– Я найду свечи, а ты… пойдём, я проведу тебя в свою комнату, и ты переоденешься в сухое. Бери в моём шкафу всё, что захочешь, – улавливаю улыбку Джима в темноте. Кивнув ему, делаю шаг, но врезаюсь в него же.

– Я поведу тебя, – он уверенно берёт меня за руку, и мы двигаемся в темноте. Я замечаю даже в таком мраке, что вещей не так много, как у нас. Здесь нет лишних тумб, полок или какой-то стены почёта. Просто. Всё очень просто. Джим открывает передо мной дверь спальни на втором этаже и, достав из тумбочки фонарик, включает его. Распахнув платяной шкаф, он указывает рукой на сложенные аккуратно вещи.

– Полотенца в комоде, нижняя полка. Одежда здесь. Бери всё, что захочешь. Я буду внизу. Хорошо, что у нас есть газ, а значит будет кофе, – подмигивая мне, он передаёт мне фонарик и выходит из комнаты, закрывая дверь.

Провожу фонариком по комнате и нахожу самую обычную двуспальную кровать, застеленную тёмным покрывалом. Никаких лишних аксессуаров, ничего, вообще, такого, что могло бы рассказать о владельце. Всё очень строго. Стол, стул, лампа, тумбочка, шкаф, комод и всё. Мне нравится. У меня такая же спальня, только лишних тумб нет. А так я не думала, что у нас с Джимом может быть что-то общее.

Снимаю свою мокрую одежду и копошусь в шкафу. Беру его трусы, футболку и спортивные штаны. Всё это мне большое, но хотя бы сухое. Полотенцем сушу волосы и собираю всю свою одежду в это же полотенце. Спускаюсь вниз, водя фонариком по сторонам и улыбаюсь. Надо же этот дом настолько не похож на наш. Здесь очень уютно. Небольшая гостиная с угловым диваном в бежевом цвете, кофейный столик из тёмного дуба и телевизор. Мне очень нравится семья Джима. Им надо бы больше общаться с моей и убедить их выбросить хлам.

– Айви, сюда. Чайник уже закипел, – поворачиваю голову на голос Джима. Иду на кухню и охаю при виде свечей, расставленных по всему периметру. С некоторых пор я очень не люблю свечи. Прямо ненавижу их, но сейчас это необходимость.

Сажусь на стул, а Джим с улыбкой передо мной ставит чашку с кофе и тарелку с шоколадными маффинами.

– А где твои родители? – Интересуюсь я.

– Сейчас они уехали в отпуск на источники. Вернуться через несколько дней, – отвечает Джим и достаёт из буфета бутылку ликёра. Улыбаюсь и придвигаю кружку.

Джим наливает нам обоим в кофе ликёр и садится напротив меня. Делаю глоток обжигающего, ароматного и алкогольного напитка. От удовольствия прикрываю глаза. Господи, это лучший кофе, который я пила за последнее время. Хотя это мой единственный нормальный кофе за эти дни.

– Не расскажешь, что с тобой случилось, раз ты решила погулять под дождём? – Осторожно спрашивает Джим.

Распахиваю глаза и кривлюсь.

– Мне просто очень-очень паршиво. Я думала, что сделала правильный выбор, но оказалось, что я очень-очень ошиблась. Я пыталась помочь, а в итоге узнала, что моя помощь и не требовалась особо. Я была просто развлечением и это причинило очень-очень сильную боль. Я влюбилась в очень-очень лживого козла, который использовал меня. И он был очень-очень красноречив, а я развесила уши, как идиотка. В общем, мне очень-очень плохо сейчас, – сдавленно говорю я.

– Мда, слишком много очень-очень и это на тебя не похоже. Твой жених тебя предал?

– Он не был моим женихом. Хватит уже выдумывать глупости про меня, – возмущённо отвечаю я.

– Но как не был? Ты сказала, что у вас всё серьёзно и ты влюблена в него. А когда между людьми происходит что-то подобное, то по моему мнению они уже созрели для брака. Ведь следующий этап именно свадьба. Иначе зачем морочить голову друг другу? – Пожимает плечами Джим, отпивая из кружки.

– Я знала его несколько дней. Пару дней. Не спрашивай и не осуждай. Я просто устала, что все хотят меня свести с тобой и наговорила ерунды. Может быть, я влюблена в него, но какая разница теперь? Он вернулся к жене…

– Он был женат? Айви! – Повышает голос Джим.

– Я этого не знала. Он мне не сказал. Сюрприз. Я ненавижу сюрпризы и у меня было паршивое утро. Ночь тоже теперь паршивая. Не хочу говорить об этом, – хватаю маффин и кусаю его. Боже, это вкусно. Жуя, пью кофе и ловлю задумчивый взгляд Джима.

– Мне жаль, что он так поступил с тобой. И я считаю, что этот мужчина не должен остаться безнаказанным. Вряд ли Пэн сможет держать свои эмоции под контролем, поэтому поеду я разбираться с ним. Никто не может причинять тебе боль и остаться безнаказанным…

– Эй, офицер, попридержи значок. Не нужно этого делать. Они любят друг друга. Он просто оступился и всё. Я не первый раз попадаю в такую историю, но в этот раз, конечно, я сама оступилась и по-крупному. Давай, просто забудем, – Джим упрямо поджимает губы. Этого ещё не хватало. Защитники вокруг одни, только вот мне не нужны они. Я хочу поскулить в одиночестве. Желательно очень пьяная.

– Если твоей мамы нет дома, то кто готовил кексы? – Быстро меняю тему.

– Я их пеку. Я люблю печь, но Пэну не говори. Я приношу каждое утро их в отделение, и все думают, что это мама оставила для нас. Не мужское занятие, но меня успокаивает, – смущённо улыбается Джим.

– Тебе нечего стыдиться. Ты же не переспал с пустотой…

– Что?

Прикрываю глаза на секунду и прикусываю язык.

– Я имею в виду, что это не то, чего стоит стыдиться. Вот если бы ты в призрака влюбился и переспал с ним, это да, вот тогда лучше молчать. А кулинария и мужчина довольно удобная вещь для женщины и сексуальная, – быстро поправляюсь я. Джим озадаченно смотрит на меня, приоткрыв рот.

– Иногда несу чушь. У меня такой странный юмор, – хихикая, затыкаю себя большим глотком кофе.

– Значит, ты теперь свободна? – Спрашивает Джим.

– Да, но это не значит, что я готова с тобой встречаться. Ты хороший мужчина, но… ещё болит, понимаешь? – Ударяю себя пальцами по груди.

– Конечно, понимаю. Я никуда не тороплюсь. И я готов быть другом, когда-то у нас это хорошо получалось, – улыбается он.

– Я ничего не помню из прошлого.

– Тебе не понравится моя идея, но как насчёт посмотреть альбомы? У меня много фотографий с тобой. Я мог бы рассказать тебе о каждой, – предлагает Джим. Он с такой надеждой смотрит на меня, что я не в силах отказать ему. На самом деле мне нужно, чтобы кто-то болтал без умолку рядом, чтобы не думать о Пирсе и о том, как больно в сердце сейчас.

– С радостью, – киваю я.

– Ликёр делает тебя куда более заинтересованной во мне. Я ведь не могу тебя спаивать постоянно, да?

Смеясь, качаю отрицательно головой.

– Жаль.

Джим уходит на несколько секунд, а потом возвращается со стопкой альбомов. Он садится рядом со мной и подливает ещё кофе и ликёра. И так фотография за фотографией Джим рассказывает мне истории. Длинные, долгие и смешные. Я хохочу до слёз, слушая, что мы вытворяли в детстве и почему на некоторых фотографиях он заплаканный. Оказывается, я пинала его, потому что мне нравилось, как он пищит. Я говорила, что люблю китов. И по моему мнению после удара Джим пищал именно так, как кит. Я не знаю, выдумал ли он это, чтобы помочь мне справиться с моим паршивым днём или же это была правда, но я перестаю думать о Пирсе и о Рите. Может быть, конечно, и алкоголь сделал своё дело. Я не могу угадать точно, но я расслабляюсь и первый раз за все эти дни наслаждаюсь каждой минутой с человеком, который слишком прозрачен в своих намерениях.

Дёргаюсь от неприятного жара на своём лице. Причмокивая, приподнимаюсь и сонно оглядываю незнакомую гостиную, залитую лучами яркого солнца. Ударяю себя по щеке, чтобы проснуться. Не помогает. Комната не исчезает. Ничего не происходит. Больно только. Чёрт, очень больно.

– Привет, ты проснулась.

Визжу от страха и оборачиваюсь. Джим в обычных спортивных брюках и хлопковой синей футболке стоит в проёме и держит поднос с завтраком. Думаю, для меня. Но какого чёрта?

– Что я здесь делаю? Где я? Почему я здесь? Между нами что-то было? Я узнаю уже похмельный звон в висках. Я много выпила? Долго я спала? Как я оказалась здесь на диване? И почему я голая под огромными мужскими вещами? – тараторю я, хмуро испепеляя его взглядом.

– Хм…

– Нет, я сейчас сама всё вспомню. И молись, чтобы в моей голове была лишь солома, а не ты голый, – угрожающе выставляю палец и закрываю глаза. Так… где воспоминания? Где мои чёртовы воспоминания?

Ох, лучше бы я этого не делала. Да, не стоило забираться в такие дебри, ведь грудь опять сдавливает. Кислорода становится мало, а голова раскалывается на несколько частей от боли. Нет, хуже боль в груди. Или в голове. Не могу выбрать, но болит всё. Особенно мышцы.

Пирс хотел меня убить? Ножи. Я помню их. Я всё помню. А Джим…

Распахиваю глаза, он стоит там же, где и стоял. Угрюмо всхлипываю и облизываю губы.

– Прости, я не всегда такая грубая. Защитная реакция. Прости меня, пожалуйста. Ты был очень добр ко мне, и я помню фотографии, а потом всё, пустота, – мямлю сконфуженно я.

– Ты уснула, Айви. Ничего, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время для свиданий. Но когда-нибудь мы снова попробуем. Не сегодня, обещаю. Но сегодня я намереваюсь тебя покормить завтраком, а потом мне нужно в отделение. Вероятно, после вчерашней непогоды будет много работы. Обычно мы помогаем горожанам в разных делах, не только ловим пьяных старшеклассников, – улыбаясь, словно я не вылила на него ушат дерьма, он подходит к столику и ставит туда поднос. Хотя яичница, бекон, запечённые помидоры с сыром выглядят крайне красиво и, вероятно, это всё вкусно, но меня ужасно тошнит. Нет, не от похмелья, а из-за мыслей о Пирсе и осознания, что он меня кинул. Нет, даже хуже. Нет, ещё хуже. Нет, хуже того, что значит слово хуже. В общем, я теперь очень зла.

– Спасибо тебе, но я должна идти. Мне нужно собраться и сообщить Пэнзи и маме, что я уезжаю, – решительно поднимаюсь с дивана.

– Уезжаешь? – Джим бледнеет, пока я поправляю его штаны и затягиваю шнурок туже на талии.

– Ага. Я и минуты больше не останусь здесь, иначе могу натворить очень много плохих дел. Но я всегда рада тебя видеть в гостях у себя. Приезжай на выходные, – хлопаю его по плечу и всё же хватаю кружку с кофе. Вряд ли в доме Пэнзи и мамы я найду кофе. А он мне жизненно необходим.