— Вот уж точно! Все матери хотят сделать из нас людей, а мы… — он махнул рукой, — ведем себя… как… как последние сволочи!

— Да брось ты каяться, корешь! Давай бухнем! — чокнулся с ним стаканом коренастый увалень с бычьей шеей. — Мало ли, что мамашам хочется…

Когда Голенко окончательно захмелел, его нагло обобрала сидевшая рядом и жавшаяся к нему пышногрудая красотка. На глазах у всех обнимая и целуя взасос, она ловко выудила столько денег, что в результате ему еле хватило рассчитаться. Видя, что делать больше нечего, все стали расходиться. Бросила Дмитрия, заснувшего за столом, и пышногрудая, которую увел с собой кто-то из его собутыльников. Лишь приземистый малый, собравшись уходить, растолкав Дмитрия, посочувствовал:

— Вот суки! Как гулять на халяву — они тебе кореша, а как все вылакали — ты им уже не нужен. Вставай! Ты что, ночевать здесь собрался?

Дмитрий с трудом разлепил веки, но немного протрезвел и заплетающимся языком спросил:

— А что… пора… уже… уходить?

— Давно пора — все уже разошлись. Одни мы остались, — ответил коренастый и дружески предложил: — Давай провожу! Еще свалишься по дороге.

— Не-е, пешком… не пойду! — пьяно замотал головой Дмитрий. — Вызови такси!

Он полез в карман, но вытащил только одну бумажку — все, что осталось от толстой пачки, выданной ему Казаковым. Сразу отрезвев, стал шарить по карманам, но кроме мелочи там ничего не нашел.

— Да, за стольник нас отсюда ночью никто не повезет, — резонно рассудил коренастый и, бросив взгляд на растерянного «кореша», проявил великодушие:

— Ладно, добавлю уж из своих.

Он легко подхватил большого и грузного Дмитрия под руки и потащил к выходу. А когда вышли на улицу, от ночного холода Голенко совсем протрезвел и уверенно потребовал:

— Бери тачку и вези меня к Зойке!

— Это к твоей бывшей марухе, что на суде выступала?

— Ну да! У нее есть бабки, и она с водилой за нас рассчитается.

* * *

Как обычно «приняв» перед сном, Зоя крепко спала, когда в дверь забарабанила соседка.

— Вставай, шалава! Тебе там звонят среди ночи! Иди, посмотри — кто пришел!

Она разбудила ребенка, и Лена громко заплакала. «Кого это леший принес так поздно? — с трудом соображая со сна, подумала Зоя и пришла в ярость: — Если Митька посмел припереться — я его спущу с лестницы!» Чертыхаясь, она набросила халат, сунула ноги в тапочки и заковыляла по длинному коридору к входной двери. Посмотрела в глазок — и впрямь он.

— Тебе чего надо? Отправляйся откуда пришел, — не отпирая двери, крикнула она бывшему сожителю. — Здесь тебе делать больше нечего!

За дорогу Голенко пришел в себя и уже хорошо соображал. А пустой карман заставлял действовать изобретательно. Предполагая, что именно так встретит его Зоя, Дмитрий придумал как ее обмануть.

— Не злись, открой на минутку! — попросил он ее ласковым голосом. — Я через час улетаю и меня внизу такси ждет. Как знать, может, мы больше не свидимся!

— А мне на это начхать! Проваливай! — истерично выкрикнула она. — Ни к чему мне эти нежные прощания!

— Ну что ж, не хочешь прощаться — и не надо, — Голенко изобразил тихую грусть. — Но ты все же открой! Мне надо передать то, что поручил Казаков.

Он конечно нагло врал, но Зоя попалась на эту удочку и, отперев замки, впустила его в квартиру. Если б она знала, что за этим последует! Ни слова больше не говоря, почти бегом, бывший сожитель прошел в ее комнату и, когда она его догнала, запер дверь на ключ. Времени было мало — его ожидала машина — и Дмитрий, сбросив маску, грубо потребовал:

— А ну, быстро отстегни мне пятьсот зеленых — из тех, что за меня получила! Тогда уйду, и ты отделаешься неприятным воспоминанием.

От такого вероломства и наглости Зоя онемела, а выйдя из шока дала отпор.

— Как это за тебя? За себя, за то, что тебя выгородила! Это с тебя причитается! — яростно выкрикивала она, готовая выцарапать глаза бывшему любовнику. — Давно знаю, что ты — подлец, но чтобы такой!

Но Голенко были не впервой ее истерики, и он знал, как добиться своего. От его затрещины Зоя отлетела в угол и упала на кровать. А негодяй, приподняв, снова отвесил такую оплеуху, что бедная женщина замолкла и лишь тихо всхлипывала. Решив, что взял верх, Дмитрий хладнокровно предупредил:

— Если не дашь, что прошу — получишь еще! Смотри, не оставь дочь сиротой, — он криво усмехнулся. — Я улечу и исчезну!

Зоя знала, что он на это способен, но все же попыталась защитить кровное.

— А что толку? Все равно ничего не получишь! — отчаянно врала она. — Баксы я сразу отвезла к матери. Здесь же у меня не разживешься. Если б было, все бы отдала — лишь бы тебя больше не видеть!

От ее слов Голенко пришел в бешенство. Неужели остался ни с чем? У матери получить мог только на дорогу. Он и не думал себя винить за то, что все спустил в кабаке. Яростно замахнулся на Зою, будто из-за нее попал в тяжелое положение, но опомнился и свирепо пригрозил:

— Если сейчас ничего не найду — убью!

Дмитрий принялся лихорадочно обыскивать ее комнату, выбрасывая на пол содержимое платяного шкафа и ящиков комода — он отлично знал, где его сожительница прятала деньги. А Зоя, лежа на кровати, боязливо наблюдала за ним, молясь Богу, чтобы ничего не нашел. Правда, основную сумму — целое состояние — на этот раз схоронила в ящике, где держала картошку, но конверт с «материальной помощью» лежал под бельем. И Голенко его нашел!

— Не знаю, что бы с тобой сделал, если б даже это не нашел! — очень довольный, бросил ей на прощанье Дмитрий. — Наверное, не соврала мне, что остальное отвезла к матери. С тебя и того хватит!

Он вышел, оставив ее с дочкой ночью среди этого разора, и Зоя даже не поднялась, чтобы прибрать в комнате. Она лежала ничком на кровати, глотая злые слезы и посылая проклятия своему бывшему любовнику.

— За что ты так наказал меня, Боже, — рыдая, горько сетовала она. — Я ли не любила его, не заботилась? Даже от тюрьмы спасла! Он же меня не только предал, а еще и обворовал!

* * *

Ночью Дмитрий почти не спал — мешали стоны и крики, доносившиеся из спальни. Это неутомимый «авторитет» доводил себя и его мать до исступления.

«Надо же, мужику полтинник и ей за сорок, а они нам, молодым, сто очков вперед дадут! — не без зависти думал он, силясь уснуть. — Хоть бы, поскорее выдохлись!» Только под утро к нему пришел сон, но зато долгий и прекрасный!

Голенко увидел себя — как в американском кинофильме — на богатом светском приеме в саду шикарной виллы; в белоснежном смокинге, он потягивал из фужера виски со льдом, слушал увешанную бриллиантами красавицу-блондинку, а она, млея от страсти, тянула его за руку:

— О, май дарлинг! Пойдем в дом! Ты увидишь, чем я владею, и еще покажу тебе мои драгоценности. Со мной станешь самым богатым в мире!

— Купить хочешь? — насмешливо бросил он в ответ. — Что ж, посмотрим: во что меня ценишь!

Вилла была роскошной. Блондинка льнула к нему и, затащив в спальню, вне себя от страсти, прошептала:

— Возьми меня, дарлинг, я этого хочу!

Разумеется, и Дмитрий сгорал от желания и, заключив в объятия, повалил на огромную кровать-«сексодром». Он уже был близок к тому, чтобы овладеть, но, взглянув на ее лицо, оторопел — это была Зойка! «Не может быть! Как она сюда попала? Да еще по ихнему так ботает! — изумился он. — Ну просто копия! Надо проверить!» Он сразу остыл и, отстраняя от себя, бросил:

— Нет, милашка, если хочешь захомутать, покажи свое богатство!

«Зойка» встала и, выдвинув ящик комода, позвала:

— Вот, можешь посмотреть!

Дмитрий мигом соскочил с кровати и застыл как зачарованный! Ящик был набит золотыми украшениями, на которых, переливаясь яркими лучами, сияли драгоценные камни. «Ты сама на хрен мне не нужна, а вот камушки очень даже пригодятся! — алчно подумал Голенко. — Но как их у тебя умыкнуть?» И счастье ему улыбнулось! Зойка сказала:

— Можешь любоваться, а мне надо в туалет. Я сейчас вернусь.

Это ему было и нужно. С лихорадочной быстротой Дмитрий стал хватать и распихивать по карманам драгоценности, но тут кто-то взял его за плечо и стал грубо трясти. «Все, попался! Теперь я пропал!» — с отчаянием подумал он… и проснулся.

Перед ним стояла мать и настойчиво трясла его, приговаривая:

— Ну вставай же! На самолет опоздаешь, и Илья хочет с тобой поговорить.

Все еще под впечатлением сна, Дмитрий разочарованно протер глаза. Было уже совсем светло, и он почувствовал голод. А с кухни донесся аромат свежесваренного кофе. Сев на кровати, он потянулся, потом встал на ноги и хмуро бросил:

— Сейчас приду, ма! Только умою рожу.

На кухне его уже ждала скворчащая яичница, которую Оксана поставила перед ним прямо в сковороде. Резник уже поел и читал утреннюю газету. Он обождал, пока Дмитрий примется за кофе, и только тогда, отложив ее, сказал:

— Надеюсь, ты хорошо запомнил: для того, чтобы наш хакер умыкнул все со счетов концерна, тебе надо узнать пароли. Это — твоя главная задача!

— Легко сказать! А как мне это сделать?

— Вот и пошевели мозгами! Да еще кое-чем, — похабно ухмыльнулся Резник. — За этим дело у тебя не станет. Да и фейс подходящий.

Дмитрий согласно кивнул, а «авторитет» наставительно добавил:

— Только действовать надо исподволь — чтоб ни одна сука не заподозрила. Тогда, — он снова, алчно блестя маленькими глазками, ухмыльнулся, — все ваше, как говорится, станет нашим!

«До чего нация жадная! — презрительно подумал Голенко, с ненавистью глядя на волосатую грудь сожителя матери. — Столько уже награбил, и все ему мало», — и, отведя глаза, чтобы себя не выдать, спросил: