— Нет, я не согласна! — решительно возразила ему бабушка. — Даже если ты сам ее к этому толкнул, зачем такая скандальная спешка? И потом, — в ее голосе прозвучало осуждение, — я не знала, что Даша так корыстолюбива.

Вера Петровна тяжело вздохнула и с любовью посмотрела на внука.

— Как ни скверно все получилось, но это к лучшему! Мы ошиблись в ней, и Бог пошлет тебе, Петенька, лучшую подругу жизни! Лишь бы только, — вновь пригорюнилась она, — этот олигарх не изолировал от нас Юрочку.

— За это не беспокойся! Это я во всем виноват, а Даша вас любит и, если сами от нее не отвернетесь, не станет прятать Юрочку, — успокоил ее Петр. — И напрасно вы так на нее ополчились! Думаю, она просто растерялась, когда я ее бросил, и не оценивала трезво свои поступки.

Он сделал паузу, наливая в фужеры шампанское.

— И с корыстью что-то не так — я ведь Дашеньку знаю. Поверьте: все окажется лучше, чем вы думаете, и мы еще наладим с ней нормальные отношения — ради маленького Юры. Давайте за это и выпьем!

Вера Петровна была поражена — чуткое сердце подсказало ей происшедшую в нем перемену. «Это надо же! После всего, что услышал, он не только не разгневался, но назвал ее «Дашенька», — мысленно изумилась она. — Значит, несмотря на все, Петя ее любит! А она — в этом нет сомнения — его! Что теперь будет — одному Богу известно».

* * *

Все последующие дни, до конца недели, Петр провел в походах по высоким кабинетам министерских чиновников и банкиров, подыскивая могущественных партнеров, заинтересованных в разработке месторождения осмия-87. В деловом мире Петра Юсупова знали, но из-за падения акций «Алтайского самородка» к предложенному им проекту отнеслись настороженно. Однако предъявленные документы и образцы были столь убедительны, что успех превзошел все ожидания.

Уже на второй день вокруг его проекта возник ажиотаж и в конце концов удалось договориться об уступке авторских прав на открытие месторождения с ведущей финансовой группой по разработке полезных ископаемых за сумму, исчисляемую многими нулями. Причем было оговорено, что авторы войдут в число учредителей добывающего предприятия. Об этом, выйдя из кабинета возглавившего группу бизнесмена, Петр сразу сообщил Клаве по мобильному телефону.

— Привет, Клавочка! Спешу вас всех обрадовать — успех полный! — довольным тоном произнес он, сдерживая обуревающие его чувства на виду у глазеющих клерков, которым, как всегда, все уже было известно. — Больше ничего сказать не могу. Узнаешь, когда вместе с Иваном прилетишь для подписания документов.

— А нам что, надо прибыть в Москву? Мы же тебе дали доверенность, — удивилась Клава, но в голосе ее слышалась радость. — На мне ведь хозяйство.

— В таком большом деле доверенность не годится. За хозяйством пусть батя с матушкой присмотрят, — с усмешкой посоветовал Петр. — И потом вас шикарный банкет ждет — в лучшем столичном кабаке, — понизив голос, посулил он. — Разве тебе не хочется со мной станцевать?

— Даже очень! — искренне призналась Клава. — Только там для тебя найдутся более интересные партнерши.

— Не думаю, — весело парировал Петр. — Ты стала такой элегантной! Уверен — затмишь всех столичных дамочек.

Он сделал паузу и уже серьезно добавил:

— В общем, собирайтесь, и в понедельник жду вас здесь! Номера в гостинице я вам забронирую и встречу в аэропорту! Связь как обычно.

«Ну что ж, прямо гора с плеч свалилась. Похоже, фортуна вновь лицом ко мне повернулась, — радостно думал Петр, садясь в ожидавшее его такси. — Теперь можно встретиться с Казаковым». И назвав водителю адрес офиса «Алтайского самородка», вытащил из кармана мобильник.

— Виктор Иванович на месте? — спросил он у секретарши и, когда та сразу это подтвердила, узнав его голос, добавил: — Передайте, что я к нему уже еду.

Старый друг поджидал его у входа в офис и, крепко обняв, тут же выразил недовольство:

— Ты что же не уведомил о своем прилете? Я бы встретил тебя в аэропорту. В следующий раз тебе этого не спущу! Остановишься у меня! Ты ведь еще со своими в ссоре?

— Спасибо, дружище! Но я живу у деда с бабушкой. С ними уже помирился, — с благодарной улыбкой ответил Петр и, взяв под руку, увлек его к подъезду. — Пойдем! Здесь говорить неудобно.

Приветствуемый сотрудниками, он проследовал за Виктором в свой бывший кабинет и, когда они удобно расположились в креслах за журнальным столиком, поведал другу и о своей неудаче на прииске и о всей эпопее с осмием, только сегодня завершившейся полной викторией.

— Я поэтому и не звонил, ожидая результата, от которого зависело все, — как бы извиняясь, объяснил Петр ему свое молчание. — А теперь, когда у меня снова появятся немалые средства, нам есть о чем серьезно поговорить!

— Ты хочешь выкупить свои акции и вернуть контроль над «Алтайским самородком»? — сразу догадался Казаков, так как их мечты совпадали.

— Вот именно! — азартно блестя глазам, подтвердил Петр. — Не беспокойся, у меня хватит денег, если даже за них запросят драконовскую цену. Думаю, это реально. На кой жуликам наш концерн? Им бы только сорвать куш.

Но Казаков не разделял его оптимизма.

— В общем, это верно, и темный делец Резник, который завладел твоими акциями, готов их перепродать. Но есть одно серьезное препятствие, — хмуро произнес он и объяснил причину своей озабоченности: — С ним об этом уже ведут переговоры люди Юхновского, а этот тип в средствах не ограничен.

— Денег у него, правда, куры не клюют, и я ему не соперник, — согласился Петр и с надеждой добавил: — Но думаю, он швыряться ими не будет — потому и богат! Ну сам посуди, Витя: на кой ему наш концерн?

— Для меня это тоже загадка, — недоуменно бросил Казаков. — То ли прихоть, то ли интрига какая-то.

— Ладно, чего там гадать. Надо действовать! — тряхнув головой, предложил другу Юсупов. — Коли ты сейчас глава концерна — займись этим! Выходи на темнилу Резника и затевай торг. Тогда станет яснее!

— А что? Так и сделаю! Тем более, на днях будет удобный случай: я получил от него приглашение на банкет, — воодушевился Виктор. — Юбилей или что-то в этом роде. Думаю, он за это ухватится, хотя бы, чтоб набить цену.

Как бы подводя итог разговору, Петр встал и, тепло глядя на друга, сказал:

— Ну и лады. Там и поговоришь с ним об этом! А сейчас бросай все дела, и мы устроим свой банкет! Надо же обмыть такой грандиозный успех!

* * *

На званый ужин в небольшой, но модный ресторан «Шинок» Казаков прибыл с небольшим опозданием, так как долго не мог выяснить — по какому случаю торжество. Проще всего это можно было узнать у Голенко, но не в силах ежедневно его видеть, а в предательстве водителя Виктор был убежден, он на неделю отправил Дмитрия в автотурне с зарубежным партнером, пожелавшим прокатиться по Золотому кольцу России. Выручил его юрист Резника, с которым ему удалось связаться за час до банкета.

— А вы разве не знали? — певуче удивился тот с неисправимым одесским акцентом. — Илье Исаевичу стукнуло уже пятьдесят пять, дай Бог ему здоровья! Или вы думали, он еще молодой?

«Отлично знаю: он старый вор «в законе», — хотелось крикнуть в ответ Виктору, но помня, что судьба концерна пока полностью зависит от этого бандита, сдержался и сухо спросил:

— А много соберется народу? Что за публика?

— Совсем немного — человек двадцать, не более. Только приближенные к нему люди. Сами знаете: Резник — приезжий с Украины и в Москве связей не имеет. Вам, господин Казаков, сделано исключение — как главе концерна.

Отказаться от приглашения было нельзя, да и дело требовало. Однако без подарка он явиться не мог, и пришлось срочно отравиться по магазинам. Проще всего было купить какую-нибудь дорогую безделушку — запонки или заколку для галстука. Но Виктора мутило от одной мысли, что будет выбирать презент для отпетого мошенника, и он предпочел преподнести ему огромную бутылку виски «Джонни Уокер».

Из-за этого Казаков и опоздал. Однако, хотя прибыл, когда все уже сидели за столом и были сказаны главные тосты, его подарок — судя по одобрительному ропоту — произвел хорошее впечатление, а сидевший в центре гориллоподобный юбиляр, приняв и поставив наклоняющуюся на подставке бутыль лучшего шотландского виски, снисходительно бросил:

— Садись! Нехорошо опаздывать, но на первый раз тебя прощаем.

Виктор занял свободное место напротив юбиляра и, взглянув на сидевших с ним рядом, чуть не подпрыгнул от ярости. По правую руку от Резника сидела очень красивая, но вульгарно накрашенная женщина, а около нее, конечно, Голенко! «Ну, разумеется, это же — его мать, сожительница Резника, — сразу припомнил он то, что узнал еще в Одессе. — Но Дмитрий уверял, что ненавидит “ее хахаля” и не имеет с ним ничего общего. Значит, все врал!»

И как бы в подтверждение этого Голенко встал и произнес здравицу:

— То, чего достиг дядя Илья — редко кому удается! Для этого надо иметь выдающийся талант! Разве мы без него добыли бы «Алтайский самородок» и сидели бы сейчас здесь? — он сбросил маску и насмешливо скосил черный глаз на покрасневшего от ярости Казакова. — Нет, без него у нас бы ничего не вышло!

Он перевел дыхание и с фальшивым жаром продолжал:

— Я два года проплавал на польском судне, где капитаном был тот еще пан. Старый морской волк! Так вот, на его день рождения команда всегда кричала: сто лят! Выпьем же за это! Живи до ста лет, дядя Илья!

Ему дружно зааплодировали. Пришлось выпить и Виктору. Когда вышли из-за стола, он подошел к Резнику. Тот как раз беседовал с юристом, но прервал разговор и одобрительно бросил:

— Вот Юрий Самойлович тебя мне нахваливал. Он хоть и крючкотвор, но в бизнесе разбирается. Говорит, рулишь профессионально. Словом, на месте.