Сабрина Джеффрис - После похищения

Джульет тщетно пыталась подавить сочувствие к маленькому мальчику, брошенному всеми родственниками в огромном холодном доме.

– Ему было четырнадцать, когда я женился, – продолжал мистер Прайс. – Но мы с моей женой редко приезжали в Фоксглен. Нам нравились удовольствия большого города. – Он снова вздохнул. – После того как жена заболела, мы объездили множество докторов, надеясь на излечение. Когда мы обосновались здесь – Люсинда уже умирала. – Себастьяну было двадцать два. Но я все свое время отдавал жене, у меня не оставалось времени на племянника, даже если ему требовалась моя помощь.

– Зачем вы все это мне рассказываете? – Джульет встала с дивана и подошла к камину. Откровения мистера Прайса терзали ее сердце.

– Вы спросили меня, чего Себастьяну не хватает в жизни и почему он старается забыться. Вот я и объясняю. Мальчик рос в одиночестве, без друзей, и он постоянно узнавал о всевозможных скандалах, связанных с его отцом. Даже здесь есть газеты, знаете ли, и в них описывались «подвиги» Эдварда. Себастьян все время слышал, как соседи говорят о его отце с презрением и осуждением. И он спорил с каждым, кто осуждал поведение Эдварда, он защищал отца. Это породило в людях жалость к нему, что только злило его. К тому же он видел, что его наследство распродается, – надо было оплачивать лондонское расточительство Эдварда, то есть содержание любовниц и прочие развлечения. Да и бесчестные управляющие беззастенчиво обворовывали его отца, хотя он постоянно писал ему об этом. Но Себастьян был чертовски упрям, он всякий раз находил оправдания своему отцу.

– С детьми часто так бывает, – пробормотала Джульет.

– Но все изменилось, когда Себастьяну исполнилось тринадцать.

– Когда он узнал правду о своей матери? – догадалась Джульет.

Мистер Прайс кивнул.

– Он узнал, что его мать вовсе не умерла при родах – так ему говорили, – а уехала, чтобы избавиться от его отца. И теперь он уже не мог оправдывать поведение Эдварда. И не мог безучастно наблюдать, как отец губит себя и свое поместье из-за того, что ему не хватает характера или чувства ответственности.

– И поэтому Себастьян сам занялся Чарнвудом, не так ли?

Дядя Лу с любопытством посмотрел на девушку.

– Вы слышали и об этом, верно? Да, все так и было. Он потребовал, чтобы отец передал ему управление Чарнвудом, и Эдвард, к счастью, согласился. Судя по всему, моего зятя не особенно заботило, что станет с поместьем.

– Но передать все хозяйственные дела в руки тринадцатилетнего мальчика...

– Это был единственный благоразумный поступок в жизни Эдварда, – заметил мистер Прайс с едва уловимой улыбкой. – В тринадцать лет Себастьян был весьма неглупым человеком, уверяю вас. К тому времени, когда ему исполнилось семнадцать, он уже основательно поправил хозяйственные дела в поместье. Когда же ему было двадцать шесть и Эдвард погиб на дуэли, Себастьян восстановил Чарнвуд в его прежнем великолепии. И он сделал все это один, представляете?

«Трудно поверить, что такой человек мог похитить женщину», – подумала Джульет. И все же она по-прежнему была уверена, что именно Себастьян ее похитил. Да и попытки мистера Прайса вызвать у нее симпатию к нему казались подозрительными.

– Зачем вы рассказываете мне все это о Себастьяне? – Она пристально посмотрела на собеседника и скрестила на груди руки. – И какое это имеет отношение к Моргану, похитившему меня?

Мистер Прайс в смущении отвел глаза.

– Если вы помните, наш разговор начался с того, что вы спросили, чего Себастьяну не хватает в жизни. Вот я и рассказал о его жизни... Ему несладко пришлось, согласны?

Собравшись с духом, Джульет выложила карты на стол:

– И все же я не понимаю, как все это связано с похищением.

Прайс пожал плечами:

– При чем здесь это? Себастьян вас не похищал.

Черт возьми, неужели он действительно не знает правду? Или просто лжет из преданности родственнику? В любом случае она ничего не добьется, если будет настаивать. Решив испробовать другую тактику, Джульет сказала:

– Может быть, вы правы. Возможно, именно Морган меня похитил. Но почему вы уверены, что Себастьян никак в этом не участвовал?

Дядя Лу ответил вопросом на вопрос:

– Значит, вы за этим сюда приехали? Чтобы заставить моего племянника заплатить за то, что сделал его брат?

– Нет, я приехала сюда, чтобы узнать правду, вот и все, -решительно заявила Джульет. – Я хочу знать, почему он так поступил, ради чего все это затеял. И почему потом, когда все было кончено, он бросил... – Джульет внезапно умолкла. Сделав глубокий вдох, добавила: – Я просто хочу знать правду.

– Что ж, я понимаю вас, – пробормотал Прайс. – Но видите ли, иногда правда бывает настолько... Бывает так, что ничего уже не изменишь, даже узнав правду.

– Да, возможно. К сожалению, я оказалась столь глупа, что угодила в ловушку вашего племянника. Но если бы я считала, что он сделал это ради чего-то более важного, чем каприз или надежда на денежное вознаграждение. – Ее лицо просветлело. – Может, ему понадобились деньги для Чарнвуда? Мог он сделать это по такой причине?

– Морган? – холодно осведомился мистер Прайс. – С чего бы ему беспокоиться о Чарнвуде?

Джульет стиснула зубы. Хозяин явно не желал говорить правду, но она была почти уверена, что он знал ее.

– Кроме того, – продолжал мистер Прайс, – вы же сами сказали, что Морган не взял у контрабандистов денег. Выходит, ему нужна была только информация.

– Возможно, именно поэтому ему потребовалась информация, чтобы он мог отплыть на «Океане». Возможно, Морган узнал о каком-нибудь... богатом грузе, который стоил того, чтобы оказаться на борту судна.

Прайс отрицательно покачал головой:

– Я уверен, что Моргана не интересовали деньги. Это не в его характере.

– Но если об этом его попросил брат...

– И не в характере Себастьяна тоже. Вы что, не слышали ничего, что я рассказывал вам?

Она прекрасно все слышала – каждое слово. Прайс пытался пробудить в ней сочувствие к Себастьяну, чтобы она забыла о его обмане и простила его. Но Джульет твердо решила добиться своего; она хотела знать правду.

– Я согласна, что в жизни ваших племянников были трудности. Но если вы ждете, что я оправдаю их поступки из-за того, что вы рассказали мне, то вы очень плохо меня знаете. Мой отец тоже был негодяем. Одним своим поступком он опозорил семью, но все же я и мои сестры... мы никогда не использовали это как оправдание своего дурного поведения.

– Скажите мне, леди Джульет... – Мистер Прайс стряхнул невидимую пылинку с безукоризненно чистого сюртука. – Скажите, пожалуйста, какое же оправдание вы использовали для своего «дурного поведения» два года назад?

Джульет вздрогнула; упрек был совершенно справедливым.

– Никакого. Разница между мной и вашим племянником состоит в том, что я не ищу для себя оправданий и не стараюсь избежать последствий собственной глупости. Я прекрасно понимаю, что сама во многом виновата. Но если мне придется за это заплатить, то пусть заплатит и он.

– А если он мертв и не может заплатить? Почему вы обрушили свою месть на Себастьяна?

– Это никакая не месть! – Джульет подошла к дивану и усевшись, взяла Прайса за руку. – Я хочу справедливости. Пожалуйста, поймите это. Скоро я вернусь в Лондон, чтобы столкнуться с последствиями сплетен. И никто не поверит, что меня похитили, – ведь мои родственники не обращались к властям. Поэтому все будут знать только одно: я убежала с мужчиной, а вернулась домой незамужней. Когда это станет известно, ни один мужчина не женится на мне.

– Мне трудно поверить в это. – Прайс легонько похлопал ее по руке. – Такая очаровательная женщина, как вы, непременно найдет мужа. Уверен, что когда ваши близкие объяснят ситуацию...

– Моих родственников не было бы здесь, если бы они считали, что смогут все объяснить. – Она с мольбой посмотрела на собеседника. – Вы же знаете, что случается с женщинами, которых опозорили. Над ними издеваются другие женщины, порядочные мужчины избегают их, а негодяи считают таких женщин легкой добычей.

– Возможно, в некоторых случаях, но...

– Вы считаете, что это справедливо? Справедливо, что я буду страдать от всякого мерзавца, который захочет овладеть мною?

– Конечно, нет! – Прайс дрожащей рукой вытащил носовой платок и утер пот со лба. – Но я не понимаю, чего вы хотите от меня. Морган... мертв. Что я могу сделать?

– Скажите правду, черт возьми! Я заслуживаю хотя бы этого! Если из-за сплетен мне придется выслушивать непристойные предложения жестоких негодяев...

– Не придется! – прогремел голос с порога. Вскинув голову, Джульет увидела Себастьяна; лицо его пылало гневом. – Вам никогда больше не придется испытать ничего подобного. Даю вам слово.

Себастьян прошел в комнату, и в ушах у него все еще звенели слова Джульет: «...придется выслушивать непристойные предложения жестоких негодяев...» Черт возьми, неужели мужчины обращались с ней таким образом? Неужели из-за него? Но почему же Найтон допускал такое? Почему не приехал сюда раньше? Если бы он, Себастьян, имел хотя бы отдаленное представление о том, что происходило в Лондоне...

Увы, он совершенно ничего не знал. А все упоминания о ней в газетах были неизменно уважительными: «Леди Джульет Лаверик видели в Опере»; или: «Одной из присутствовавших на балу была леди Джульет». О ней не было написано ни одного плохого слова.

И в то же время...

– Я сделаю так, что никто не навредит вам, слышите? – повторил Себастьян – Я положу конец всем сплетням, клянусь.

Джульет стремительно поднялась на ноги.

– И как же вы собираетесь это сделать?

«Женившись на тебе, предъявив на тебя права, так что ни один мужчина больше не посмеет тебя оскорбить». Разумеется, он не осмелился произнести это вслух. Пока.