«Здравствуйте, это Кристиан Муро. Я думаю, нам надо встретиться».

Вот так! Ни когда, ни где, ни как с ним связаться, а просто — надо встретиться.


Была среда, около четырех пополудни. Офис редакции напоминал цирк с тремя аренами: телефоны и факсы трезвонили, принтеры выплевывали стопки отредактированных рукописей, а Мариель и Марио, директор по рекламе, сновали по офису и размещали материалы на макетах. У всех путались под ногами специалисты по кондиционерам, и, кроме того, сегодня они принимали в редакции «бюрократическую акулу» из Торговой палаты Канн, но «акулой» занимался Пьер. Пенни сидела за столом, дверь ее кабинета была распахнута, она читала бесконечные материалы, которые теперь присылали в редакцию все кому не лень. На самом деле кое-что из всей этой чепухи было не так уж и плохо, но все же основная часть отправлялась прямиком в мусорную корзину. Самми раскопала одного моряка, и его байкам о проказах на борту роскошных яхт, принадлежавших богатым людям, предстояло составить основу рубрики «Морские нюансы». Правда, рассказчиком парень оказался плохим, но помощникам редактора стоило потрудиться ради таких забавных сюжетов.

На пять у Пенни было назначено совещание с сотрудниками рекламного агентства, и она очень надеялась, что их дизайнер Джеффри вовремя вернется из Тулона. До конца дня еще предстояло закончить редакционную статью и побеседовать с экспертами по поводу стиля их колонки «Жизнь во Франции». Хотя до сих пор все шло по установленному графику, Пенни испытывала беспокойство, и убедить ее в том, что они добились успеха, могло только появление нового журнала в газетных киосках.

Заваленная работой. Пенни не успела пообедать, но несколько минут назад Бриджит принесла ей на подносе несколько кусков пирога и пухленькие хрустящие корнишоны. Не отрываясь от еды. Пенни разглядывала в газете фотографии собственной персоны, сделанные в предыдущий уик-энд во время ее авантюрного полета на парашюте.

Слава Богу, она даже наполовину не выглядела такой смехотворной и толстой, как ожидала.

По правде говоря, это был просто фантастический, пьянящий полет высоко над волнами. В этот момент она наконец-то хоть на некоторое время ощутила себя свободной, как птица. И весь тот день прошел просто великолепно. Дэвид буквально светился от гордости за ее успехи, когда Пенни, грациозно завершив полет, погрузилась в волны. Развернув катер, он подъехал, чтобы забрать ее на борт, а Пенни приняла его помощь с теплотой и без раздражения.

Уже потом, одевшись, Пенни слушала, как Дэвид исполнял «Благодарю небеса за маленьких девочек», стоя на эстраде, специально возведенной для солистов. Она смеялась от души, наблюдая, как в Дэвида летели помидоры, персики и прочие дары земли, а он упорно, во весь голос, продолжал терзать слух зрителей. Только когда Дэвид и Самми схватили Пенни за руки и потащили к морю, она, опасаясь, что ее искупают прямо в одежде, пообещала больше не смеяться. Эта сцена и была запечатлена на одной из фотографий: Пенни умоляла Дэвида и Самми отпустить ее, а зрители требовали окунуть поскорее в море.

На другой фотографии они вдвоем с Дэвидом брели назад к берегу, промокшие до нитки.

Да, день проходил просто великолепно, пока не появилась Мариель. С этого момента Дэвид просто перестал замечать Пенни. Самми поддразнивала сестру, говоря, что она ревнует, и по-своему была права, но это была не та ревность, о которой думала Самми. Пенни не имела привычки обманывать себя по поводу своих чувств, да она никогда и не отрицала того, что Дэвид был привлекательным мужчиной. Мало кто мог устоять перед его обаянием, но если бы у нее имелось хоть малейшее чувство к нему, помимо чисто физического влечения, Пенни определенно поняла бы это. Нет, причиной ее плохого настроения отнюдь не являлась неразделенная любовь к Дэвиду. Просто Мариель выглядела потрясающе сексуально в коротком белом платье, облегавшем превосходную фигуру. Пенни, промокшая, испачканная в песке, с растрепанными волосами, почувствовала себя рядом с ней уличной попрошайкой. Не было ничего удивительного в том, что вскоре после появления Мариель Пенни и Дэвид поругались.

Сейчас Пенни уже не могла вспомнить, что явилось причиной раздора, — может быть, невыносимая привычка Дэвида относиться ко всему, а к ней особенно, как к хорошей шутке. Засовывая в рот последний кусок пирога, Пенни со злостью думала об этом. Ну почему она не может хотя бы один раз — только раз! — продемонстрировать всем, включая Дэвида, непреклонность и чувство собственного достоинства, которых требовала ее должность!

Кусок пирога, оказавшийся слишком большим, забил ей весь рот, но, будучи одна в своем кабинете, Пенни легко справилась бы с этим. И надо же было Дэвиду появиться в дверях ее кабинета в самый неподходящий момент…

Черт бы его побрал!

Пенни смотрела на Дэвида как зачарованная. Кусок пирога, раздувший ей щеки, был настолько большим, что она не могла даже пошевелить его языком и, что было ужаснее всего, не могла произнести ни слова.

На лице Дэвида как всегда блуждала усмешка, но рот его окончательно растянулся до ушей, когда он взглянул на ее раздутые, покрасневшие щеки.

— Не обращайте на меня внимания, — по-рыцарски великодушно промолвил он.

Пенни напрягла челюсть, пытаясь протолкнуть пирог поближе к зубам, но для этого ей надо было раздвинуть челюсти. А как она могла сделать это, если Дэвид стоял и пялился на нее, усмехаясь, словно она маска из тыквы на празднике в День всех святых?

Дэвид сел, закинув ноги на стол Пенни, заложил руки за голову и продолжал в упор смотреть на нее. Пенни готова была испепелить его взглядом, но тут, к ее жуткой ярости, Дэвид рассмеялся.

— Вы не хотите взглянуть на себя в зеркало? — любезно спросил он.

Пенни попыталась предложить ему убраться из ее кабинета, но с губ слетело только бессвязное мычание и несколько влажных крошек.

— Простите? Что-то я не совсем вас понял. — Эта игра, похоже, все больше нравилась Дэвиду.

Пенни ринулась в закуток, где находилась небольшая кухня, кое-как выплюнула пирог и, разгневанная, вернулась в кабинет.

— Вы когда-нибудь стучите в дверь, перед тем как войти? — ледяным тоном обратилась она к Дэвиду.

— Иногда бывает, — ответил тот, по-прежнему улыбаясь. — Так что у вас за срочное дело?

— Срочное дело, — передразнила его Пенни, — возникло в субботу вечером, а сегодня у нас среда. Где же вы были раньше?

— В субботу вечером? — удивился Дэвид. — Но мы же виделись в воскресенье!..

Пенни почувствовала, что краснеет.

— Да, но я тогда не вспомнила о нем, — промямлила она, понимая всю нелепость такого оправдания.

— Так в чем проблема? Почему вы не поговорили об этом с Пьером?

— Потому что это вы предупредили меня о подозрительных личностях, которые согласно вашим дурацким предсказаниям пристали ко мне в субботу вечером. Я хочу знать, кто они такие? И что вообще происходит?

Все с той же снисходительной усмешкой, которую, похоже, ничем нельзя было убрать с его лица, Дэвид сказал:

— Поздравляю вас. Пенни. Теперь вы точно знаете, что приехали на Лазурный берег.

— Черт побери, о чем вы говорите?

— Вы правда не догадались, кто они такие?

— Если бы догадалась, то не стала бы спрашивать вас!

— Это, пышечка моя, мафия.

— Не смейте меня так называть! — вскипела Пенни. — И при чем тут мафия? Если у вас дела с мафией, почему они должны приставать ко мне?

— Они контролируют прессу в этом районе, — спокойным тоном сообщил Дэвид. — И мы должны им платить, как все остальные. Так что они сказали вам?

— Вот это самое и сказали, — чувствуя, как все внутри напряглось, Пенни пыталась оценить искренность слов Дэвида. Внезапно ей почему-то захотелось, чтобы во всем этом присутствовала смертельная опасность. — Что же все-таки происходит, Дэвид? Мне не нужны ваши самоуверенные ответы, я хочу знать правду. Если вы замешаны в какой-то преступной деятельности, я первым же самолетом возвращаюсь в Лондон.

«Черта с два я уеду», — подумала про себя Пенни. Если он действительно каким-то образом был связан с мафией, это означало, что сенсационный материал был почти у нее в руках!

— Ох, Пенни, Пенни! — произнес Дэвид, качая головой. — Неужели вы не знаете, что мафия лезет буквально повсюду? Они хотят получать деньги за так называемую защиту. Иметь часть от доходов. Если хотите, можете назвать это комиссионными, но у вас, то есть у нас, ничего не получится с журналом, если мы не будем сотрудничать с ними. Но пусть вас это не заботит. Я сказал, что все улажу, и я это сделаю.

— Неужели вы серьезно собираетесь платить им? — Глаза Пенни от изумления стали большими, как блюдца.

— Именно об этом я и говорю. Если только у вас нет идеи получше.

— Пошлите их к чертовой матери!

Дэвид кивнул, делая вид, что обдумывает это предложение.

— Да, конечно, и думаю, они тут же уберутся, как только я передам им, что Пенни Мун посылает их куда подальше.

— Не смейтесь надо мной. Насколько эти люди опасны?

— А вы когда-нибудь слышали о мафии?

— Не стройте из себя идиота, конечно, слышала!

— Тогда зачем задаете такой наивный вопрос? Я уже сказал, что сам все улажу. Вы уверены, что они больше ничего не говорили?

— Мне и этого больше чем достаточно. Я потом две ночи не спала и дрожала от страха. А сколько еще придется пережить теперь, когда я знаю, кто они такие…

— Как только я договорюсь с ними, они сразу оставят вас в покое.

— Тогда почему они сначала пристали ко мне, а не к вам?

— Честно говоря, я рассчитывал, что они наедут на меня. А вас предупредил просто так, на всякий случай. И все-таки, я полагаю, это мафия, — добавил Дэвид, вскидывая брови.

Пенни всплеснула руками.

— Ох, ну и дела — оказывается, вы еще и не уверены!

Это, может быть, одна из самых опасных в мире гангстерских организаций, а может, и еще кто-то. Сколько их здесь, Дэвид? Почему бы нам не устроить вечеринку и не пригласить сразу всех? А может, просто раздать им личные чековые книжки? Или отдать журнал?