Впрочем, я взяла еще и ежедневник — достаточно компактный, чтобы носить его в дамской сумочке. В нем я намеревалась вести тайные записи, и первой из них стала: «Узнать телефон Нелл Говард».

Что ж, «есть первый пункт в плане — полдела в кармане», как сказала бы Нэнси.


Когда в понедельник в полдевятого утра, успешно справившись с перелетом Эдинбург — Хитроу, я вышла с затуманенным взором из станции метро «Грин-парк», Пикадилли встретила меня приветливо сверкающими на солнце витринами магазинов и кафе.

Проходя мимо кофейни, где стояла очередь за утренним эспрессо, я с удовлетворением посмотрелась в стекло: очень приличный шерстяной костюм «Хоббс»,[15] приобретенный во время поисков «нормальной работы», белоснежная блузка и, конечно, благотворительные туфли от Фионы. Последний штрих, завершающий картину «благородного блеска», — большая и весьма недешевая кожаная сумка, которую я подарила себе на Рождество. Она была ярко-красного цвета — как раз такого, который при моих рыжих волосах мгновенно превращает меня в клоуна из «Макдоналдса». Но поскольку Фрэнни в отношении сумок и туфель считает этот цвет нейтральным, я решила рискнуть.

Я свернула на прохваченную солнцем Хафмун-стрит и так залюбовалась бликами на железной ограде, что не заметила, как подошла к двери с ручкой в форме львиной головы. Тут-то меня и покинуло самообладание.

Идиотка! Почему я не отрепетировала что сказать! Решила, что в ответственный момент нужные слова должны сами прийти мне в голову… Между тем момент настал, а в голове крутилась только дурацкая песенка Бритни Спирс про кафе на углу.

«Нет уж, взялся за гуж — не говори, что не дюж!» — сурово сказала я себе и решительно взялась за медное кольцо. Однако, уже почти шагнув внутрь, я спохватилась и отступила назад, чтобы как следует осмотреть фасад. В конце концов, ревизор я или нет?

Похоже, в Академии с прошлой недели не убирали. Грязные окна, обшарпанные стены и вялый плющ придавали зданию вид зловещей старушенции со встрепанными волосами и отлетающей кусками косметикой. По сравнению с ним остальные дома выглядели ухоженными красавицами.

Неожиданно дверь распахнулась, и мне пришлось отступить еще на одну ступеньку.

— Ой, извините, я как раз собиралась ее переставить!

Передо мной стояла Поллетт — та самая девушка-эльф, которая выдала все адреса и явки по поводу бюджета недавнего чаепития. Рот у нее был растянут в голливудской улыбке, но глаза бегали, как будто она ожидала, что из-за моей спины появится кто-нибудь еще.

Я протянула ей руку, однако Поллетт так увлеченно болтала, бросая беспокойные взгляды куда-то в глубь улицы, что не заметила моего жеста.

— Ой, я знаю, вы уже говорили Ане, но в Москве, где она живет, не такие жесткие правила парковки… — стрекотала Поллетт, продолжая стоять у меня на пути и не давая проникнуть в дом.

— Я здесь не по поводу парковки. Мне нужно поговорить с…

Поллетт вздрогнула и изменилась в лице.

— А вы… не судебный пристав?

Пристав? О господи, неужели все так плохо?

— Нет, — успокоила ее я. — У меня назначена встреча с мисс Торн… — Я запнулась, видя, что она меня не узнает: еще бы, я так старательно убрала с лица волосы, что теперь оно выглядело как после мини-подтяжки. — Мы уже встречались на поминальном чаепитии на прошлой неделе. Правда, не были должным образом представлены друг другу. — Я снова протянула руку. — Ты ведь Поллетт? А я Бетси Филлимор.

Поллетт в ужасе стиснула обеими руками свои пухлые, как у бурундука, щеки.

— Боже мой! Вы та самая рыженькая сиротка, которую Филлиморы подобрали на крыльце! Дитя любви!

— Ну, в общем, да… — подтвердила я, поскольку факты были перечислены правильно.

— А теперь вы стали крутой консультанткой по бизнесу и пришли, чтобы всех нас взять за одно место! Как по телевизору показывают…

— Да нет же! То есть я хотела сказать, не совсем так. Я приехала, просто чтобы все осмотреть и переговорить с мисс Торн. Может быть, я все-таки войду?

В холле я некоторое время приходила в себя, пытаясь справиться с шоковым состоянием и сохранить тщательно разработанный накануне имидж. Скажу честно: переполнявшие меня чувства были весьма противоречивы, и ностальгические ноты в них далеко не преобладали. Пустой зал, в котором никто уже не шумел и не предавался светлым воспоминаниям, своей мрачностью невольно навеял композицию Криса Ри «Утро понедельника». Более того, мне показалось, что в помещении Академии по-настоящему прохладно.

Тут я обратила внимание, что помимо положенной по инструкции нитки жемчуга на Поллетт два пуловера, а под твидовой юбкой скрываются колготки повышенной плотности. При этом было очевидно, что жемчуг и твидовая юбка играют в ее наряде гораздо менее важную роль, чем все остальное.

— Может быть, выпьете чашечку… гм… Нет, погодите. Сначала я должна сказать мисс Торн, что вы… — Она наморщила лоб. — Или нет, пожалуй, сейчас не самый подходящий момент. На вашем месте я бы выждала хотя бы полчасика, пока она переварит круассан и немного подобреет. Кофе?

— Да, с удовольствием, — с безмятежной улыбкой произнесла я. — Кстати, доложите о моем приезде мисс Торн, а я подожду в приемной.

И заодно что-нибудь разнюхаю, мысленно добавила я.

— Хорошая мысль, — сказала Поллетт и без лишних размышлений повела меня через весь первый этаж в кабинет директора, который располагался в глубине дома.

Цокая каблуками по черно-белому шахматному полу, мы шли мимо галереи портретов, и я все пыталась найти ответ на один сакраментальный вопрос: почему и каким образом Академия так опустилась? Взгляд мой невольно выхватывал из интерьера привычные детали. Вот плющ, которым всегда была увита легендарная парадная лестница. Кажется, он неплохо сохранился. Зато люстры с канделябрами все как одна увешаны паутиной. А это что за дивная инсталляция под старинными часами? Музейного вида пылесос с облезлым шнуром и по соседству — огромная ваза с откровенно пластмассовыми розами…

Остановившись под портретом первой леди Филлимор, я сделала вид, что внимательно его изучаю, а сама просто глубоко вдохнула. Меня интересовал запах — знакомый, привычный с детства запах Академии. Вроде тот же, однако я уловила в нем и посторонние примеси.

Как заправский дегустатор, я принялась раскладывать запах на отдельные компоненты. Полировочный воск. Старые книги. Несколько дамских парфюмов, сцепившихся в токсической схватке. Среди них, конечно же, бессмертный «Шанель № 5», еще какой-то новый, с привкусом моющего средства для туалета, и масло для тела с ароматом ванили. В Академии всегда найдется хотя бы одна девица, которая обожает запах ванили.

Что и говорить, этот «букет» решительно меня не устраивал. Во времена Фрэнни в вестибюле пахло живыми садовыми цветами: розами, пионами, душистым горошком. А сейчас несло какой-то затхлостью, причем с явным отголоском хвойного освежителя.

Худшие подозрения подтвердились, когда я заметила ароматизатор воздуха, предательски выглядывающий из-за букета роз на серванте. Никто и не думал его прятать! И тоже подделка, причем самая дешевая.

В нескольких шагах от кабинета начальницы Поллетт затормозила.

— Хочу, чтобы вы были в курсе, — опасливо зашептала она. — Мисс Торн вчера ходила к стоматологу, поэтому сегодня не в духе. У нее там нарывы. Наверное, от мятных леденцов: они же как наркотик — не оторвешься…

— Поллетт, — тихо сказала я, — ради бога, не обижайся, но… Скажи, мисс Торн знает, что ты рассказываешь всем о ее нарывах? Насколько мне известно, раньше она говорила студенткам, что хороший секретарь — это тот, кто умеет держать язык за зубами. Думаю, она и до сих пор так считает.

— Что? А… Не знаю. Вы точно не инспектор? — Поллетт была похожа на щенка, который только что нагадил в тапки. — Вообще-то я не собиралась идти секретарем! — вдруг выпалила она. — Я думала, здесь просто отель. И у меня не спрашивали никаких рекомендаций! Вот черт… Про это, наверное, тоже не надо было говорить…

— Ничего страшного. — Я дружески похлопала ее по плечу.

Поллетт, похоже, не закончила.

— И еще: ради бога, не рассказывайте ей про парковки! Я, конечно, не собираюсь покрывать Анастасию, но вообще-то она влипла уже два раза за этот месяц. Я ей говорила: Ана, надо как-то разобраться с этим, а она: мне по фигу, у меня папа в русской мафии большая шишка.

— Хорошо, не буду, — с тихим достоинством пообещала я, хотя больше всего на свете мне хотелось сейчас заорать на ультразвуке: да что же здесь, черт вас всех возьми, происходит?!

Ладно, будет что рассказать Лив — тоже утешение. И вообще, чем паниковать, лучше начну с малого.

— Можешь взять у меня пальто? Отлично! — Я вместе с Поллетт прошла в раздевалку. — У вас есть деревянные плечики? Они гораздо лучше по форме, чем металлические. Нет? Ладно, потом разберемся. Ну а теперь доложи обо мне мисс Торн. Только дай нам обеим время поправить макияж.

На лице Поллетт мелькнула благодарная улыбка, которая делала ее похожей на девочку лет двенадцати.

Как только она убежала, я приступила к фирменной филлиморовской проверке, которую здесь коротко называли ППЗ (Пуговицы — застегнуты, Помада — свежая, Зубы — чистые). После этого я выпрямилась в полный рост, вдохнула как можно больше воздуха — и стала медленно-медленно его выпускать. Так… Мисс Торн знает меня с детства — с какой стати я должна нервничать? Кроме того, теперь мне известно про ее нарывы и тяжелую наркотическую зависимость от мятных леденцов…

Когда Поллетт вернулась, вид у нее был прибитый.

— Сейчас принесу кофе, — сказала она, проводив меня к кабинету.

Я постучала в белую дверь и успела сосчитать до четырех, прежде чем из глубины кабинета раздался певучий голос:

— Войдите!

И я вошла.