Джоджо Мойес - После тебя

– Я, естественно, прогуглила его. И нашла вас.

Мне надо было побыть одной. Надо было переварить услышанное. Слишком много для одного раза. Новости просто свалили меня с ног. Я не знала, что и думать об этой ершистой девушке, разгуливавшей по моей гостиной и буквально наэлектризовавшей воздух вокруг.

– Значит, он совсем обо мне ничего не говорил, да?

Я во все глаза смотрела на ее балетки, жутко потрепанные, словно их хозяйка исходила в них вдоль и поперек все лондонские улицы. И у меня вдруг возникло такое чувство, будто меня пытаются посадить на крючок.

– Лили, сколько тебе лет?

– Шестнадцать. А я хоть немножечко на него похожа? Я видела снимки в «Гугле», но, может, у вас есть его фото? – Она обвела глазами гостиную и остановила взгляд на сложенных в углу коробках. – А что, вы еще не распаковали ваши фотографии?

Она покосилась на сложенные в углу картонные коробки. А что, если она начнет рыться в моих вещах и найдет джемпер Уилла? Я почувствовала приступ паники.

– Хм. Лили. Слишком уж много впечатлений для одного вечера. И если ты та, за кого себя выдаешь, тогда… нам есть о чем поговорить. Но сейчас уже почти одиннадцать, так что давай отложим разговор на более удобное время. А где ты живешь?

– Сент-Джонс-Вуд.

– А… Хм… Твои родители, должно быть, уже волнуются. Почему бы тебе не оставить свой номер телефона, чтобы мы…

– Я не могу идти домой. – Она повернулась к окну и отработанным щелчком пальцев выкинула окурок в окно. – Откровенно говоря, я… мне не следовало здесь находиться. По идее, я должна быть в школе. Я учусь в пансионе. Они уже наверняка меня обыскались. – Она вытащила телефон, посмотрела на экран и, сердито нахмурившись, сунула телефон обратно в карман.

– Ну, я… не знаю, чем еще могу быть тебе полезна…

– Я тут подумала, может, мне лучше остаться здесь. Хотя бы на эту ночь? И тогда вы смогли бы еще кое-что о нем рассказать.

– Остаться здесь?! Нет. Нет. Прости, но это невозможно. Я ведь тебя совсем не знаю.

– Но зато вы знали моего папу. Вы действительно считаете, будто он был не в курсе, что у него есть дочь?

– Тебе пора домой. Послушай, давай позвоним твоим родителям. Чтобы они за тобой приехали. Давай так и сделаем, а я…

Она негодующе уставилась на меня:

– Я думала, вы мне поможете.

– Лили, я обязательно тебе помогу. Но это не дело…

– Значит, вы мне не верите, да?

– Я понятия не имею, чем могу…

– Вы просто не хотите помочь. Вы ничего не хотите делать. И разве вы хоть что-нибудь рассказали мне о папе? Ничего. И разве вы мне хоть как-то помогли? Нет. Спасибочки.

– Да ладно тебе… Это несправедливо… Мы ведь только…

Но она швырнула в окно очередной окурок, круто развернулась и вышла из комнаты.

– Что? Куда ты идешь?

– Ой, вам-то что за печаль? – ответила она, и прежде чем я успела открыть рот, входная дверь с шумом захлопнулась. Лили исчезла.

Я неподвижно сидела на диване, пытаясь осмыслить произошедшее, голос Лили еще долго продолжал звучать у меня в ушах. Я не ослышалась? Я снова и снова, несмотря на гул в голове, мысленно прокручивала слова Лили.

Моим отцом был Уилл Трейнор.

Мама Лили, очевидно, сказала ей, что Уилл не захотел признавать дочь. Нет, он непременно сказал бы мне, будь он в курсе. У нас не было друг от друга секретов. Ведь мы могли говорить обо всем на свете, ведь так? И все же меня раздирали сомнения. А что, если вопреки моим ожиданиям Уилл не был со мной до конца откровенен? Неужели он был способен напрочь выкинуть из головы тот факт, что у него есть дочь?

Когда я поняла, что горькие мысли назойливо крутятся в голове, я сдалась и взяла в руки ноутбук. Уселась по-турецки на диван и набрала в поисковике: «Лили Хоутон-Миллер», но, не получив результата и попробовав несколько вариантов написания фамилии своей гостьи, остановилась наконец на «Лили Хотон-Миллер», после чего поисковик выдал мне результаты хоккейных матчей, опубликованные школой под названием «Аптон Тилтон» в графстве Шропшир. Я открыла картинки – и пожалуйста, Лили собственной персоной: серьезная девочка в строю улыбающихся юных хоккеисток. «Лили Хотон-Миллер отважно, хотя и не слишком удачно, играла в защите». Снимок двухлетней давности. Школа-пансион. Ну да, она говорила, что сейчас должна была быть в пансионе. Но это еще отнюдь не означало, что Лили имеет какое-то отношение к Уиллу или что ее мать действительно говорила правду о том, чья она дочь.

Тогда я сузила поиск до «Хотон-Миллер» и нашла короткую заметку о посещении Фрэнсиса и Тани Хотон-Миллер банкета в отеле «Савой», а также датированный годом раньше запрос на получение разрешения на строительство винного погреба в доме в Сент-Джонс-Вуде.

Немного подумав, я набрала «Таня Миллер» и «Уильям Трейнор» и неожиданно попала на страницу в «Фейсбуке», открытую восемнадцать месяцев назад выпускницами Университета Дарема, где несколько женщин, имена которых почему-то заканчивались на «елла»: Эстелла, Фенелла, Арабелла, – обсуждали смерть Уилла.

Я не поверила, когда узнала об этом из выпуска новостей.

Из всех людей именно – он! Покойся с миром, Уилл.

Жизнь прожить – не поле перейти. Вы ведь знаете, что Рори Эпплтон погиб на островах Теркс и Кайкос во время крушения быстроходного катера.

Изучал географию? Рыжеволосый такой?

Нет, философию, политику, экономику.

По-моему, я с ним целовалась на балу для первокурсников. Огромный язык.

Фенелла, я вовсе не нахожу это смешным. Это неприлично.

И вообще, бедняга уже умер.

А разве не Уилл Трейнор гулял с Таней Миллер весь последний курс?

Не понимаю, почему это неприлично говорить о том, что я, возможно, целовалась с кем-то, лишь потому, что ему было суждено умереть.

Я вовсе не заставляю тебя переписывать историю. А вдруг это прочтет его жена и ей будет неприятно узнать, что ее незабвенный лизался с какой-то девицей из «Фейсбука».

Уверена, она знает, что у него был огромный язык. Она ведь была его женой.

Рори Эпплтон был женат?

Таня вышла замуж за какого-то банкира. Мне всегда казалось, что они с Уиллом непременно поженятся. Роскошная пара.

Я кликнула на ссылку, и тут же выскочила фотография улыбающейся блондинки, тонкой как тростинка, с высокой прической; она стояла на ступенях бюро регистрации с темноволосым мужчиной постарше. А несколько поодаль виднелась хмурая девочка в тюлевом платье. Девочка определенно напоминала Лили Хотон-Миллер, с которой я только что познакомилась. Но фотография была семилетней давности, и, по правде говоря, на ней могла быть запечатлена любая другая надутая юная подружка невесты с длинными светло-каштановыми волосами.

Я еще раз прочитала материал и закрыла ноутбук. И что теперь прикажете делать? Если она действительно дочь Уилла, может, следует связаться со школой? Хотя я не сомневалась, что в подобных закрытых заведениях определенно существуют свои правила относительно незнакомцев, интересующихся девочками-подростками.

А вдруг это какая-то афера? Ведь Уилл был весьма состоятельным человеком. А потому идея о том, что кто-то разработал хитроумный план, чтобы развести семью Уилла на деньги, отнюдь не лишена вероятности. Когда папин приятель Чоки умер от сердечного приступа, семнадцать человек заявились на поминки, чтобы сообщить вдове, что он проспорил им деньги.

Нет, надо быть предельно осторожной. Один неверный шаг – и я снова окунусь в пучину боли и страданий.

Но когда я легла в кровать, мне показалось, будто голос Лили эхом разносится по пустой квартире.

Моим отцом был Уилл Трейнор.

– Простите, у меня будильник не сработал. – Я пулей пролетела мимо Ричарда, одергивая на ходу синтетическую юбку.

– Вы опоздали на сорок пять минут. Это неприемлемо.

Восемь тридцать утра. И как я успела заметить, мы с Ричардом были единственными живыми людьми в баре.

Карли уволилась. Причем даже не потрудилась сообщить об этом Ричарду лично. Она просто послала ему эсэмэску, что забросит чертову униформу в конце недели, и так как ей задолжали плату за чертов двухнедельный отпуск, она предлагает взять это в зачет тех двух недель, которые необходимо отработать после подачи заявления об уходе. «Если бы она потрудилась изучить должностную инструкцию для персонала, – бушевал Ричард, – то наверняка бы знала, что брать неиспользованный отпуск в зачет отработки абсолютно неприемлемо. Смотри раздел третий, все ясно как божий день, ЕСЛИ БЫ она потрудилась заглянуть в текст. И чертыхаться также абсолютно неприемлемо».

Теперь ему придется совершить ряд официальных процедур, предусмотренных для поиска замены.

Что означало: пока не будут закончены эти самые процедуры, работать придется только мне. И Ричарду.

– Простите. У меня кое-какие… проблемы дома.

Я резко проснулась в семь тридцать, в течение нескольких минут пытаясь вспомнить, в какой стране нахожусь и как меня зовут. А потом я тупо лежала в постели, не в состоянии пошевелиться, и перебирала в памяти события вчерашнего вечера.

– Хорошие работники не тащат за собой домашние проблемы на рабочее место, – пропел Ричард, протискиваясь мимо меня с блокнотом в руках.

Я смотрела ему вслед, раздумывая над тем, есть ли у него вообще дом. Похоже, он проводил там не слишком много времени.

– Ага. Ну, хороший начальник не заставляет своих подчиненных носить униформу, которую даже стриптизерши сочли бы слишком вульгарной, – пробормотала я, выстукивая на кассовом аппарате код, а свободной рукой поправляя подол юбки с люрексом.

Он резко развернулся и подошел ко мне:

– Что вы сказали?

– Ничего.