Карен Рэнни - После поцелуя

Хоторн улыбнулся сестре.

– Но ты же такой красивый, Майкл! Ты замечательный! Наверняка можно найти тебе подходящую женщину. – Похоже, Элизабет внезапно застыдилась своих слов. – Только не вздумай сказать мне, что Арианна тебе нравится. Ты ведь не поэтому думал о ней, правда? Хотя... Я понимаю тебя. Мы не всегда можем выбирать тех, кого любим.

Мудрость Элизабет отрезвила Хоторна. И из-за того, что она оказывала на него такое влияние, из-за того, что смотрела на него с такой надеждой, Хоторн почти солгал. Потому что не хотел он разочаровывать сестру, ведь она говорила так искренне.

– Нет, – проговорил он, – она мне не нравится, и я никого не люблю. Я давно сделал свой выбор, Элизабет, и предпочитаю жить, не испытывая никаких эмоций. Их мне заменяют порядок, организация и логика.

Элизабет довольно долго молча смотрела на брата.

– Что ж, возможно, вы с Джейн и подойдете друг другу, – наконец промолвила она и улыбнулась. – А мне-товременами казалось, что это я одинока, – сказала девушка и отошла от брата.

Хоторн смотрел ей вслед.

Для брака по расчету любовь не обязательна. Она даже может помешать. Любовь – это чувство, которое девочки испытывают к котятам. И мальчики – к своим собакам. Мужья и жены редко любят друг друга. А когда мужчина испытывает любовь к женщине, это ко многому его обязывает. И мешает, потому что такая любовь разрушительна. Этому Майкл научился у отца.

– А твоя сестра пользуется успехом. – Повернувшись, Майкл увидел перед собой Бэбби, который явно чувствовал себя неловко в тесной парадной черной одежде. – Вообще-то все твои сестры пользуются огромным успехом в этом сезоне, – поправился он.

– Моя мать будет довольна, услышав это, – сухо сказал Хоторн.

Графиня Монтрейн не делала секрета из того, что возлагает большие надежды на своих дочерей. При этом их собственные желания и предпочтения никак ею не учитывались.

Интересно, спросил себя Майкл, чего Элизабет хочет от жизни? Ну, наверное, чувства безопасности, уверенности в завтрашнем дне. Любви? Без сомнения, особенно если учесть, что она только что ему говорила.

А Маргарет?.. Она испытывает те же чувства? Или, может, она тверже стоит на ногах, потому что уже побывала замужем? Как странно, что мысли о ее покойном муже действуют ему на нервы. Некоторое время мужчины стояли молча, глядя на танцующие пары.

Существует единственный способ положить конец этому безумию. Надо разыскать Маргарет.

– Как справляется с делами твой новый секретарь? – спросил Хоторн у Бэбби.

– Да он бог весть что о себе воображает, Майкл, а временами просто пугает меня. Ничуть не удивлюсь, если он выкинет еще какой-нибудь номер, накупит, например, прессов для глаженья белья, – возмутился Бэбби.

– А ему удалось навести порядок в твоей корреспонденции? – небрежным тоном полюбопытствовал Хоторн.

– Он успел составить библиотечный каталог, – ответил граф Бэбидж. – Он с большим уважением относится к моей коллекции книг, говорит, что она – одна из лучших.

Майкл с трудом сдерживал раздражение – вечно Бэбби уклонялся от темы разговора. Невозможно же без конца ходить вокруг да около.

– Сейчас он работает над моими документами, – продолжал Бэбби. – Ох! – внезапно перебил он сам себя и широко улыбнулся Майклу. – Я понял, тебе нужно то письмо. Посмотрю, можно ли поторопить его.

– Да, мне как-то приходила в голову такая мысль, – деланно равнодушным тоном промолвил Хоторн, стараясь скрыть от Бэбби свое нетерпение.

– Но я хотя бы смогу выцарапать у тебя второй том «Записок», а? – спросил Бэбби. – Если не ошибаюсь, именно я хотел его купить.

Майкл кивнул. Ну и мысли роятся в голове его приятеля! Уж о чем он меньше всего думал, так это о том, чтобы перехватить у Бэбби эротическую книгу.

– Насколько я помню, она очень привлекательная женщина, – многозначительно подмигнув Майклу, сказал граф Бэбидж.

Хоторн лишь загадочно улыбнулся в ответ.

Маргарет тихо закрыла дверь коттеджа. Пенелопа подняла голову, приветливо улыбнулась и продолжила заниматься готовкой.

Маргарет гуляла все утро и размышляла. Она еще не нашла ответа на самый главный в своей жизни вопрос, но решилась обо всем рассказать Пенелопе.

Маргарет огляделась по сторонам. Здесь она переживала смерть Джерома, горевала по нему и, наконец, нашла утешение. Вне этих четырех стен она чувствовала себя такой одинокой. Здесь она научилась спокойно относиться к тому, что будущее ее неясно и что эта неопределенность будет сопровождать ее всю жизнь. И вдруг ей открылась иная возможность – будущее, оказывается, можно изменить. Та, другая, жизнь наполнится не одиночеством, а радостью.

– У меня будет ребенок, – спокойно сообщила Маргарет.

Отвернувшись от очага, Пенелопа оторопело посмотрела на нее расширившимися от изумления глазами. Ложка, которой она только что помешивала суп, выпала из ее руки. Что ж, подумала Маргарет, хорошо хоть, что в последнее время они часто едят цыплят. Все дело в том, что ее стало тошнить от запахов.

– У вас будет ребенок? – ошеломленно повторила Пенелопа.

Маргарет вздохнула – у нее было такое чувство, словно она повисла на краю утеса.

– Вот уже пять дней меня тошнит по утрам, – сказала она. – И днем тоже. – Маргарет тяжело опустилась на стул.

– Это странно, но я... – Пенелопа не договорила.

– Тебе и в голову не приходило, что я могла сойтись с мужчиной, да? – подсказала ей Маргарет.

Пенелопа кивнула.

– Но именно так я и поступила. – Ну вот, она призналась во всем. – Это произошло, когда я ездила продавать книгу.

– Вчера вы едва не упали в обморок, – заметила Пенелопа.

– Да, но в последнее время это со мной не впервые, – кивнула Маргарет.

В Лондоне она не раз слышала от подруг, как те чувствуют себя во время беременности. Но признаться, наибольшее впечатление произвел на нее недавний эпизод. Пенелопа улеглась на кровать, прижимая к животу завернутый в полотенце разогретый кирпич, и громко сетовала на женскую долю, заставляющую бедных женщин ежемесячно выносить тяжкие страдания. Уже тогда Маргарет подумала, что в ближайшие месяцы она от этих страданий будет избавлена.

– У вас будет ребенок... – повторила Пенелопа, как-то странно махнув в воздухе ложкой.

– За годы замужества я так и не смогла забеременеть, – промолвила Маргарет едва слышно. Сколько ни думала она об этом, не могла понять, в чем все-таки дело. Очень странно! Хотя, как бы там ни было, теперь она точно знает, что не бесплодна.

– Одна женщина из деревни частенько повторяет, что за отсутствие яиц надо ругать не курицу, а петуха, – заметила Пенелопа.

Услышав это, Маргарет нервно рассмеялась.

– И что же вы будете делать? – спросила Пенелопа.

– Как что? – улыбнулась Маргарет. – Я стану матерью.

– Но вы можете представить себе, какие пойдут по деревне сплетни? – встревоженно спросила Пенелопа.

Маргарет утвердительно кивнула:

– Конечно, представляю. – Это ее больше всего волновало. Ее ребенка всегда будут называть бастардом, незаконнорожденным, и в этом будет ее вина. Именно это омрачало нежданную радость женщины. Но как быть? Она не может ничего сделать.

– А вы сообщите ему? – спросила Пенелопа. – Я хочу сказать... отцу? – Девушка явно смущалась, но этот вопрос неоднократно задавала себе сама Маргарет.

Следует ли ей рассказать Майклу о том, что у них будет ребенок? Как он поступит, если она пошлет ему письмо с этим известием? Маргарет ничуть не сомневалась в том, что Хоторн захочет помочь ей, сделает ее любовницей. Если это произойдет, их ребенок вечно будет носить клеймо незаконнорожденного – как Джером. А ведь он, между прочим, очень глубоко переживал из-за этого, стыдился своего положения.

Маргарет положила руку на живот. Сейчас в ее чреве растет ребенок. Она должна найти способ уберечь его от скандалов, от жестокого мира и даже от глупости его собственной матери.

– Нет, – наконец произнесла она. – Говорить о чем-то отцу ребенка нет необходимости.

– Ну что скажете, герцог? – спросил граф Бэбидж. – Отличное приобретение, не так ли?

Герцог Таррант кивнул. В библиотеке графа Бэбиджа было очень тепло, но он вдруг почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

В руках он держал книгу – ту самую, которую считал уничтоженной. Одну из трех, которые он получил семь лет назад.

Даже сейчас герцог Таррант помнил, какую тогда испытывал гордость. Правительство так и не смогло оценить масштаб собственной ошибки. Лишь он один понимал, какие страдания выпадут на долю империи, если события будут развиваться в прежнем русле.

– Боже мой, Бэбби, где вы это откопали? – Раздавшийся из-за спины мужской смех удивил Тарранта. Повернувшись, он нахмурился, медля положить книгу на стол. Возможно, это всего лишь копия. Не раз они слышали насмешки по поводу того, что выбрали именно эти книги. Конечно, они хотели возбудить интерес к ним, однако те, кому книги попадали в руки, и подумать не могли о том, что в них содержится что-то более глубокое.

Герцог Таррант открыл книгу на середине и провел по строчкам пальцем. Его невольно охватила дрожь, когда он заметил едва приметные пометки на полях. Нет, это была не копия!

Таррант открыл первую страницу. Что-то новенькое, то, чего он раньше не видел. Надпись, сделанная от руки: «Джером Эстерли, книготорговец». Палец герцога пробежал по буквам, Таррант едва сдерживал ярость. Да уж, его братец-бастард всегда обладал хваткой торговца или вора.

– Вы хотите ее продать? – спросил Таррант, поворачиваясь к графу Бэбиджу.

«Болван! – раздраженно подумал он. – Трудно представить, что во всем мире есть человек, меньше его достойный этой книги».