Судя по опустошению стола, произведенному теплой компанией, выпито уже было много и, когда начались танцы, веселье приняло обычный для этого заведения разнузданный характер. Дмитрий «впритирку» танцевавший с Зойкой и открыто тискавший своей ручищей ее аппетитный зад, заметил как ему строит глазки коротко стриженная красотка, выделывавшая замысловатые па со своим довольно невзрачным кавалером и, остановившись, бросил партнершу.

— Ты чего, устал что ли? — запротестовала Зойка. — Ведь музыка не кончилась. Давай дотанцуем!

Не отпуская, она вцепилась в него мертвой хваткой, но Дмитрий оторвал ее от себя так грубо, что Зойка наверняка упала бы — не подхвати ее вовремя кто-то из танцующих. А ее неверный партнер подошел к стриженой и, не обращая никакого внимания на кавалера, бесцеремонно потянул к себе:

— Станцуем? Со мной у тебя лучше получится!

Маленький паренек попытался оказать сопротивление, но они с верзилой Дмитрием были в разных весовых категориях, и тот отшвырнул его так, что он отлетел метров на десять и упал, ударившись головой о помост сцены. А его партнерша, как ни в чем не бывало, пошла танцевать, и черноглазый красавец закрутил ее так лихо, что хмельная братия портового кабака зааплодировала. Но и кавалер стриженой оказался с характером: придя в себя, вскочил на ноги и, не раздумывая, ринулся на своего обидчика. Дмитрий этого не заметил, но его предупредил вопль Зойки:

— Митька, берегись!

Она крикнула вовремя. Дмитрий успел увернуться в сторону, и сверкнувший в руке паренька выкидной нож пронзил воздух. Привыкшему к пьяным дракам моряку этого было достаточно, чтобы вышибить нож из рук нападавшего, но тот, на его беду, оказался профессиональным боксером. Потеряв нож, он так двинул верзилу в солнечное сплетение, что он его отпустил, еле устояв на ногах. Видно, боксер не слишком надеялся на свои кулаки. Он снова подхватил нож и успел замахнуться, но противник уже пришел в себя и сумел перехватить его руку.

В этот день маленькому боксеру не везло. Он не только не смог отомстить обидчику, но в последовавшей борьбе сам напоролся на свой нож. Полилась кровь — паренек был серьезно ранен. Публика оказалась на его стороне, и, когда прибыла милиция, во всем обвинили Дмитрия. Никто его не защищал: даже собутыльники и обиженная подруга Зойка.

* * *

Старлей Василюк пристально посмотрел на понуро сидящего перед ним задержанного Голенко и усмехнулся. Он много лет прослужил в милиции, был опытным следователем и видел его насквозь. Наверняка стал бы уже майором, а то и подполковником, но не хватало образования, да и пил не в меру.

— Может, на этот раз ты, и правда, случайно всадил нож в малыша-боксера, — помолчав, изрек он. — Но ведь тебе не в первой. Уже два раза привлекался за поножовщину!

Дмитрию возразить было нечего: он лишь ниже опустил голову, а пожилой старлей наставительно продолжал:

— А это значит, что такие как ты — опасны для общества! Тебя следует считать рецидивистом и пора посадить за решетку!

Он хлопнул рукой по лежавшей перед ним на столе папке.

— Здесь у меня собраны все твои «заслуги». Они тянут на приличный срок!

Не выдержав напряжения, Дмитрий встрепенулся:

— За что же меня в тюрягу? Я ведь никого не убивал, — слезливо захныкал он, умоляюще глядя на старлея. — И этого боксера… случайно… Он ведь первым на меня напал… И перо его!

— Свидетели этого не подтверждают, — скрывая в усах ухмылку, возразил ему Василюк. — Наоборот, все утверждают: конфликт и драку затеял ты. А на ноже отпечатки пальцев обоих. Он ведь поднял этот нож с пола. И понятно: разве ему было справиться с таким бугаем, как ты!

Дмитрий снова было понурился, и старлей решил, что достаточно «унавозил почву». Выдержав паузу, окликнул задержанного:

— Эй, парень, ты что: уснул? Неужто раскис, как баба?

— Сами говорите — меня ждет суд и небо в клеточку, — исподлобья скосил на него глаза Дмитрий. — Что же мне остается?

Вместо ответа Василюк поднял со стола папку и как бы взвесил на ладони.

— Да, ценные эти документики… Но до суда… могут не дожить… — протянул он вроде бы раздумчиво и остро взглянул на задержанного. — Сечешь, Голенко?

По загоревшимся черным глазам Дмитрия было видно, что тот все отлично понял. Сразу преобразившись, уже другим, нагловатым тоном спросил:

— Мне разрешат срочное свидание с матерью?

— Думаю, препятствий к этому нет, — охотно согласился старлей и, ясно давая понять, что в курсе всех их дел, добавил: — Но лучше сперва переговори с ней по телефону. Пусть твоя матушка сначала посоветуется, — он сделал паузу, — ну, сам знаешь, с кем…

* * *

На свидание с матерью Дмитрия проводили только на следующий день, и когда оно состоялось, сразу выяснилось — что стало причиной задержки. Вид у Оксаны был заплаканный, и она с ходу все открыла сыну:

— Отказал мне Илюшенька — не дает денег на ментов!

— А что: сказал, будто у него нет? Врет он тебе, мама!

— Ну да, станет он врать, — криво усмехнулась сожительница бандита. — Ведь Илюша знает: я в курсе всех его дел.

— Тогда в чем причина? — мрачно поинтересовался сын.

— В чем, в чем… В тебе! — раздраженно ответила мать. — Он считает: вытащить тебя, все равно, что пустить бабки на ветер! Говорит, в тюряге ты ему меньше обойдешься.

Это задело Дмитрия за живое — он аж подпрыгнул на стуле.

— Ну вот, теперь видишь — с кем ты связалась, ма! Я всегда говорил, что он жмот, как все евреи — за копейку удавится!

— Утихни! — прикрикнула на него мать. — Между прочим, твой папаша-артист тоже был грузинским евреем. А Илюша и так немало на тебя потратил. Это он, а не москвич тебя все время спасал!

Видать, это была правда, так как пыл Дмитрия сразу погас, и он лишь злобно пробормотал:

— Ну и ладно, обойдемся на сей раз без него. Придется снова обратиться за помощью к «его благородию» Петьке. Противно перед ним унижаться, да что поделаешь!

— А почему ты так уверен, что он не откажет? — усомнилась Оксана. — Ведь только что прислал кучу бабок, а ты опять попросишь, и еще больше!

— Нет, не откажет, — убежденно ответил Дмитрий. — У него натура такая, очень сочувственная — в его мамочку, — насмешливо скривил он губы. — Не то, что у отца. Тот — не человек, а кремень!

Однако, немного подумав, добавил:

— Я сочиню ему очень жалостливое письмо, а ты пока поднажми на Илью. Ему ведь способней «отмазать» меня у ментов, раз они сами напрашиваются.

Оксана печально покачала головой.

— Нет, на это не надейся. Я Илюшин характер знаю. Не станет он тебя из ментовки выручать, даже если в ногах у него буду валяться. Так что постарайся уж разжалобить дружка Петю!

Она ободряюще посмотрела на сына.

— Что еще смогу для тебя сделать — это связаться по мобильному с дурачком Хлебниковым. Распишу ему все похлеще — чтобы поднажал на твоего богатея.

Больше говорить им было не о чем. Оксана хотела подняться, но сын жестом ее остановил.

— Знаешь, ма, если выйду, я здесь не останусь. Раз Илья так ко мне…

Дмитрий не договорил, но мать и так поняла, что он имел в виду, и согласно кивнула.

— Верно, сын, тебе здесь ничего не светит. Без Ильи прилично устроиться не сможешь. Даже вышибалой не возьмут.

И помолчав, размышляя, находчиво предложила:

— Будешь писать дружку, просись под его крылышко — в столицу!

Оксана поднялась, по привычке поправила прическу и, бросив кокетливый взгляд на охранников, направилась к выходу.

* * *

На теннисном корте закрытого спорткомплекса раздавался стук мячей. Был выходной день, и на одной из площадок с азартом сражались Петр с Виктором Казаковым. Они вместе играли в теннис еще со студенческих времен, а теперь это помогало поддерживать работоспособность и физическую форму. Виктор не уступал Петру в росте, но тот был намного мощнее и, обладая очень сильным ударом, чаще обыгрывал своего друга и коллегу.

Подустав, они присели на лавочку отдохнуть и, обтираясь полотенцем, Петр решил поговорить с Виктором о Дмитрии. Накануне он получил от того слезное письмо и ему нужен был совет друга.

— Ты ведь в курсе проблем с Митькой — не раз я поручал тебе перевести ему деньги, — напомнил он прежде, чем перейти к сути дела. — Но теперь проблема не ограничивается оказанием ему материальной помощи.

— Я понял: речь пойдет о трудоустройстве, — догадался Казаков. — Но в Одессе у нас нет никаких связей.

Петр поморщился — не любил, когда его перебивали.

— Не гони, Витя! Одесса нам не нужна. Дело как раз в том, что Митьке надо оттуда выбраться, и я хочу взять его к нам.

Казаков неодобрительно покачал головой.

— Ты хорошо все обдумал? Он ведь вечно попадает в неприятные истории. Если возьмем, забот у тебя только прибавится!

— Думаешь, я сам это не понимаю? — вздохнул Петр. — Но что поделаешь — надо помочь парню твердо встать на ноги. Там он погибнет!

Виктор с уважением посмотрел на своего однокашника и шефа, но все же выразил сомнение:

— Это очень благородно с твоей стороны, Петя, но боюсь, что такое решение будет ошибкой и принесет всем вред.

— Может, объяснишь почему? — нахмурился Петр.

— Дмитрий не ребенок, а уже вполне сложившийся человек, и наивно думать, будто его пороки — а они налицо — легко исправить. К тому же, он — моряк и на суше освоиться ему трудно, если вообще это возможно.

Казаков говорил столь убедительно, что Петр призадумался. «Действительно, Митька — «морской волк» и ему трудно адаптироваться к иной жизни, — мелькнула в голове здравая мысль. — Наверное, из этого ничего путного не выйдет». Но он упрямо тряхнул головой и сказал: