Нечто необычное мелькает в его безумных глазах. Будто тень, бледный отблеск истины, за который мне не удается ухватиться.

— Она не мой стиль.

Нож скользит ниже, исследует мою шею.

— Мы же были вместе, — всхлипывает Рита. — Что с тобой? Зачем?

— Зачем, а? — подхватываю вопрос. — Я знаю свою подругу, ей нет смысла лгать. Только не теперь. Вы встречались, а потом ты слетел с катушек и превратился в убийцу?

Он ухмыляется.

— Святая.

— Я не против умереть, — шумно сглатываю. — Но сначала давай разберемся.

— Посмотри на меня. Разве я похож на парня по имени Женя? Стал бы я трахать такое жалкое создание?

Рита всхлипывает.

— Ты говорил, что любишь меня, что мы поженимся, — заявляет она.

Ну наконец. Спасибо.

Подруга ловит мою волну. Возможно, не все потеряно, сумеем потянуть время, достучаться, отвлечь. Не важно. Сойдет любой вариант.

— Тогда почему я этого не помню? — хмыкает Джек.

— Мужчины на многое готовы, чтобы избежать загса, — усмехаюсь.

— Какая ты.

— Какая?

— Тоже не в моем стиле, но сама по себе — отвал башки. Умная. Дерзкая. Горячая. Мне кажется, ты орудуешь ножом у меня под ребрами.

— Если бы, — присвистываю.

— Если бы, — широко ухмыляется он. — Ладно, выбирай. Чем нарежем Артурчика?

— Не надо его резать.

— А кого, если не его? Тебя?

Джек хохочет.

Лезвие движется по моей шее вниз. К груди. Скользит, проникая под кофту. Прижимается плотнее, обдает могильным холодом.

— Чувствуешь? Нравится?

Обжигающая сталь следует к поясу джинсов, останавливается между пряжкой ремня и моим обнаженным животом.

— Вот этот нож подойдет, — бормочу скороговоркой, прибавляю: — Для Артура.

— Кому нужен Артур? Пусть с ним разбирается унылый мудак Евгений. Я нашел занятие поинтереснее.

— Действительно собираешься убить? Так просто? Это оскорбление.

— А чего ты ждешь? Я маньяк. Это моя природа. Резать, кромсать. Я утоляю голод. Я зверь.

В его голосе сквозит неприкрытая ирония. Даже издевка.

Он насмехается.

Я не сумею навязать ему свои правила игры, но порой достаточно зацепить. Держать на крючке. Подольше.

— Скажи мне что-нибудь новое. Такое, о чем я раньше не слышал, чего не пробовал.

Окровавленные пальцы сжимают мое горло. Не слишком сильно. Терпимо.

Боже.

Не молчи, только не молчи.

Я не хочу умирать. Не здесь, не так. Не сегодня. Никогда. Отчаяние захлестывает волной. Тянет сдаться, униженно заскулить. Паника прорывает плотину внутри меня, срывает все засовы, рвется наружу.

Однако это не выход.

Я загоняю страх обратно, хватаюсь за лихорадочный блеск в глазах палача и улыбаюсь. Я представляю Градского. Я возвращаюсь в тот день, когда рыдала на ступеньках универа, а он меня поддержал и обещал наказать любого обидчика.

Мой босс поймает тебя, больной урод. Поймает и убьет.

Но вслух говорю абсолютно иное.

— Я еще никогда не испытывала оргазм.

Ухмылка Джека гаснет.

Слегка.

И я понятия не имею — к лучшему это или нет.

Но решаю продолжать. А лед трещит под ногами. Скрежет отбивается в каждом ударе моего сердца.

— Я не знаю. Как? Я не чувствую ничего. У меня был только один парень. Можно свалить вину на него. Удобный ход. Вот только с остальными девушками у него никаких проблем не возникало. Однажды я застала его с другой. Она очень громко кричала. Наверное, даже громче Артура.

Тошнота подкатывает к горлу.

Стараюсь проглотить.

Спазм за спазмом.

— Я вообще редко что-то чувствую. Внутри меня пустота. Хотя нет. Не вполне. Скорее воронка. Затягивает, поглощает. Я…

— Заткнись.

— Заткни меня.

Джек вздрагивает, будто я его ударила.

— Жаль, — сухо заявляет он. — Жаль, ты лжешь.

Нож приходит в движение.

Вверх-вниз.

От груди к пряжке на ремне.

Сначала медленно, потом быстрее.

— Нет, не лгу.

Лезвие царапает меня, но я не чувствую боли.

Адреналин зашкаливает.

— Про оргазм не лгу. Я хочу тебя. Глубоко внутри. Тебя или твой нож. Мне не важно. Я хочу почувствовать.

— Если бы это было правдой, — смеется, качает головой.

Отстраняется.

Я могу видеть собственную кровь на сверкающем острие ножа. Могу, однако не хочу. Выбираю не замечать ничего лишнего.

— Нам обоим стоит поблагодарить Риту за чудесный вечер, — он криво улыбается. — Без нее мы бы никогда не встретились. Представляешь?

Джек опирается о стол, склоняет голову, наблюдает за мной исподлобья. Подносит окровавленное лезвие к губам и делает шумный вдох.

— Возможно, когда-нибудь это станет правдой, — заключает мрачно. — Мне нравится, как ты пахнешь внутри. Ты особенная. Тебе уже говорили?

Он кладет нож обратно в чемодан, берет новый. Более широкий.

— Ты очаровательна, Маргарита, — произносит Джек, выделяя имя. — Сожалею, что у нас ничего не получится.

Она молчит.

Он подходит к ней вплотную, заботливо треплет за щеку.

— Это разбивает мне сердце. Веришь?

Она ничего не отвечает.

— Правильно, что не веришь. Спасибо тебе за подарок. За Славу.

— Ты обещал, — вдруг произносит она, настойчиво повторяет: — Ты обещал.

— Разве можно верить психопатам? — он посмеивается. — Я всем своим жертвам обещаю сохранить жизнь. Говорю, что хочу немного поиграть, позабавлюсь и уйду. Я прошу их кричать громче. Или наоборот — тише. А потом заставляю замолчать навсегда.

— Но ты обещал, — снова заявляет Рита.

Тишина.

Я слышу только надсадные хрипы Артура и бой своего обезумевшего сердца. Я облизываю губы и смотрю на подругу в упор.

— Что он обещал?

— Любопытство тебя погубит, — Джек неодобрительно цокает языком.

— Я пытаюсь понять.

— Иногда стоит сохранить интригу.

Он проводит лезвием по обнаженному плечу Риты, и она вскрикивает.

— Ну да ладно. Будь по-твоему. Я сказал, что отпущу ее, если найдется замена. Я разрешил позвонить кому-нибудь. Я сказал, что она может позвонить любой подруге и вызвать ее на встречу. Но звонок только один. Если подруга согласится и придет, мы совершим обмен. Я отпускаю малышку Риту на все четыре стороны. А если нет, то придется развлечься без долгих отлагательств.

Отказываюсь верить.

Отказываюсь.

— Я заказывал высокую брюнетку с голубыми глазами. Модель. Красавицу. Но бедняжка сказала, что это несправедливо. Ее знакомые брюнетки могут не прийти, а право у нее исключительно на один звонок. В итоге мы сторговались на тебе.

— Что… Что?! — задыхаюсь. — Вы торговались?

— Не переживай, ты меня совсем не разочаровала. Если бы я знал, что придешь именно ты, то мы бы не торговались. Я бы сразу согласился, не стал бы терять время.

Джек приставляет нож к горлу Риты, прижимает плотнее.

— Хочешь, я буду любить ее на твоих глазах?

Из тонкого пореза струится кровь.

Несколько мелких капель превращаются в тонкие дорожки.

— Я хочу уйти отсюда.

Мой мозг не желает воспринимать объективную действительность. Комната плывет перед глазами.

Домик в деревне, блин.

— Хорошо, — говорит Джек. — Видите пистолет?

Он отпускает Риту и делает несколько шагов в сторону.

— Выиграет та, которая схватит его первой и выстрелит в Артурчика. Я не прошу убивать. Надо просто всадить в него пулю.

— Нет! — восклицаю яростно. — Я не собираюсь этого делать. Никогда.

— Очень зря. Не думаю, что он бы долго сомневался. Для него выбор даже не стоит. Он родного отца не прикрыл, опасался за собственную шкуру. И подругу твою оперативно заказал. Правда, ее кто-то другой покромсал, однако факт остается фактом.

— О чем ты?

— О том, что он нанял киллера.

— Как, — окончательно теряюсь. — Зачем?

— Ну, ему виднее.

— Ты лжешь.

— Только не тебе.

Джек улыбается, прячет нож в чемодан.

— Я не понимаю, для чего ему нанимать киллера.

— А я не понимаю, почему мы до сих пор об этом говорим.

Он достает другой пистолет.

— Приступим к более увлекательным вещам. У вас есть минута, чтобы получить шанс на освобождение. Клянусь, я отпущу победителя.

— Бред, — фыркаю. — Ты сам сказал, что не держишь обещания. Какой смысл участвовать в заведомо провальном соревновании?

— Дай-ка поразмыслить, — мечтательно закатывает глаза. — У вас есть выбор?

Не особо. Не так чтоб очень.

Нужно выбраться. Но не такой ценой.

Как там учат на иностранных тренингах?

Когда ты находишься в плену, ты можешь делать абсолютно все ради спасения. Но не делай ничего такого, с чем потом не сумеешь справиться, не сумеешь жить.

Тренера бы сюда. Пусть бы показал наглядно, как действовать.

— Почему людей, которые получают удовольствие от жизни, называют психами? — в голосе Джека звучит искреннее недоумение. — Неужели завидуют? Кто-то любит выпить, кто-то покурить. Я люблю резать. Что тут противоестественного? Почему я вынужден скрывать истинные чувства? Разве современный мир не учит нас быть уникальными? Чем я хуже лесбиянок и гомиков? Я тоже хочу свободы. Хочу самореализоваться. Открыть все грани своей личности. Реальность такова, мы ничего не способны изменить. Кто-то убийца, а кто-то должен умереть.