– Да, что говорить, теперь такого перехода нигде не найти.

Бен искоса взглянул на нее. Подсмеивается над ним, что ли? Вон и губы у нее непроизвольно кривятся. Он кисло улыбнулся.

– Ладно, что это я, все одно да одно, мол, раньше лучше было. – Он замедлил шаг. – А взгляните-ка сюда! Видите, тут инициалы вырезаны. – Он показал ей надпись на обшивке: «Дж. Т.+ СЛ = любовь. Позвони 8-25-51». Интересно, Дж. – это кто? Джек? Ну конечно, Джек какой-то все это и вырезал.

– И он все еще любит свою Сюзен, так? – кажется, Эллен подыгрывала ему с удовольствием.

– Бог его знает, да и жив ли он, Джек этот… может, его и на свете уже нет, и ее тоже.

– А трудно это?

– Что трудно?

– Танго танцевать.

– Да нет, что вы, – улыбнулся он, – это совсем простое дело. Всего пять движений, в сущности. Вот, смотрите… – и, выпрямившись, изящно обхватив воображаемую партнершу, Бен плавно заскользил по восьмиугольным плиткам пола. – Медленно, медленно, быстрее… еще быстрее… и опять медленно…

В конце туннеля вдруг громко захлопали в ладони.

– А ничего старых пердун выкаблучивает, – прокомментировал парень с лентой, подзывая поближе своих приятелей, все так же не расставшихся с попкорном.

– Я тебе уже сказал, – резко обернулся к нему Бен, – отойди. И лучше отойди, раз я так хочу.

– А чихать нам, что ты хочешь, чего не хочешь, – отбрил его тот, с лентой. – Вот лучше пусть она скажет, чего хочет, – он схватил Эллен за руку и притянул к себе. – Ты чего хочешь, детка, а? Хочешь, чтобы Брандо вогнал тебе сзади?

Он едва успел договорить – кулак Бена молниеносно обрушился на него, и парень так и грохнулся, отлетев к стенке. Пакет попкорна вывалился у него из рук, шарики разлетелись по всему переходу. Коротышка с длинными волосами, из-под которых видна была серьга, кинулся сзади, сдавливая Бену горло удушающим приемом. Без видимых усилий Бен, обеими руками вцепившись ему в волосы, сложился пополам и сбросил нападающего через голову. Третий получил в пах и взвыл, когда нога Бена угодила ему ниже живота.

Эллен, онемев от изумления, наблюдала за этой сценой.

– Пойдемте, – Бен взял ее под руку, переступил через валявшегося без памяти главаря – у того кровь так и хлестала изо рта – и даже не оглянулся, когда они шли по туннелю, слыша сзади громкие стоны.

– Может быть, полицию надо вызвать?

– Зачем? Теперь они долго ни к кому не сунутся.

Эллен чувствовала, что у нее никак не проходит дрожь.

– Господи, крови столько. Не выношу вида крови.

– Да уж видно, что вы не из медиков.

– Вот и ошиблись, – улыбнулась она, – из медиков и работаю в больнице, только я библиотекарь. И предпочитаю книжки, где нет картинок.

Он рассмеялся.

Эллен покосилась на него: вроде бы, даже вовсе и не устал, а ведь только что у нее на глазах он в одиночку разделался с тремя парнями, которые ему во внуки годятся.

Заметив выраженное у нее на лице изумление, Бен пришел в восторг. Ясно, она поражена его удалью, и ему приятно это сознавать.

– Надо бы отпраздновать благополучный конец нашего приключения, – заметил он. – Вы как, шоколад любите?

– Не то слово.

– И я тоже – это мой тайный порок. Раз в месяц позволяю себе ему предаваться, не чаще… ну, исключая особые случаи, как сегодня.

– Уж будьте уверены, вы вполне заслужили эту награду. И наградить вас следовало бы мне, только вы же знаете, у меня денег ни цента не осталось.

– Чепуха, не беспокойтесь. Пойдемте в кафе «Ла Фонтана», я его хорошо знаю. Там собираются любители оперы, и можно спеть, а если публике понравится, ужин дают бесплатно.

– Замечательное место. Но понимаете, мне дадут бесплатно поужинать, только чтобы я не вздумала лезть на эстраду.

– А вдруг правда дадут?

– Я же итальянка, так что поосторожнее насчет оперы, чтобы какой-нибудь неприятности не вышло.

– Ах, ну да, у вас же фамилия звучит по-итальянски. Риччо, если я правильно запомнил?

– Память у вас, прямо как компьютер.

Они двинулись к кафе, болтая и подшучивая друг над другом, как старые приятели. Заняли столик в угловой нише.

– Два каппучино, декафеиновые и два больших ломтика вашего торта, ну знаете, «Великое искушение», – заказал Бен.

Сидевший напротив Эллен впервые предоставилась возможность как следует его рассмотреть при полном освещении.

– О чем вы? – спросил он, почувствовав, что она неотрывно смотрит на него.

– Где вы научились так драться?

– На войне, я ведь в морской пехоте служил.

– На вьетнамской?

– Нет, на настоящей. На второй мировой.

Эллен попыталась быстренько подсчитать: значит, 1993 минус 1943, ровно полвека выходи. Бог ты мой, это сколько ж ему лет? На вид пятьдесят с небольшим, а получается, что он уже полвека назад был взрослым, в армию его призвали. Стало быть, ему под семьдесят. Она тихо засмеялась.

– И ту войну вы тоже закончили победителем, так?

– А как же.

– Вы всегда остаетесь победителем, правильно я поняла?

– Скажем так: обычно, – ответил он без лишней скромности; тут на столе появились две дымящиеся чашки, а следом тарелочки с шоколадным тортом, на вид гладким, как бархат.

– А вас когда-нибудь ранило?

– Один раз. – Он приподнял рукав своего изящного блейзера. По всей руке от предплечья тянулся уродливый шрам. – Вот это меня и научило. Больше я никогда не проигрывал. А тогда больно было, очень больно. И крови вышло…

– Не надо про кровь, – поморщилась она.

– Извините, я и забыл. – Он принялся за торт, наслаждаясь им, смакуя каждый кусочек. Надо же, какой незаурядных вечер выдался. Сегодня даже эти оперные арии звучат неплохо, а когда он сюда приходил с женой, его от них только что не тошнило. Эллен тихо подпевала Пласидо Доминго, сама этого не замечая. Ему нравилась эта девушка, нравился ее непринужденный юмор да и внешность у нее очень привлекательная.

– А в какой больнице вы работаете?

– «Сент-Джозеф», это на Кони-Айленд.

– От Парк-стоуп туда добираться сложно, если без машины.

– Да нет, ничего, всего двадцать минут подземкой.

– А вы родом не из Бруклина.

– Как вы догадались?

– Потому что говорите «подземка».

– Не понимаю.

– Мы, которые тут всю жизнь живем, скажем по-другому: поездом.

– Ой, извините. Так вот, поездом от дома всего двадцать минут.

– Так где вы родились?

– В Амстердаме.

– В Голландии?

– Если бы. Нет, это другой Амстердам у нас в штате – крошечный городок недалеко от Олбени.

– Никогда про такой не слышал.

Она набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

– Амстердам-штат Нью-Йорк – две железнодорожные ветки плюс сообщение по реке – в промышленном отношении известен производством ковров, дорожек, пуговиц, веников – все понятно?

– Прямо как на экскурсии.

– Или как в доме моего дяди Пита. Он прежде был мэром Амстердама. Победил на выборах, потому что с детства любил играть на аккордеоне.

– Аккордеон? Тут ведь оперные арии ставят.

– Но мы итальянцы, а все итальянцы любят аккордеон. Они покончили с тортом.

– Спасибо, – сказала она, когда Бен оплатил счет. – За торт спасибо и за фильм, и за весь этот драматически насыщенный вечер.

– Что вы, не стоит. – Он галантно поклонился, распахивая перед нею дверь, и они очутились на улице.

– Мне, право жаль, что вас вместо мюзикла угораздило на такое попасть.

– Оставьте, мне ведь действительно понравилась картина, хотя там кое-что – сплошные сантименты.

– Сантименты? – изумилась она. – А что именно?

– Сами подумайте: молодая женщина, да еще такая красивая, приходит в пустую квартиру, там мужчина, которого она в жизни не видела, и пожалуйста – они тут же, прямо на полу… Разве так бывает?

– Ах, вот вы о чем. Ну, не знаю. По-моему, Брандо может в любой дом войти и любую девушку утянуть в постель, если ему этого захочется.

– А я вот не думаю, слишком он толстый для этого.

– Ну, в картине-то не толстый, правда?

– Смеетесь, что ли? Да вы посмотрите, какие у него ляжки здоровенные, сзади все висит!

– По-моему, он ужасно привлекательный.

– Ему надо больше за собой следить, за телом своим. Походил бы этот Брандо ко мне в зал, я бы его за полгода привел в полный порядок.

Она промолчала.

Боясь, что покажется смешным, если продолжит эту тему, Бен переменил разговор:

– А знаете, что они хотели сказать этой картиной? Что, если нужна квартира, не кидайся куда попало, очертя голову. Мне это надо покрепче запомнить, ведь я сам сейчас квартиру ищу.

– Какое совпадение, однако. – Они стояли перед ее домом, хорошо сохранившимся особняком начала века.

– Что вы имеете в виду?

– Дело в том, что мне как раз на время требуется жилец.

– В самом деле?

– Всего на пару месяцев, пока мой друг не соберется с духом совсем ко мне перебраться.

– Так, может, мы договоримся?

– Отлично, – сказала Эллен, глядя ему прямо в глаза.

– Да бросьте вы, я же просто пошутил.

– А я вот нет. Шестьсот долларов – комната и ванная. Взглянуть не хотите?

Он недоверчиво смотрел на нее.

– Так вы серьезно?

– Ну конечно, серьезно, правда, всего на два месяца.

– Видите ли, у меня дочь примерно ваших лет, и вот если бы… – он погрозил ей пальцем, – если бы я узнал, что она, проведя с мужчиной час-другой, уже приглашает его к ней переехать, я бы ее как следует выпорол.

– Если бы я знала, что у вас понятия допотопные, то не предлагала бы. Не волнуйтесь, вам ничего от меня не грозит.

– Могу и обидеться.

Она расхохоталась:

– Ладно, подумайте о том, что я вам сказала. И, если сочтете, что мысль недурна, приезжайте взглянуть. В выходные я все время дома.