У Смайтона тоже были холодные голубые глаза и копна седых волос, которые привлекали к себе внимание. Безупречный мажордом для графского дома.

И если уж говорить честно, то фигура Смайтона гораздо более уместна в этом доме, чем ее собственная.

Подойдя к столу, Маргарет взяла свой чемодан.

– А где Майкл? – спросила она у Смайтона, но, увидев, как тот недовольно нахмурил кустистые брови, поправилась: – А где его сиятельство?

– Полагаю, миледи, его сиятельство в библиотеке, – отвесив поклон, промолвил Смайтон.

Впрочем, Майклу он кланялся как-то по-другому, более уважительно, что ли. Всем своим видом Смайтон хотел показать новоявленной графине, что он знает, кто она такая и откуда пришла в дом. И разумеется, продемонстрировать ей, что она не совсем заслуживает его почтения.

Вот если бы Смайтон был расположен выслушать Маргарет, то она непременно поведала бы ему, что ей дела нет до светских предрассудков, что ей не до чинов и титулов. Кстати, ее бы вполне устроило, если бы Смайтон больше вообще не кланялся ей. Как бы то ни было, Маргарет заставила старого дворецкого нахмуриться еще раз, а с нее было и без того довольно его сердитых взглядов.

Графиня постучалась и, услышав голос Монтрейна, отворила дверь библиотеки.

Хоторн сидел за стоявшим в центре комнаты столом. Отличное место для такого представительного господина, как граф Монтрейн.

Маргарет улыбнулась, внезапно ощутив непонятную робость.

– Доброе утро, – поздоровалась она.

– Я все спрашивал себя, когда ты проснешься, – приветливо проговорил Хоторн.

– Знаешь, в последнее время мне постоянно хочется спать, – промолвила Маргарет. – Но я понимаю, что это нормально, когда носишь ребенка. А ты рад, что станешь отцом, Майкл? – спросила она. Этого вопроса Маргарет еще ни разу не задавала Хоторну.

– Рад, – кивнул он, – но еще больше я рад тому, что уже стал мужем.

Маргарет таинственно улыбнулась, ее улыбка зародилась в потаенном уголке души – там, где прятались самые заветные и секретные желания.

– Ты хочешь снова уехать от меня? – спросил Монтрейн, указывая на чемодан, который Маргарет по-прежнему держала в руках.

Она положила чемодан на письменный стол.

– Я же привезла тебе «Записки» Августина X, – сказала она, вынимая книги. – А где еще хранить книги, как не в библиотеке?

– Я никогда не спрашивал, где ты их раздобыла, – вымолвил Майкл, глядя не на книги, а на жену.

– Я нашла их в сейфе, – объяснила Маргарет. – Собственно, эти книги – единственное, что мне удалось спасти из того страшного пожара.

– Расскажи-ка обо всем поподробнее, – попросил Монтрейн, пододвигая к письменному столу удобный стул, чтобы усадить Маргарет напротив себя.

– Да и рассказывать-то толком нечего, – пожала она плечами.

Впрочем, Маргарет подробно поведала мужу о событиях той недоброй ночи. Когда она закончила свой рассказ, на лице Монтрейна было озабоченное выражение.

– А что, никому так и не удалось выяснить, что стало причиной пожара? – спросил он.

Маргарет отрицательно покачала головой.

– Тебе повезло, что ты спаслась, – заметил граф задумчиво.

Он подошел к жене и взял ее на руки, а потом вернулся к своему креслу, так и не выпустив ее из объятий.

– Не хмурься так, Майкл, – взмолилась Маргарет, обвивая его шею руками, – я же пережила все это. Все хорошо, – промурлыкала она, положив голову ему на грудь. – Знаешь, я никогда ни у кого не сидела на коленях, – сказала она через несколько секунд. – Оказывается, это очень приятно. А могла бы я ненадолго оторвать тебя от работы?

Интригующее предложение.

– Сейчас? Боюсь, что нет, – сказал граф, с сожалением покачав головой. – Мне необходимо подготовить для поверенного кое-какие данные и расчеты, чтобы он мог заняться продажей моей собственности.

– Это очень большая жертва с твоей стороны? – спросила Маргарет взволнованно. Как только он решился на такое? Как может продать родовое имение и оставаться при этом совершенно спокойным?

– Жертва? – с невозмутимым видом переспросил Монтрейн. – Вовсе нет. Нам, конечно, придется кое в чем экономить, но на свечи и уголь хватит.

– Пенелопа всегда говорила, что я могу приготовить обед из горошины, – с улыбкой вспомнила Маргарет.

Хоторн рассмеялся, и его смех эхом разнесся по большой комнате.

– Нет уж, к таким драматическим мерам прибегать не стоит, – сказал он. – Ну разве что для примера. – Помолчав, он добавил: – Не думаю, что моя мать и сестры благосклонно воспримут новость.

– Какую именно? – пожелала уточнить Маргарет. – О том, что мы поженились, или о том, что я не богатая и знатная наследница?

– Возможно, и ту и другую, – промолвил Хоторн. Маргарет благодарно улыбнулась ему: она радовалась, что он честен с ней. – Но в конце концов им придется сделать выбор, выхода-то другого нет.

– Ты действительно считаешь, что все так просто? Я видела твою мать и не могу сказать, что все обойдется, – проговорила Маргарет. – К тому же ты не можешь приказать людям вести себя так, как хочется тебе, и ждать, чтобы они исполняли твои приказания.

– Разве? – дразняще улыбнулся Монтрейн.

– Единственное место, где люди молчат и ведут себя прилично, – это кладбище, Майкл, – заметила Маргарет.

Казалось, Хоторна удивили ее слова.

– Молчать и вести себя прилично – это не о моей семье, – заметил он. – Но о нашем браке говорить больше нечего, дело сделано. Или ты беспокоишься о том, что все можно повернуть вспять?

– Я понятия не имею о том, что такое быть графиней, – вздохнула Маргарет. – Признаюсь тебе, что я просто в ужасе.

– А разве ты не помнишь, что я рассказывал тебе о некоторых представителях знати, Маргарет? Между прочим, я упомянул лишь некоторых, а ведь таких людей великое множество. Высший свет – это всего лишь сборище людей, и каждый из них имеет свои недостатки.

– Следует ли понимать, что, если я наступлю кому-нибудь на ногу, или уроню вилку, или пролью вино, меня всего лишь сочтут неуклюжей? – поинтересовалась женщина.

– Нет, – возразил Хоторн, – позволь тебя поправить. Ты будешь любимой неуклюжей ее сиятельством графиней Монтрейн. Согласись, что есть разница.

– Вероятно, мне следует считать себя счастливицей только оттого, что я выбрала себе ri мужья графа, – улыбнулась Маргарет.

– Почему-то у меня такое чувство, что ты была бы счастливее, если бы я был простым рыцарем, – промолвил Хоторн.

– Или торговцем, – добавила Маргарет.

– Войти в высший свет не так уж страшно, дорогая, – сказал Майкл. – Пока ты соблюдаешь все правила, все идет хорошо.

Маргарет улыбнулась мужу, думая о том, следует ли ей рассказать ему, что бабушка научила ее вести себя в высшем свете подобающим образом. Кстати, возможно, Майкл и сам толком не помнит всех правил, которые они с ним так часто нарушали вместе.

– О каких правилах речь? – спросила она.

– Ты никогда не должна находиться в компании мужчины, – начал Хоторн. – Если, конечно, я не позволю этого. Или разговаривать с теми мужчинами, которые невежливы или строят тебе глазки. Тебе следует избегать общества холостяков, а также недавно овдовевших мужчин.

Маргарет не стала говорить о том, что никогда в жизни не слышала о столь строгих ограничениях. Да, незамужние женщины или те, кому меньше тридцати лет, не должны оставаться наедине с представителями сильного пола, это верно. Но Маргарет и подумать не могла, что правила для жен столь строги. Как бы там ни было, она не промолвила ни слова, лишь посмотрела на Монтрейна с самым искренним выражением, как ей казалось. Ни к чему показывать Хоторну, как ее удивили его слова.

– Когда мы едем куда-то, – продолжал граф, – в карету я должен садиться первым. И первым выходить из нее.

Это правило было известно Маргарет.

– В карете я должен сидеть спиной к лошадям или рядом с тобой, – проговорил Монтрейн. – Но повторяю, ты никогда не должна оставаться в экипаже вдвоем с другим мужчиной, другой мужчина не должен сидеть рядом с тобой.

Маргарет лишь кивнула, чувствуя себя завороженной. Нет, не правилами, которые пересказывал ей муж, а им самим. Маргарет никогда не думала, что он следует каким-то правилам этикета, а выходило, что дело обстоит именно так.

– Если мы находимся на улице и идем рядом с каким-то домом или строением, то ты всегда должна держаться ближе к стене, чтобы при необходимости я мог защитить тебя от хулиганов, – монотонно перечислял граф.

– А тебе не кажется, что было бы довольно составить свод правил для тебя, Монтрейн? – усмехнулась Маргарет.

– А тебе известно, – передразнил ее муж, – что называть меня Монтрейном ты можешь лишь в состоянии сильного раздражения? – Опустив голову, Хоторн нежно поцеловал жену.

– Это несправедливо! – возмутилась она. – Я забываю обо всем на свете, когда ты меня целуешь.

– Приятно осознавать, что это касается только тебя, – вымолвил он, прикусывая мочку ее уха.

Маргарет улыбнулась и осторожно оттолкнула его.

– Ты... ты никогда не должен улыбаться ни одной женщине так же, как улыбаешься мне, – менторским тоном заговорила она, постукивая его пальцем по груди. – Ты не должен прикасаться к другой женщине. Ни-ког-да! Снимать с нее перчатки, или шаль, или смотреть на ее грудь в вырезе платья.

Хоторн откинулся на спинку стула – он явно был заинтересован ее словами.

– Находясь в экипаже с другой женщиной, ты не должен внимательно смотреть на нее. Или говорить с ней своим низким голосом, сулящим удовольствие, – продолжала Маргарет.

– Надо же! Сулящим удовольствие? – удивился Хоторн.

– Временами мне кажется, что ты попросту околдовываешь меня, Монтрейн, – промолвила Маргарет.

– Что ж, в таком случае я немедленно обращусь в тролля, – посулил Хоторн.

– Нет-нет, прошу тебя, не надо, – рассмеялась графиня. – Я постараюсь это пережить и без твоего превращения.