Лишь однажды сэр Джордж твердо сказал «нет» — когда у леди Маргарет возникло всепоглощающее желание стать набивщиком чучел. Она написала письмо в Бристоль одному мастеру, требуя, чтобы тот открыл ей секреты своего дела, но Тоби подозревал, что профессиональные тайны он оставил при себе, а леди Маргарет подсунул ложные указания.

Целое лето леди Маргарет уничтожала цыплячье населенье замка, но, как ни старалась, чучела издавали невыносимую вонь и теряли форму. В конце концов в галерею уже нельзя было зайти — до того силен был запах. Однако леди Маргарет все равно продолжала экспериментировать, заменяя цыплячью требуху смесью из опилок и штукатурки. Тоби помнил, как чуть ли не на каждом столе красовались мерзкие, диковинные уродцы, напоминающие пернатые пузыри с болтающимися головами. Все эти изделия, к общей радости окружающих, пришлось сжечь, кроме одного экземпляра-победителя, которого Тоби хранил в сторожевой башне в запертом буфете.

Отделанная золотом и деревянными панелями дверь длинной галереи открылась. Тоби стоял и улыбался, но по его лицу невозможно было понять, чем кончился получасовой разговор с матерью.

— Миссис Свон, я вас устрою поудобнее. Мы раздобудем чего-нибудь поесть. А тебя, — он посмотрел на Кэмпион, — требуют пред ясные очи.

— Сейчас?

— Сию же минуту. И не волнуйся.

Она и сама хотела бы взять себя в руки, но тщетно. Беспокойство только усилилось, когда она очутилась в великолепной просторной комнате, протянувшейся от одного конца Нового дома до другого. Широкие окна выходили на юг на Лэзенскую долину, белые занавески колыхались на слабом ветру. Кэмпион заметила роскошные столы и стулья, лари и сундуки, ковер, расстеленный во всю длину двухсотфутовой комнаты, картины на белой стене напротив окон, лепнину на потолке. Все это произвело на нее ошеломляющее впечатление, и сразу же, примерно посередине комнаты, она увидела наблюдавшую за ней леди Маргарет.

— Мне вас называть мисс Слайз, миссис Скэммелл, Доркас или Кэмпион? Для простой девушки у вас богатый арсенал имен. Подойдите сюда.

Кэмпион прошествовала по роскошному ковру. Вот так, по ее представлениям, она должна была бы себя чувствовать в день Страшного Суда, ступая по хрустальному полу у подножия трона тронов.

— Ближе, девочка, ближе! Я вас не съем!

Кэмпион остановилась рядом с матерью Тоби и присела в неуклюжем реверансе. На леди Маргарет, высокую седую женщину с повелительным властным лицом, она взглянула всего один раз, а потом совсем потупилась.

— Так значит, вы и есть та самая девушка, ради которой мой сын сжег половину Лондона?

Ожидался ответ.

— Да, мэм.

— Меня зовут леди Маргарет. Мы до сих пор не установили, как зовут вас, но, вне всякого сомнения, к какому-то соглашению мы придем. — Леди Маргарет неодобрительно хмыкнула. — Три дела уничтожено, двенадцать домов сгорело дотла, два трупа. Вам все это известно?

— Да, мэм, леди Маргарет.

За день до прибытия в Лэзен их настигли газеты. Леди Маргарет снова хмыкнула:

— Похоже, что, кроме человека, которого убил мой сын, погиб еще и священник. Человек со странным именем Трезвенник Боллсби. Я полагаю, он и совершал богослужение на вашей свадьбе?

— Да, леди Маргарет.

— Дай рассмотреть тебя! Перестань пялиться на пол, не стану же я ползать, чтобы увидеть твое лицо. Выше подбородок! Выше! И смотри на меня. Я не настолько стара и уродлива, чтобы ты обратилась в камень.

Резкий, повелительный голос вполне подходил женщине, которую Кэмпион теперь увидела перед собой. Маргарет была высока ростом, орлиный нос, голубые глаза, смотревшие на мир с любопытством и вызовом. Тоби унаследовал от матери высокую, прямую фигуру, твердую линию рта и подбородка. Она и вправду была далеко не стара и не уродлива. Кэмпион знала, что через два года леди Маргарет исполнится пятьдесят, но, если бы не пышные седые волосы, ей вполне можно было бы дать на десять лет меньше.

— Сними накидку, дитя. Дай посмотреть на тебя. Кэмпион чувствовала себя замарашкой. Леди Маргарет была одета в бледно-желтое платье с вышитыми на нем левкоями. На лифе были непонятные пятнышки краски, такие же, как и на руке, приподнявшей подбородок Кэмпион.

— Сними капор, дитя.

Миссис Свон захватила с собой одежду Кэмпион, вклключая черный пуританский капор.

— Ты же не уродлива, дитя, правда? Вижу, почему Тоби так ради тебя старался. Он сказал, что убивать человека неприятно. А тебе это тоже было неприятно?

— Да, леди Маргарет.

— Ужасно. Я однажды встретила твоего отца в Шефтсбери. Он был неприятным человеком. Помню, у него на плечах была перхоть. Я спросила его: разве шел снег?

Дальше она распространяться не стала, а повернулась к маленькому столику, на котором лежала ее работа, и взяла письмо. Она читала вслух:

— «По словам самого Тоби, девушка совершенно безграмотна, не считая знакомства со Священным Писанием». Это так?

Несчастная Кэмпион кивнула.

— Да, леди Маргарет.

Во взгляде леди Маргарет было что-то вроде отвращения.

— Какое твое любимое место в Священном Писании? Кэмпион гадала, какая из книг Библии произвела бы на леди Маргарет наибольшее впечатление, но решила сказать правду, чтобы не слишком тянуть с ответом.

— Песнь Соломона, леди Маргарет.

— Ха! Значит, у тебя есть вкус. Джордж конечно же совершенно не прав, полагая, что элегантность и вкус определяются исключительно рождением и воспитанием. Ты еще не знакома с моим зятем Флитом. Он граф, но в боевых доспехах напоминает свинью в кожаной куртке. Если это результат рождения и воспитания, то мы, пожалуй, лучше уж без них обойдемся. У тебя маленькая грудь, дитя.

— Да? — К своему удивлению, Кэмпион обнаружила, что леди Маргарет начинает ей нравиться. В невозможности предвидеть следующую фразу было что-то увлекательное.

— Несколько детей — и ты располнеешь. Занятие любовью этому тоже способствует. К счастью, моя старшая дочь была щедро одарена от природы еще до того, как познакомилась с Флитом, иначе надеяться ей было бы особо не на что.

Внезапно леди Маргарет указала на потолок.

— Что ты об этом думаешь?

Кэмпион глянула вверх. Карниз длинной галереи, как и площадка перед ней, были щедро украшены искусной лепниной. Но в отличие от площадки, где в изобилии были представлены традиционные мотивы урожая, длинную галерею украшала бесстыдная череда полуголых богов и богинь. Впрочем, сказать «полуголых» было преувеличением. Большинство небожителей гонялось друг за другом в почти полной наготе. Над большим мраморным камином с картиной, изображавшей, вид с севера на замок Лэзен, выделялась ключевая фигура лепной фантазии. Обнаженная женщина с копьем в правой руке стояла, выпрямившись на колеснице. Лицом она дьявольски напоминала леди Маргарет.

— Тебе нравится, дитя?

— Да.

— Почему?

Это была ловушка.

Кэмпион не могла придумать, что ответить. О таких вещах она мало что знала. Никогда прежде не видела ничего подобного. На миг ей вспомнилась огромная картина в комнате сэра Гренвилла Кони, изображавшая склонившегося над озером обнаженного юношу, но эти лепные украшения были совсем другими. В картине сэра Гренвилла было что-то зловещее. Эти же голые проказники были невинны и веселы.

— Ну?

Кэмпион указала на женщину в колеснице.

— Это вы?

И снова леди Маргарет осталась довольна.

— Конечно я. Итальянский скульптор хотел мне польстить. Он догадался, какая у меня фигура, догадался удивительно точно. — Леди Маргарет расцвела. У женщины в колеснице была восхитительная фигура. — Знаешь, кого она изображает?

— Нет, леди Маргарет.

— Охотницу Диану.

Кэмпион сказала:

— Ей поклонялись в Эфесе.

— Конечно. — Голос леди Маргарет звучал кисло. — Я забыла, что ты знаешь Священное Писание. А нагота тебя не смущает?

— Нет, леди Маргарет.

— Хорошо. Излишняя стыдливость несвойственна богам. — Леди Маргарет говорила так, будто была посвящена в тайны небожителей. — Итак, ты ничего не знаешь, плохо одеваешься, но ты влюблена в моего сына. Ведь ты влюблена?

Смутившись, Кэмпион кивнула.

— Да, леди Маргарет.

— Джордж пишет о какой-то ерунде насчет десяти тысяч в год. Это ерунда?

— Не знаю.

— Ну, так расскажи мне.

Кэмпион рассказала про печать, про встречу с сэром Гренвиллом Кони, про письмо, которое нашла в тайнике в комоде отца. Сначала она чувствовала себя неуверенно, но вскоре перестала волноваться и обнаружила, что леди Маргарет — на удивление понимающий слушатель. Пожилая дама поморщилась, когда было упомянуто имя сэра Гренвилла Кони.

— Принц-лягушка? Малютка Гренвилл! Знаю-знаю. Его отец был сапожником в Шордиче.

Она потребовала показать ей печать и нетерпеливо ждала, пока Кэмпион снимет ее с шеи.

— Дай мне. А-а! Венецианская работа.

— Венецианская?

— Ну, это же очевидно, правда? Посмотри, какая работа. Ни один лондонский олух на такое не способен. Так говоришь, развинчивается? — Маленькое распятие привело ее в восторг. — Нонконформистское распятие!

— Что-что, леди Маргарет?

— Тайное распятие, дитя. Католики носили их, когда их религию объявили незаконной, распятие, замаскированное под драгоценность. Как увлекательно. А у сэра Гренвилла точно такое же?

— Нет.

Кэмпион описала серебряную обнаженную женщину, и леди Маргарет громко расхохоталась:

— Обнаженная женщина!

— Да, леди Маргарет!

Леди Маргарет все еще улыбалась.

— Ну, до чего же некстати. Сэр Гренвилл не сообразил бы, что делать с обнаженной дамой, случись ему перекатиться на нее в постели. Нет, дитя, вкусы сэра Гренвилла прямо противоположны. Ему нравится, чтобы обнаженное тело рядом с ним было мужским. — Она посмотрела на Кэмпион, сдвинув брови. — Ты не имеешь ни малейшего понятия, о чем я говорю, правда?

— Ни малейшего.

— Какая невинность. Я думала, после грехопадения ее больше не существует. Ты слышала про Содом и Гоморру, дитя?