— Как насчет свитеров с высоким воротом?

Взгляд у него совершенно безумный.

— Нет, они тоже вызывают дискомфорт.

Мое сердце бьется в районе гортани. Кажется, еще секунда, и меня попросту вывернет наизнанку.

— У тебя чувствительная шея?

— Наверное.

Ощущение, будто ступаю прямо по льду, тонкая корка вот-вот треснет и увлечет нерасторопную идиотку на дно.

Срочно придумай что-нибудь. Не важно что. Хоть что-то.

Не тормози, не зависай. Действуй. Генерируй план. Чем дольше находишься в плену, тем труднее выбраться на волю. Каждое мгновение на вес золота.

— Тогда постараюсь нежнее с тобой обходиться, — незнакомец убирает пистолет. — А может, тебе даже понравится моя идея?

Вряд ли.

Очень сильно сомневаюсь.

— Умница, — хвалит с довольной усмешкой. — Ты меня радуешь.

Он захлопывает дверцу, обходит автомобиль и усаживается за руль.

На этом месте герои обычно пытаются сбежать. В кино. Да и в сериалах. В книгах также используется похожая тактика. Однако меня словно парализует изнутри. Попеременно молюсь и матерюсь, что не слишком логично и явно греховно.

Время не остановить, отмотать не выйдет. Я целиком и полностью увязла в жутком моменте.

— Куда хочешь поехать? — спрашивает незнакомец и заводит двигатель.

— В кино, — бросаю на автомате, впиваюсь взором в обтянутые кожаными перчатками руки, продолжаю: — Или в другое место. Вообще, существует много вариантов.

Так.

Его руки на руле. Хорошая возможность. Верно?

Дождаться, пока мы поедем. Тогда у гада не будет шанса выхватить пистолет и…

— Даже не думай, — он опять улыбается, но в этой улыбке нет ничего позитивного. — Не советую чудить.

— Я совсем не...

— Я знаю одно уютное место, где нам никто не помешает.

Вся надежда на Градского.

И на GPS. Преступник не догадался изъять мой второй мобильный телефон. Он о нем элементарно не подозревал, пропустил передний карман на джинсах, когда проводил обыск.

Успокойся, выдохни.

Босс заметит кучу пропущенных, заподозрит неладное, перезвонит и забеспокоится, поднимет всех на уши, начнет искать меня с помощью новейших технологий.

Черт, я обречена.

Вдруг начальник погружен в работу? Заметит звонки только завтра?

Возможно, я уже буду лежать в сырой земле. С широкой улыбкой. От уха до уха. На горле.

Кому известно, что какой-то дебил с пистолетом надел на меня наручники и затолкал в свою машину? Впрочем, он не дебил. К сожалению. Производит впечатление вполне разумного психопата.

Не знаю, как бы его классифицировали специалисты.

— Тебе нравятся ножи? — интересуется мой новый знакомый, когда авто тормозит на светофоре.

Обалдеть.

Я не думала о ножах и не рассматривала их с точки зрения…

Да ни с какой точки зрения я их не рассматривала.

— Они очень благородные.

Соглашусь, звучит странновато.

Но я близка к обмороку, а разговор лучше поддержать. Во всех фильмах про чокнутых убийц выживают те, кто способен задушевно болтать. Сперва маньяки гасят всех, кроме главного героя, а потом на помощь подтягивается бравая полиция.

Стоп.

Маньяки.

Жесть, я же не в гребаном фильме. Но не бывает таких совпадений. Или бывают?

— Ты правда так думаешь? — спрашивает он, точно проникает внутрь надвигающейся на меня панической атаки.

— Да, — отвечаю глухо. — Стальная поверхность выглядит завораживающе. У моего отца есть целая коллекция ножей. Он привозит что-нибудь новое из каждого рейса. Вроде сувенира.

— Опиши в деталях.

Ночь. Город, припорошенный снегом. Пестрая лента огненных вывесок. Мы несемся навстречу неизвестности, обсуждая холодное оружие. Прямо романтическое свидание.

Напрасно стараюсь перевести дыхание. Пульс давно и безнадежно сходит с ума.

Я максимально подробно описываю воображаемые ножи, которые отец никогда не привозил из рейсов. Подключаю фантазию, пытаюсь вспомнить все полезное, что встречала прежде.

Однако поток красноречия закономерно иссякает.

— Знаешь, это чувство нельзя ни с чем сравнить, — невозмутимо произносит мой собеседник.

Возникает неловкая пауза.

Не отваживаюсь уточнить, не смею нарушить тишину.

Но он сам разрывает молчание на части.

— Я имею в виду то чувство, когда остро заточенное лезвие мягко входит в податливую плоть, — смакует каждое слово. — И ты нарезаешь ее, будто подтаявшее сливочное масло. Кровь согревает руки, а утробные стоны ласкают слух.

Супер.

Просто замечательно.

В лотерею мне никогда не везло, но чтобы настолько облажаться, необходим особенный талант.

— Ты ощущаешь их боль. Ты пьешь их страх. Ты купаешься в их отчаянье. Настоящая эйфория. Экстаз. А самое забавное — они верят. До самого последнего вздоха. Надежда тлеет даже в остекленевших глазах. Поразительно, не правда ли? Их жизнь струится прямо по твоим пальцам. Представь, как это прекрасно. Я возвышаю самых заурядных людей, приобщаю к Богу.

Остается только кивнуть. У кого пистолет, тот и прав.

— Хм, — откашливаюсь. — Один мой знакомый любил рисовать крест. Кровавый крест. На лбу своих женщин.

— Неужели?

— О нем недавно сообщали в местной газете.

— Эти журналисты ничего не соображают, — посмеивается. — Все в кучу. Скажи, зачем рисовать крест на кресте? Глупость и бесполезная трата времени.

— Смысла действительно нет, — заключаю медленно. — Если жертва уже олицетворяет распятие.

— Жертва, — смотрит на меня, скривившись. — Дурацкое определение.

— А как тогда? Кто они для тебя?

— Девяносто шестая, сто девятнадцатая. Я даю им номера.

— И какой по счету была последняя? — спрашиваю с вызовом, ярость враз ослепляет, нивелирует страх.

— Последней еще не было, — говорит ровно и отворачивается. — Твою подругу я не убивал. Крест нарисовал мой приятель, но он тоже к ее гибели не причастен. У нас схожие вкусы, но разный стиль игры. Он зануда. Ужасный сухарь. Даже пообщаться нормально нельзя, сразу крушит мебель и бросается на меня. Совсем не ценит наше давнишнее родство, не желает осознать очевидное.

— Странно, — поджимаю губы.

В мыслях звучу гораздо неприличнее.

П*здец. П*здец. П*здец.

Я не соответствую его типу. Не брюнетка, не модель. Не красавица. Однако светлые волосы и зеленые глаза едва ли помогают расслабиться в текущей ситуации.

Гулкий удар заставляет подскочить на месте.

Что за дерьмо?

Бум. Бум. И еще несколько коротких «бум» аккурат в такт ругательствам, которые мерно пульсируют в моем мозгу.

— Что-то стучит, — замечаю осторожно. — Там, сзади. В багажнике.

— Тебе мешает звук?

— Ваша машина не в порядке.

— Это не моя машина, — отмахивается небрежно.

— Лучше бы проверить. Мало ли какие неисправности. Возможно, нас сейчас разнесет на куски.

— Успокойся. Ничего не будет.

О нет, я не переживаю относительно вероятных проблем по технической части.

Мои планы идут далеко.

Вот остановимся мы, гад выйдет посмотреть отчего такой грохот, а я быстро изобрету коварный план побега. Ну, если честно, я плохо представляю, что стану делать, однако надеюсь на удачу. Хотя эта дрянь явно трудится на вражеской стороне.

Мои планы идут далеко... на хрен.

— Давайте все же притормозим и убедимся наверняка, — отчаянно пробую продвинуть свою идею. — Потому как это не самая приятная смерть.

— Какой смерти ты хочешь?

— Я бы не хотела умирать.

— Брось эти глупости. Я помогу выбрать отличную смерть.

Последнюю фразу он произнес так, будто собирался сделать неоценимую услугу.

Его губы кривились в усмешке, а льдистые глаза сверкали, обещая исполнение всех желаний. Вот только чьих? Чьих желаний?

— Я бы хотела выглядеть красиво.

— Как именно?

Молчу, стиснув зубы.

Назойливо повторяющиеся «бум» доводят до безумия.

— Погибнуть от яда, — бросаю сухо. — Быстро, просто уснуть.

— Что с твоей фантазией? — хохочет.

В тот же миг неожиданный грохот заставляет содрогнуться, буквально подпрыгнуть на сиденье.

— В багажнике происходит что-то странное, — чеканю мрачно.

— Во всем мире происходит что-то странное, — парирует флегматично.

Пробую припомнить, чему учат учебники.

Ничему.

Ничему умному.

Стараюсь следить за дорогой. Получается плохо.

Мы давно миновали центральную часть города. Удаляемся все дальше, к окраинам. Прочь из благополучного района.

Впереди возникает табличка с перечеркнутым названием города. Мило. Очень.

Наверное, пора паниковать?

Раньше я чувствовала относительную безопасность. Если только ее можно ощутить, когда руки закованы наручниками, а рядом сидит вооруженный психопат. Это непередаваемый опыт, который действительно лучше никому не передавать.

— Тебе нравятся свечи? — продолжается допрос. — Огонь?

— Не слишком впечатляет, — отвечаю уклончиво, живо воображаю, как ублюдок обливает меня керосином и поджигает.

— А как насчет романтического ужина при свечах?

— У меня такого никогда не было, и я не уверена, хочу ли пробовать, — заявляю, мысленно представив Ганнибала Лектора.