постанываю, теперь часто и ритмично, словно помогая себе этим двигаться. В какой-то момент я чуть замираю, а затем падаю Спенсеру на грудь, извиваясь от оргазма. Камера показывает, как сжимаются пальцы моих ног от наслаждения.

Теперь очередь Спенсера. Он дал мне возможность получить удовольствие, но больше не может ждать. Он быстро заваливает меня на спину и берет меня резко, уже без ласк. Он двигается жестко и сильно — у меня немного болтается голова, словно я тряпичная кукла. А потом на Спенсера накатывает оргазм, так же как и на меня — уже во второй раз. Спенсер сжимает меня, стонет, мои руки скользят у него по спине…

Экран гаснет.

Глава 12

— Ты была права. — Бадди Д'Амико, мой старый школьный приятель, возвращается в свой офис в участке. В одной руке у него пластиковая коробка с надписью «улики», где лежит кассета, которую принесла я, в другой — еще одна пленка. — Наш шеф тоже получил запись.

Я закрываю лицо руками.

— Итак, я, мой шеф, Алфред Ройс, мистер Миллар, мэр города…

— Не забудь членов масонской ложи, — со стоном продолжаю я. — Господи, Бадди, я сейчас скончаюсь от стыда.

— Да ладно тебе, Салли, — начинает Бадди с сочувствием и умолкает. Наверное, подумал о том, что не все мужчины, получившие кассету, будут настолько благородны, чтобы выключить запись, едва разобравшись, кто там заснят. Многие с удовольствием посмотрят, да еще и не один раз. — Я найду этого гада, обещаю тебе.

Я отнимаю руки от лица и смотрю на приятеля. Через мгновение он отводит взгляд. Ну да, а чего я ожидала? Конечно, что-то он видел и теперь не знает, как себя вести со мной. Как я вообще буду смотреть людям в глаза!

— Даже не знаю, как сказать матери. Просто не знаю.

Неожиданно на меня накатывает такая удушливая волна гнева, что я с силой бью кулаком по столу, отчего карандаши и ручки раскатываются в стороны.

— Господи, Бадди, ведь это моя частная жизнь! Просто не верится! — По щекам начинают катиться слезы, поэтому я снова закрываю лицо руками.

Запись разошлась по всему городу. Ее получили газета, полиция, офис мэра, школа, городской клуб, даже публичная библиотека. Мне прислали записку, что пленку видели парни в автомастерской — целая компания — и получили огромное удовольствие.

Бедная мама! Как же быть? Я должна предупредить ее раньше, чем она выйдет сегодня из дома!

— Ладно, Салли, — нарушает тягостное молчание Бадди. — Давай разбираться.

Он пытается мне помочь. Надо собраться. Я вытаскиваю из пачки бумажный платок и громко сморкаюсь. Бадди терпеливо ждет.

— Начнем с главного. Где был снят фильм?

— В Нью-Йорке. В квартире Спенсера. — Я снова готова разреветься.

Бадди делает пометку в блокноте и задает новый вопрос, не поднимая глаз:

— Вы сняли это для личного пользования?

— Нет! Я вообще ничего не снимала!

Бадди смотрит на меня удивленно:

— Значит, это Спенсер снял? Без твоего разрешения?

— Не знаю. — Боже, как мне хочется удавиться! — Может быть.

— И он пропал, да?

— Во вторник утром, в Лос-Анджелесе.

— Перед этим вы поругались?

— Да, — киваю я. — И я с ним порвала.

Бадди задумчиво жует нижнюю губу.

— Довольно грубый вопрос, но я должен его задать. Ты бросила Спенсера, он был зол и обижен… он мог разослать запись по городу, чтобы тебе отомстить?

— Наверное, — пожимаю я плечами. — Хотя вряд ли это не его стиль.

Но ведь и предложение покувыркаться в постели втроем тоже не его стиль. Как я могу теперь судить?

— Он же был разозлен. Что, если это его рук дело?

— Тогда где же он? Вчера вечером я была у него дома. Он не появлялся там со дня исчезновения. Как он мог разослать пленку, если даже не заходил за ней?

Бадди снова что-то записывает в блокнот. Наверняка он размышляет о том, как я могла впутаться в отношения с парнем, который вот так взял и исчез и, возможно, даже отомстил мне таким грязным способом, — вот что он думает! В школе Бадди всегда неплохо ко мне относился, даже больше того — я ему нравилась. Но теперь у него жена и дочка — добропорядочный семьянин. А я вляпалась в гадкие неприятности. Аморальная история, вот как это выглядит!