– Да ни черта. Вы не убедите меня, что…

– Тебе было три с половиной, когда ты встретила его в первый раз. У фонтана, – резко перебивает меня. – Я отвернулась только на секунду, чтобы расплатиться за газеты для твоего отца, но ты уже исчезла. Ты всегда была неугомонной. Я сильно испугалась и побежала тебя искать. Ты была там. Тянулась за чем-то в фонтан, и я перехватила тебя за секунду до того, как ты туда не свалилась. Ты мне сказала, что какому-то мужчине холодно и он голоден. Ты должна ему помочь. Я утащила тебя оттуда, опасаясь, что рядом орудует педофил.

Она делает паузу, а я медленно опускаюсь на диван.

– В тот день ты весь вечер рассказывала о печальном дяде, который плакал, когда ты его встретила. Ты требовала, чтобы мы его накормили. Но дело в том, что с тобой рядом никого не было. Мы решили, что это просто детская забава. Ты где-то услышала это или просто придумала. Ты была ребёнком.

Пэнзи возвращается с папкой и передаёт её матери. Он садится между нами в кресло и сцепляет руки в замок.

– Вновь ты заговорила о нём через неделю. У меня был выходной, и мы решили устроить барбекю, были только мы. Пока я и твой отец готовили ужин, вы с Пэнзи играли перед нашими глазами, но он закричал, что ты убегаешь. Отец побежал за тобой и перехватил у дороги. Ты указывала пальчиком в пустоту и смеялась. Ты кричала, что у нас будет вкусно и приглашала кого-то. Это было странно. Но мы вновь не придали этому значение. Иногда ты пряталась в саду и разговаривала с кем-то, точнее, ты угощала кого-то печеньем, чаем, а потом схватила нож и помидор с грядки. Ты порезалась. У тебя есть шрам на пальце.

Я касаюсь маленькой гладкой полоски на указательном пальце левой руки.

– Крови было много, ты чуть не отрезала себе палец. Я была в ужасе, когда отец привёз тебя ко мне в больницу. Но ты плакала и просила, чтобы его не наказывали. Дяде и так плохо. Он просто был голоден. Вот тогда мы уже начали следить за тобой. Ты каждый раз убегала, махала кому-то и вырывалась из рук, когда мы пытались тебя утащить. Тебе было четыре с половиной. Мы сидели в кафе, и ты попросилась в туалет. Ты ушла туда, но не вернулась. Мы просто смотрели через стекло, как ты бежишь на дорогу, и машина несётся на тебя. Её словно что-то ударило, и она покачнулась, но этого не хватило, лишь сбросилась скорость. Тебя задела машина. Ты упала и сломала руку. Ты потеряла сознание из-за сотрясения, которое получила. Мы пробыли с тобой в больнице неделю, и ты всегда улыбалась, когда дверь странным образом открывалась сама. Ты говорила, что твой личный дядя-врач пришёл тебе помочь. Но никого не было. Никого, Айви. Кто бы не испугался на моём месте? – Мать всхлипывает и быстро вытирает слезу, выкатившуюся из глаз.

– С того момента ты стала неуправляемой. Ты забиралась на деревья, чтобы увидеть своего врача снова. Ты специально травмировала себя, только бы он пришёл. Ты устраивала истерики, потому что его больше не было рядом. Мы поехали к психотерапевту, и ты там сказала ему, что у тебя есть хороший друг. Ему очень больно, но, когда ты рядом с ним, он улыбается. Он красивый, у него голубые глаза, как небо над твоей головой, волосы как пшеница, из которой пекут для тебя хлеб в местной пекарне. И он любит тебя. Он не хотел, чтобы тебе было больно. Он пытался остановить машину, но из-за того, что я напугала его, он бросил тебя. И ты обещала, что найдёшь его снова. Он живёт в том доме. Красивом доме, обвитым плющом. Тогда я догадалась, о ком ты говоришь, – мама открывает папку и передаёт её мне.

Мои руки дрожат, когда я беру её.

В файле на первой странице большая статья из старой газеты.


«17 августа на 27-м году жизни скоропостижно скончался талантливый врач, любимый и любящий муж, брат и сын, – Пирс Уиллер.

Пирс был прекрасным мужчиной. Человеком с большой буквы, которому суждено было стать лучшим детским врачом в истории «Санни-Хиллс». Он всегда стремился помогать людям. Его улыбка озаряла каждый наш день, даря надежду, что всё будет хорошо. Он был нашим личным солнцем, которое скрылось навсегда из нашей жизни. Он не успел многого, но дал нашему городу немало. Мы скорбим вместе с семьёй Уиллеров в эту минуту. Нам печально и больно понимать, что мужчина в расцвете сил никогда больше не улыбнётся своим пациентам и родным. Но его пациенты и друзья будут помнить то, что он для них сделал. Газета «Санни-Хиллс» Дейли и все горожане искренне выражают свои соболезнования и придут проститься с Пирсом завтра в 10:00 в церковь Святой Марии».


Знакомая улыбка и искра в голубых глазах, смотрящих на меня с потёртой фотографии, сжимают моё сердце настолько сильно, что я не могу вздохнуть.

Кажется, я всё же не адекватна.

Глава 20

Шум в голове становится настолько сильным, что я даже не замечаю, как папка выпала из рук. Непонятный свист в ушах превращается в агонию боли в груди. Мне перестаёт хватать воздуха, словно его обрубили, вырвали какую-то невидимую кислородную трубку из гортани и теперь там всё жжёт.

– Айви!

– Доченька!

Перед глазами всё плывёт так же быстро, как и ноги и руки отказывают мне в работе. Я ощущаю резкую слабость и мягкие подушки смягчили падение.

Неприятный аромат вызывает тошноту, и я распахиваю глаза. Надо мной, склонившись, стоят мама и Пэнзи. Они прикладывают к моему носу вату с вонючей субстанцией и обмахивают меня газетой.

– Сестрёнка, всё прошло. Ты упала в обморок, это и понятно. Выпей, выпей воды, тебе полегчает, – брат заботливо приподнимает меня и усаживает на диване. С ужасом озираюсь и рвано дышу, не понимая, в какой реальности нахожусь сейчас. Реальность ли это или чудовищная шутка?

Мне прикладывают к губам бокал с водой, и я делаю пару глотков. Мама проводит ладонью по лбу, стирая испарину, и садится напротив меня на низкий столик. Она держит меня за руку и гладит по ней, пытаясь успокоить. Но как здесь успокоиться?

– Правду… говори, – выдавливаю из себя сиплый шёпот.

– Я не уверена, что это хорошая идея, Айви. Тебе будет хуже и…

– Говори. Что это за некролог, который я прочла? Почему там фотография Пирса? Их два? Он его сын или что? Что происходит? – Перебиваю её и мой голос пищит от страха.

– Говори, мама. Мы не можем позволить, чтобы это зашло слишком далеко. А это уже так. Она считает, что он живой и что-то странное происходит снова. Ты слышала о том, в чём призналась Айви, – мрачно произносит Пэнзи, забирая у меня бокал воды и садится рядом со мной.

Мама тяжело вздыхает и отпускает мою руку. Она кусает губу, как это делаю я, когда нервничаю.

– Пирс Уиллер был, действительно, самым потрясающим мужчиной, которого я знала в своей жизни. Мы были знакомы. Работали часто вместе. Он был молод и амбициозен, но не в том смысле, когда мужчина заносчиво смотрит на других, потому что учился в высококлассном университете и получил самые лучшие знания. Нет, Пирс был добр ко всем. Его манеры, учтивость, вежливость и самоотдача поражала всех. Его отец был главой больницы, когда он вернулся из большого мира. Майлз отошёл от дел и передал их Генри, чтобы никто не мог усомниться в том, что его сын сам всего добился, а не потому, что у него были связи. И Пирс, действительно, работал, не покладая рук. Он тянул на себе три специализации и никогда не упоминал, что устал от этого. Даже когда это было видно невооружённым глазом, он улыбался и вдохновлял других собраться с силами и двигаться дальше, – она делает паузу и поднимает с пола папку. Открывает её и переворачивает страницы, а затем поворачивает ко мне. Я вижу ещё одну статью из газеты, где говорится о его свадьбе.

– Он женился на девушке, которую привёз с собой из Сиэтла. Рита. Она была скромна, с хорошим образованием, из богатой семьи и настолько же красива. Это была свадьба столетия, если не больше. Событие, о котором говорили долгое время в городе. Они пригласили весь город на праздник. Любой мог прийти и поздравить их, и Пирс был без ума от своей жены. Он, наверное, был самым идеальным мужчиной в этом мире. В нём не было никаких изъянов. Весёлый, доброжелательный и любящий до безумия. Рита Уиллер же была не настолько эмоциональной, как Пирс. Она была тихой, спокойной и уравновешенной. Она редко улыбалась, практически ни с кем не общалась, старалась держаться в тени. Пирс купил дом на холме перед свадьбой. Он потратил все свои сбережения на это, и молодожёны провели там первую брачную ночь. Заранее Пирс привёл дом в порядок. После напряжённой смены он ехал ночью туда и красил, чинил, высаживал растения, очищал территорию. Он всё умел. Он за всё брался, не боясь трудностей. И, конечно, я им восхищалась. Никто бы не подумал, что Пирс Уиллер покончит с собой выстрелом в висок.

Облизываю сухие губы, рассматривая молодую женщину с длинными волосами и светлыми глазами, смотрящую на меня с фотографии. Она высокая, статная и не улыбается. А вот Пирс в элегантном костюме весь светится от счастья и гордости, что теперь эта женщина его.

– Тело Пирса нашла Рита только поздним утром, когда проснулась. Пирс не вернулся домой, и она сначала позвонила его родителям, чтобы узнать, где он. Потом в больницу. Ей сказали, что он уехал ещё вчера и до сих пор не вернулся на работу. Это её напугало. Наверное, я никогда не забуду её крик, полный боли и горя, когда она бежала по дороге вся в крови. Она кричала так, что сердце сжималось от страха. Пирс совершил самоубийство, не оставив ни записки, ни какого-либо объяснения, почему он это сделал. Я была в морге, я рыдала, откровенно говоря, ведь он был так молод. Двадцать семь лет, да я и не знаю никого, кто не плакал от потери такого прекрасного человека. Никто не мог понять, что случилось с ним. Что произошло с мужчиной, который спас не одну жизнь и всегда горел от желания двигаться каждый день? На его похороны приехало так много людей. Не только наш город присутствовал там, но и его коллеги из Сиэтла, какие-то случайные люди, узнавшие о его смерти, кому он помог. Это были страшные и болезненные дни, – мама хлюпает носом и утирает слёзы, откладывая папку.