– Думай о голубом, – ласково настаивала она.

– Ну да, голубой, – промолвил он через несколько мгновений.

Маргарет улыбнулась, осознав, что Хоторн едва сдерживается, чтобы дать ей возможность продолжить игру.

Одного слова, жеста довольно для того, чтобы остановить ее. Но он молчал, терпел, став участником этой любовной игры.

Он ждал.

– Голубой, – повторила Маргарет, снова придвигаясь к Хоторну, пробегая кончиками пальцев по его спине. – Голубой цвет – приглашение. Открытие чувственных каналов. Начало игры. Думать о голубом, – шептала она, осыпая поцелуями его плечо, – значит открыть для себя новые возможности.

– И все это, выходит, только при мысли о голубом цвете, – вымолвил Хоторн. Его голос звучал грубовато, Маргарет улыбнулась.

– Зеленый, – продолжала она, приподнимая его руки так, чтобы можно было подсунуть под него свои, – это цвет, готовности. Цветение весны, пробуждение природы. Зрелость чувств. – Маргарет прижалась щекой к спине Майкла и обвила его торс руками. Она слышала неистовое биение его сердца. Когда Маргарет впилась ногтями в его кожу, до нее донесся его судорожный вздох.

– Какой следующий цвет?

– Ты готов для него?

– Более чем, – коротко ответил Хоторн.

Маргарет встала сбоку от него, глядя на его восставшую плоть.

– Будь я невинной девушкой, – сказала она, – я бы пришла в ужас от размера твоего члена. Я бы не могла представить, что у меня внутри найдется для него место.

Майкл заскрежетал зубами, но промолчал, не шелохнулся. Это была сладкая пытка. Маргарет прикоснулась к его плоти рукой. Он закрыл глаза.

– Оранжевый, – продолжала она. – Цвет сердца огня. Говорят, это и есть цвет самой страсти.

– А разве не красный?

– Красный будет позже, – тихо промолвила Маргарет. Ее пальцы продолжали ласкать его естество.

Руки Майкла сжались в кулаки.

– Погладь меня обеими руками, – попросил он.

Тело Маргарет пылало, кожа горела, соски отвердели до боли.

– Нет, еще рано, – прошептала она. – Позже, а пока думай об оранжевом. – Она опустилась перед ним на колени. Плоть Майкла, казалось, становилась все больше, словно рвалась к ее губам, его бедра дернулись вперед, как будто он хотел, чтобы она проглотила его.

– Оранжевый. Красный. Голубой. Зеленый, – выдохнул он. – Что еще?

– Терпение, – с улыбкой промолвила Маргарет. Она еще раз провела пальцами по его плоти. С каждым разом ее руки действовали все увереннее. – Великолепный инструмент для получения удовольствия, – вымолвила она. – Так утверждали женщины из «Записок» Августина X.

Монтрейн издал какой-то звук – то ли выругался, то ли просто застонал, Маргарет не разобрала.

Портниха привезла с собой целый ворох лент и кружев. Маргарет подошла к ее корзинке и вытащила оттуда длинную голубую ленту, а затем вновь опустилась перед Хоторном на колени, провела дрожащим пальцем по его набухшей плоти.

– Интересно, почему это церковники говорят, что Адама соблазнила Ева? – спросила она. – Думаю, Адам начал первым.

– Ты намекаешь на змея? – хрипло спросил он.

Маргарет улыбнулась еще шире.

– Возможно, Ева соблазнила его словами... И еще цветами. – Наклонившись, он поднял Маргарет, и они слились в горячем поцелуе. – Хотя нет, – проговорил Майкл, отрываясь от Маргарет. – Это была именно Ева.

Маргарет посмотрела на него сияющими глазами, ее щеки пылали.

– Ложись на пол, – велела она. В висках у нее стучало, по телу ползла сладкая истома. – Пожалуйста.

Несколько мгновений Монтрейн молча смотрел на нее. Маргарет удивилась, когда он выполнил ее просьбу, настолько необычным было выражение его глаз.

Хоторн лег перед Маргарет на пол, закинул одну руку под голову, слегка согнул одну ногу. Он был безупречен.

– Закинь обе руки за голову и скрести запястья, – приказала Маргарет.

Одна бровь Хоторна, по обыкновению, приподнялась. Он послушно позволил Маргарет связать себе руки. Она уложила их у него за головой, а затем принялась обвивать лентой его торс, каждую ногу; закончив внизу, она связала концы ленты бантом. Ее пальцы едва прикасались к нему. Фаллос Хоторна торжествующе восставал из голубой пены. Маргарет заглянула ему в лицо.

– Самые опытные куртизанки из «Записок», – заговорила она, – часто совершали дерзкие поступки. Но только с самыми опытными любовниками.

Хоторн молчал.

– Это называется «Сто любовных облизываний», – сказала она. – Проверим твою сдержанность и силу воли? – Язык Маргарет заскользил по его плоти. Она то лизала ее снизу вверх, то делала языком круги, чтобы продлить удовольствие. Наконец Маргарет подняла голову. – Итак, это только начало.

Монтрейн закрыл глаза. Маргарет продолжала свое дело, руки Майкла вытянулись за головой, пальцы вцепились в ковер. На его лице застыло такое выражение, словно он испытывал сильную боль.

– Любовник, считающий себя опытным, мог выдержать только десять облизываний, – проговорила Маргарет. – Человек, который любит растягивать удовольствие, выдерживает тридцать, – сказала она через несколько мгновений. – Но лишь самые лучшие, опытные любовники в состоянии продержаться до сорока и больше.

Маргарет начала считать вслух. Когда она дошла до двадцати восьми, Хоторн застонал. На тридцати трех его бедра выгнулись ей навстречу, его плоть потянулась к ее губам.

– Тридцать семь, – вымолвила Маргарет, касаясь губами его жезла.

– Маргарет... – бессильно прошептал Хоторн.

– Тридцать восемь, – объявила она.

Хоторн был настолько объят жаром, что Маргарет казалось, будто она прикасается к пламени. Ее пальцы все быстрее поглаживали его плоть, голубая лента увлажнилась. Чем больше Маргарет ласкала и вылизывала его естество, тем больше и длиннее оно становилось.

– Сорок, – произнесла Маргарет еще через мгновение, поднимая голову и награждая Монтрейна торжествующей улыбкой.

Его лицо исказилось от ярости – это был совсем не тот человек, который привык жить, взвешивая каждый свой поступок, рассчитывая каждый шаг, постоянно составляя всевозможные планы и схемы.

– Ты хотел знать, что означает красный цвет, – пробормотала Маргарет, когда счет дошел до пятидесяти. Ее пальцы пробежали по его груди. Граф Монтрейн открыл глаза и вопросительно взглянул на свою мучительницу. – Красный, – вымолвила она, – это цвет экстаза.

Хоторн в ответ смог лишь вздохнуть.

Графу казалось, что дольше он этой пытки не выдержит, что его семя прольется прямо на чертову ленту. Дрожащими пальцами, изнемогая от желания, он стал срывать с себя мокрую полоску голубой ткани.

Какое уж там умение, до любовных ли изысков, когда он готов взорваться! Единственным желанием Монтрейна было поскорее войти в нее. На мгновение Майкл представил себе, что он – изнемогающий от жажды и голода путник, а Маргарет – ручей с чистой водой, сладостный плод, который так просто достать сейчас, надо лишь протянуть руку. В мгновение ока он набросился на Маргарет, подмял ее под себя и ворвался в ее нежное трепещущее лоно, жаждущее его, изнывающее от желания близости.

– Я чувствую, как ты сжимаешь мою плоть! – прорычал он.

Силясь хоть немного успокоиться, Хоторн изо всех сил сжал пальцами нежные бедра Маргарет и, повинуясь ритму любви, стал называть про себя цифры секретного кода. Он должен сдержаться, должен продлить эту сладкую пытку. Господи, как он хочет ее! Нет, она ему нужна, нужна, как ни одна другая женщина на свете.

Маргарет со стоном рванулась ему навстречу. У обоих больше не было слов – осталось лишь желание слиться воедино, добиться победы в этом сладостном состязании. И уже через несколько мгновений бешеной любовной пляски они достигли пика наслаждения.

Майкл стал дышать медленно и спокойно. О таком дыхании он уже успел прочитать в «Записках» Августина X. С его уст срывались какие-то слова. Хотя нет, не слова – цифры, которые Хоторн шептал Маргарет на ухо: «17, 35, 14, 49, 12, 57, 6, 97».

– Что ты говоришь?

– Повторяю цифры кода, – сдавленным голосом ответил Монтрейн. – Только, ради Бога, не спрашивай меня, почему я это делаю.

Маргарет охватил внезапный порыв нежности. Положив ладонь Майклу на щеку, Маргарет повернулась, чтобы поцеловать его. В ответ он смог лишь застонать от наслаждения...


Майкл Хоторн, граф Монтрейн, владелец крупной собственности и трех поместий, Мастер кода, имеющий награды короны за личный вклад в развитие благосостояния своей страны, лежал на полу в гостиной и чувствовал себя опьяненным от удивления.

Экстаз охватил все его тело, даже кончики пальцев ног подрагивали от удовольствия. Господи, как же хорошо! Повернувшись, он посмотрел на Маргарет. Ему вновь захотелось впиться в ее губы поцелуем, впитать ее в себя, раствориться в ней, сжать в своих объятиях так крепко, чтобы они уже не могли чувствовать, где кончается его тело и начинается ее нежная горячая плоть.

Вдруг в его голове зазвучал колокольчик – Монтрейн встрепенулся, осознав, что разум в который уже раз предостерегает его.

Он наследник древнего рода. Граф. Человек, имеющий безупречную репутацию. У него есть обязательства перед своей семьей, он должен как можно скорее жениться, выбрав в жены богатую наследницу, деньги которой помогут справиться с финансовыми трудностями семьи. Он не имеет права на близость с Маргарет.

Он обезумел от страсти.

К тому же он то и дело смотрит на потолок этой утренней гостиной. Вероятно, следует обратиться к какому-нибудь художнику, чтобы тот расписал потолок – например, так же, как это сделано в библиотеке. Чтобы было на чем сосредоточить свое внимание, когда он будет вновь лежать здесь – измученный, удовлетворенный, не в силах шевельнуться.

– Между прочим, там, наверху, у меня великолепная кровать, – с отвращением промолвил Хоторн. Повернув голову, он посмотрел на Маргарет. Ее нежная улыбка очаровала его.

Внезапный стук в дверь вернул их в реальность.