— Нет! — завопил Херви и в тот же миг потерял контроль над собой. От страха он обгадился, и по комнате распространилась вонь.

Деворэкс захохотал, откинулся назад, так и не обагрив лезвия кровью.

— Мне доводилось ломать и не таких, как ты. Не шевелись, преподобный. Я расскажу тебе одну историю.

Он снова поднялся. В комнате воняло, но Херви не отваживался переменить позу. Он следил глазами за незваным гостем, который медленно прохаживался между закрытыми ставнями и книжными полками. Гудвайф тоже впитывала каждое слово солдата.

— Много лет назад, преподобный, в этом прекрасном городе я был поэтом. Это было еще до того, как подонки вроде тебя превратили его в помойную яму. У меня была дочь, и знаешь что? С того момента и по сей день я ее ни разу не видел. Зато я знаю, как ее зовут, преподобный, и ты тоже знаешь. — Он подмигнул Херви. — И как ты думаешь, как же ее зовут?

Херви не ответил. Деворэкс обратился к Гудвайф:

— Я знаю, кто она, а ты?

Она знала. Эбенизер недавно сказал ей, что Доркас ему не сестра, но до тех пор она не ведала, кто отец девушки. Слайзы, оставаясь верными слову, данному родителям Марты Слайз, всю жизнь сохраняли тайну рождения Доркас. С невыразимым ужасом Гудвайф смотрела, как черноволосый солдат снова подступил к Верному До Гроба Херви.

— Ее зовут, преподобный, Доркас Слайз. Или звали. Теперь она замужем. Она леди.

Херви тряс головой.

— Нет, нет.

— Я сейчас убью тебя, преподобный, и пусть все узнают, что Кристофер Эретайн вернулся отомстить тебе. — Он усмехался. Херви дрожал в собственных испражнениях. Деворэкс заговорил громче, чтобы Гудвайф наверняка расслышала каждое слово. — И не только тебе, преподобный. Завтра я отправляюсь в Амстердам, но через две недели вернусь, и тогда настанет очередь сэра Гренвилла Кони. Хочешь знать, как я его убью?

Херви призвал все свое мужество, которого, впрочем, было весьма немного. Он понимал, что близится его смерть, и отчаянно пытался отогнать ее словами.

— Вы с ума сошли, сэр! Подумайте, что вы творите!

— Я и думаю, преподобный. А ты, умирая, думай о том, почему умираешь. Ты умираешь в отместку за то, что сделал с моей дочерью. Тебе понятно?

— Нет! Нет!

— Да. — Направленное на Херви лезвие ножа приближалось, а голос Деворэкса был безжалостен, как зимний ветер. — Она моя дочь, мразь, а ты воспользовался ею, глумился над ней.

Гудвайф оцепенела. Преподобный Херви не осмеливался ни пошевельнуться, ни защититься, он лишь запрокидывал голову назад, уклоняясь от лезвия. Кадык не двигался, в глазах застыл ужас, прямые волосы соломенного цвета падали на стол. Деворэкс занес нож вертикально над головой священника.

— Я тебя ненавижу, преподобный, и отправлю в ад. Он начал опускать лезвие.

— Нет! — закричал Херви, но лезвие прошло между губ, между зубов. Он попытался их сжать, но его враг расхохотался, надавил на кинжал и последний вопль Верного До Гроба замер, когда лезвие прошло в рот, погружаясь глубже и глубже, пока Деворэкс, кряхтя, не пригвоздил голову к столу.

— Скоро ты умрешь, мразь.

Так он и оставил Херви, чье голое тело выгнулось над замаранным стулом. Шум был ужасен, но Деворэкс не обращал на него внимания. Он подошел к Гудвайф, в чьих глазах запечатлелся такой же ужас.

— Ты плохо относилась к моей дочери?

Она энергично мотала головой.

— Надеюсь, что нет, но уверен, что она мне все расскажет, а через две недели я вернусь. Передай это сэру Гренвиллу.

Она кивнула.

Шум прекратился. Кровь заливала стол, капала на ковер. Деворэкс подошел к мертвому и выдернул кинжал, который лязгнул о зубы. Прямые окровавленные волосы всколыхнулись, когда голова дернулась вверх, прежде чем Деворэкс освободил ее. Он вытер кинжал о занавески, спрятал его в ножны и снова сказал Гудвайф:

— Передай сэру Гренвиллу привет от меня. Скажи, Кристофер Эретайн ничего не забывает.

Он сгреб в охапку одежду посетительницы Херви, отпер дверь и спустился вниз. Он нашел женщину в гостиной, дрожащей под двумя накидками — своей собственной и той, что она взяла в прихожей. Деворэкс усмехнулся ей:

— Я бы не стал подниматься наверх, любовь моя. Она бросила на него беспокойный взгляд.

— Как тебя зовут, крошка?

Она сказала ему свое имя, а потом и адрес. Деворэкс швырнул одежду к ее ногам.

— Муж в армии?

— Да.

— Тебе бы не хотелось, чтобы он про это узнал, верно? Она умоляюще подняла глаза:

— О нет. Прошу вас!

Он приложил палец к губам.

— Никто не узнает, кроме нас двоих. А я тебя скоро найду.

Он нагнулся и что-то шепнул ей на ухо. Она засмеялась. Деворэкс чмокнул ее в щечку.

— И запомни мои слова, не поднимайся наверх. Обещаешь?

— Обещаю.

Он оставил ее, размышляя о том, что вот такую награду приносит ночь злодеяний, и заторопился по темным переулкам, пока не увидел Мэйсона, ждавшего с лошадьми у ворот близ Элдгейта. Деворэкс расхохотался, вспрыгивая в седло. Мэйсон спросил:

— Что такое, полковник?

— Ничего. — Он снова засмеялся. — Отправляешься убить мужчину, а находишь себе женщину, недурно, а? Дай выпить.

Мэйсон понимающе смеялся, протягивая каменную флягу, которую Деворэкс приложил к губам. Он сделал большой глоток и почувствовал, как бренди обжигает ему желудок.

— О Господи, как хорошо. Давай одежду.

Деворэкс сбросил черный камзол, башмаки с квадратными носами, натянул свою кожаную куртку, сапоги, пристегнул меч и снова засмеялся.

— Что, сэр?

— Ничего, Джон.

Он думал о том, как затрепещет сэр Гренвилл, когда Гудвайф утром выложит ему новость, как этот жирный адвокат будет метаться, убедившись, что Эретайн вернулся. Он отхлебнул еще бренди и приказал Мэйсону:

— Ты отправишься к мистеру Слайзу, Джон.

— Сейчас?

— Да. Скажешь, чтобы встретился с нами на берегу вечером в понедельник. Самое раннее в семь.

Мэйсон повторил его слова.

— А еще скажи ему, что, если до десяти утра завтра не будет никаких известий от Эретайна, пусть пришлет патруль в дом преподобного Херви. Он знает, где это.

— Слушаюсь, сэр.

— А ты будешь ждать меня в Оксфорде в доме девушки завтра вечером.

Казалось, Мэйсона не смущала перспектива проделать такой путь за столь короткое время.

— В Оксфорде завтра вечером, сэр.

Деворэкс захохотал:

— Кошка забралась на голубятню, Джон. Пустила в ход и когти и зубы! Иди!

Он посмотрел, как Мэйсон развернул лошадь, прислушался к стуку копыт по Леденхолл-стрит и пришпорил коня. Бросив башмаки в переулке, Деворэкс нагло прокладывал себе путь через Элдгейт. Он гаркнул на стражников, чтобы посторонились, обозвал капитана сукиным сыном и пустил лошадь по короткому каменному тоннелю.

За воротами он свернул налево, намереваясь обогнуть Лондон с севера, прежде чем свернуть на Оксфорд-стрит в Сент-Джайлз. После убийства лучше всего было оказаться за городской чертой.

Он мчался галопом по Мурфилдз. Ночной ветер предвещал дождь, но ему было безразлично. Он закинул голову и захохотал, глядя на пробивающуюся сквозь тучи луну. — Кит Эретайн! Ах ты мерзавец! Ты бы гордился мной! Гордился!

Он смеялся и скакал в ночи на запад.

Глава 31

Сэр Тоби Лэзендер устал. Он впустую убил целый день, возглавив отряд из ста человек, пустившийся в погоню за круглоголовыми, которых видели за Уоллингфордом. Сообщили, что те якобы совершили набег на деревню и опустошили амбары с запасенным на зиму зерном, но все это оказалось выдумкой. Тоби вернулся в Оксфорд усталый, раздраженный, насквозь промокший и обнаружил, что его ждут новые проблемы. Мать встретила его в холле:

— Тоби!

— Да, мама?

— Здесь какой-то странный тип. Милый мой мальчик, ты же вымок до нитки. Он требовал поговорить с Кэмпион наедине. Но мне это не нравится. Он был со мной груб. Ты должен разобраться, что происходит.

Тоби стащил с себя шпагу, куртку и сапоги. Сидя на сундуке в коридоре, он поднял глаза на мать, пока Джеймс Райт уносил его амуницию.

— Кто он, мама?

— Деворэкс, — фыркнула леди Маргарет. — Я знаю, что он спас ей жизнь, но, Тоби, это еще не дает ему права напиваться и вести себя разнузданно. Он просто вытолкнул меня из комнаты! Не могу вообразить, чтобы он был родственником этого милашки сэра Хораса Деворэкса. Ты его помнишь, Тоби? У него в Сомерсете были отличные гончие.

Тоби покачал головой:

— Не помню. Где они?

— Я думаю, все еще в Сомерсете. Если только наши враги не объявили войны гончим.

Тоби хмыкнул:

— Где Кэмпион и Деворэкс?

— В комнате, выходящей в сад. Подозреваю, вы уедете от нас, Тоби.

Тоби подозревал, что его мать подслушивала в саду. Своими темно-рыжими кудрями он прислонился к обшитой панелями стене.

— В Амстердам?

— Да. Похоже, все печати скоро соберутся вместе. — Она посмотрела на него сверху вниз. — Я не останусь в Оксфорде, Тоби.

— Я знаю.

В Уилтшире, судя по всему, можно было арендовать небольшой уютный домик. Деньги можно было взять из тех, что одолжил Лопес, но Тоби знал, что стремление его матери отправиться в Уилтшир связано с маленьким добрым слепым человеком.

— Вряд ли мы надолго задержимся в Голландии, мама.

— Деворэкс говорит, там кое-что надо утрясти, не знаю, что он имеет в виду. Было бы, конечно, приятно, если бы снова появились деньги. — Леди Маргарет помолчала и добавила: — Все-таки я ему не доверяю, Тоби. Не уверена, что тебе или ей следует ехать.

Он поднялся и поцеловал мать в лоб.

— Давай я поговорю с ним. И не подслушивай у окна, ты простудишься.

— Я и половины того, что он говорит, не могу разобрать, — заявила леди Маргарет. — Он то бормочет, то рычит. Ладно, ты мне все расскажешь. А теперь ступай! Я хочу знать, что происходит!

Даже только по правилам вежливости Вэвесору Деворэксу следовало бы встать, когда в комнату входил сэр Тоби, хозяин дома, но гость продолжал сидеть, развалившись на стуле и устремив на вошедшего угрюмый взгляд серых глаз. Тоби будто не заметил грубости.