Сюзан Руа - После грозы

– Петь я, пожалуй, не буду, но могу пообещать, что всегда буду о тебе заботиться.

По моей щеке катится слеза, я смахиваю ее и пытаюсь улыбнуться.

– Единственное, чего я хочу, – это чтобы мой ребенок не оказался один в целом мире.

– Вы никогда не будете одни, – кивает Карл. – Ни твой малыш, ни ты сама, Шарлотта.

У меня учащается дыхание, и я чувствую, что слезы вот-вот хлынут из глаз.

– Ты правда просишь меня стать твоей женой? – спрашиваю я, чтобы прогнать внезапно нахлынувшую печаль.

– Да.

Голос у Карла мягкий, серьезный, исполненный обещания. Все это так неожиданно… Я мотаю головой, шепчу, что он все-таки сумасшедший, и заставляю себя улыбнуться.

– До твоего отъезда мы все равно не успеем пожениться…

– Ты недооцениваешь мою мать, – весело заявляет Карл. – Она уже все устроила. Бракосочетание завтра, в десять утра.

– Что? Ты серьезно? Мы поженимся завтра?

– Да. Ты готова стать миссис Эванс?

Я киваю и улыбаюсь. Вот это Бренда! Организовать все за такой короткий промежуток времени! И почему меня это почти не удивляет?

Карл осторожно потряхивает моей рукой, держа ее в своей:

– Я все еще жду твоего ответа.

Я стираю с лица улыбку и вздыхаю. Может, это и есть надежда – создавать узы, которые удерживают нас среди живых, не дают провалиться в пустоту? Если да, то почему Алексу не хватило сил, чтобы остаться здесь, со мной?

– Если ты так хочешь, – просто говорю я.

– Я бы предпочел, чтобы это было «Да!».

– Тогда… да!

И я подтверждаю свои слова слабой улыбкой. Карл вскакивает, целует меня в щеку и шепотом заявляет, что я не ошиблась с выбором. Судя по его виду, он уверен в том, что делает. В отличие от меня… Я растерянно улыбаюсь. Сама я никакой радости не испытываю, поэтому говорю себе: хорошо уже то, что я могу доставить радость кому-то. Разве этого мало?

Странно – быть замужем и знать, что это не взаправду… Несмотря на то что на пальце у меня теперь красивое колечко. И у Карла тоже. Это идея Бренды, которая пожелала, чтобы у меня было что-то, что напоминало бы мне о моей принадлежности к семейству Эванс. Она несколько раз повторила, что, когда мне станет грустно, достаточно будет посмотреть на кольцо – и все пройдет. Колечко – свидетельство связи, существующей между нами, и того, что я ей теперь как дочь и она всегда будет рядом в трудную минуту. Слова, которые греют душу, особенно когда ощущаешь себя такой опустошенной…

Церемония бракосочетания прошла быстро и оказалась совсем простой: подписание документов, пара реплик в адрес секретаря суда[3], изъявление согласия на брак от каждой из сторон и наконец быстрый поцелуй под аккомпанемент смеха присутствующих. Карл, конечно, похож на Алекса, но все равно целоваться с ним мне было неловко. И, думаю, ему со мной тоже. Чиновник, проводивший церемонию, скорее всего, решил, что мы оба очень нервничаем.

Все десять минут, пока продолжалась церемония, Карл держал меня за руку и ободряюще улыбался. Наверное, боялся, что я могу заплакать или в последнюю минуту изменю свое решение. А я, как ни странно, думала только о ребенке – о том, что у него будет настоящая, любящая семья, и как это замечательно, когда ты еще даже не родился, а тебя уже любят. Или это компенсация за мое равнодушие? Что ж, я всем сердцем желаю, чтобы так и было…

Может, это и глупо, но во время брачной церемонии я нервничала гораздо меньше, чем сейчас, когда Бренда с Карлом должны прийти ко мне в кафе. Раньше я была для них невестой Алекса, а здесь я – всего лишь официантка.

Спешу убедиться, что ничего не забыла. Впечатление такое, будто я не была на работе целую вечность. Я радуюсь при виде постоянных клиентов, которых очень люблю, а они встают, чтобы со мной поздороваться, обнять, выразить соболезнования. Значит, они всё уже знают…. Сдерживая слезы, я приступаю к работе, привычной и приятной: готовлю латте и эспрессо-лунго, посыпаю напитки тертым шоколадом и корицей, ставлю чашки на поднос и несу клиентам, поглядывая при этом под ноги, чтобы не упасть. Привычные действия помогают мне почувствовать себя той Шарлоттой, которой я была когда-то. Это доказывает, что не все во мне умерло и я кое-что еще могу. Я больше никогда не буду женщиной, которую любил Алекс, но могу попытаться вернуться к той Шарлотте, которой я была до нашей с ним встречи. Какой я была до встречи с Алексом? И была ли я счастлива? Да и смогу ли я стать прежней? Не знаю…

Когда Карл с матерью появляются в кафе, моя смена подходит к концу. Поднос с пустыми чашками вздрагивает в руках у моей начальницы Джудит. Она наклоняется ко мне и шепчет:

– Мне показалось, что это Алекс!

Глаза у нее блестят от волнения.

Я бросаю беглый взгляд на Карла. У него такой же цвет волос, что и у Алекса, и такие же глаза, но лица у братьев совершенно разные. И манера поведения тоже. Алекс был сама жизнерадостность – врывался в кафе как ветер, здоровался со всеми и целовал меня, перегнувшись через барную стойку… Алекс был человек-спектакль, он заполнял собой все вокруг. А Карл, он совершенно другой – сдержанный, с медленными, выверенными движениями…

Я готовлю им свой «фирменный напиток» – кофе-мокко с пышной пенкой, присыпанной шоколадом, который у нас обычно подают в широкой чашке без ручки. Бренда просит, чтобы он был без кофеина – все-таки уже довольно поздно. Конечно, ее кофе будет не такой вкусный, но я с радостью выполняю просьбу. Раз уж у меня гости и смена вот-вот закончится, Джудит разрешает мне составить Эвансам компанию.

Занимаясь своим заказом, она то и дело посматривает на Карла и Бренду.

– Конечно, держит он себя иначе, но в остальном они с Алексом очень похожи.

– Не знаю, может быть…

– Он женат?

Я едва не роняю чашку – так быстро поворачиваюсь к Джудит.

– Что ты сказала?

– А что? Он симпатичный. Почему бы не поинтересоваться?

Джудит улыбается и заговорщицки мне подмигивает. А я не знаю, что сказать. Женат Карл или нет? Женат, конечно! Причем на мне. Пусть и не по-настоящему, но вопрос Джудит мне почему-то не нравится. Она сама только что сказала, что Карл с Алексом похожи. Выходит, она заглядывалась и на моего жениха?

Я торопливо ставлю чашки с горячим напитком на поднос и иду к столику Карла и Бренды. Миссис Эванс осыпает меня комплиментами – как замечательно я общаюсь с клиентами, какой вкусный кофе готовлю и какая пышная на нем пенка… Она всегда находит, за что меня похвалить. Но когда я подношу чашку к губам, Бренда смотрит на меня с тревогой.

– Тебе не следует пить так много кофе, – говорит она. – Это нехорошо для…

– Мама! – одергивает ее Карл.

Я наклоняюсь над столом и шепчу, что о моей беременности лучше пока не упоминать. Я еще не разговаривала с начальницей и предпочла бы немного с этим повременить. Бренда улыбается и жестом показывает, что поняла, но все намного сложнее, чем ей могло показаться. Она ведь не знает, что Джудит напрочь лишена материнского инстинкта. Если клиенты приводят с собой детей, она не обслуживает их сама, а просит об этом меня.

– Кстати, Карл, моя начальница спросила, холост ты или женат! – говорю я с лукавой усмешкой.

Он моргает в недоумении. После коротких пояснений Карл хмурится и показывает мне свою левую руку с обручальным кольцом.

– Поздно! Я женатый человек!

Я смеюсь и качаю головой:

– О, об этом можешь не беспокоиться! Твоя жена наверняка позволит тебе иметь маленькие приключения на стороне…

Бренда смотрит на меня с нежностью, как мать на любимое дитя. Меня это смущает, и в то же время от этого взгляда становится тепло на сердце.

– Ты такая красивая, когда улыбаешься, – неожиданно заявляет она.

Я стараюсь не показать, как мне приятно, потому что это ощущение возникло само собой, без моего согласия. Мне давно уже не было так хорошо. Но вправе ли я так быстро возвращаться к жизни? Карл поднимает руку к небу и наигранно-самодовольным тоном объявляет:

– Это все благодаря нашей женитьбе, благодаря мне! Ты ощущаешь мое всемогущество?

И он взмахивает руками, делает вид, будто посылает в мою сторону невидимые флюиды или что-то в этом роде. Мы с Брендой заливисто хохочем. Это так приятно – хотя бы на пару минут забыть обо всех своих горестях! Моя чашка уже наполовину пуста, и я встаю из-за стола.

– Я освобожусь через двадцать минут, и мы вместе поедем домой.

– Ты ночуешь в новой квартире? – спрашивает у меня Бренда.

– Конечно! У нас же сегодня брачная ночь!

Карл выразительно мне подмигивает, и я снова смеюсь. Бренда спрашивает, как он представляет себе это мероприятие, и он с готовностью отвечает, что мы будем всю ночь болтать и есть мороженое. «Всю ночь?» – настаивает она. Карл отвечает, что именно так и ведет себя заботливый муж, у которого беременная жена. И что он готов сидеть возле меня до тех пор, пока я не засну или пока меня не стошнит. Я оставляю их и возвращаюсь к работе, но улыбка еще долго не сходит с моих губ…

Когда Карл с Брендой собираются в аэропорт, у меня такое чувство, будто заканчивается что-то очень хорошее. Мне грустно, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться, не попросить их остаться или забрать меня с собой. Бренда обещает звонить чуть ли не ежедневно. Но стоит мне остаться в квартире Алекса наедине с собой, как меня снова окружают тени. Время пришло… Пора учиться жить в одиночестве.

Первые несколько дней мне трудно подниматься с постели. Никто теперь не варит мне кофе и не ждет, когда я встану, чтобы сказать «Доброе утро!». Я подолгу лежу под одеялом, которое принадлежало Алексу, и вспоминаю, как нам нравилось на рассвете заниматься любовью. А теперь обнимать меня некому… И не потому, что он обнимает другую. Просто его больше нет.

Но стоит мне привстать, и к горлу подступает тошнота. Поэтому подниматься приходится осторожно, чтобы не вывернуть на кровать все съеденное накануне. Единственное утешение – мое состояние неопровержимо доказывает, что в этой квартире я не одна. Правда, если не считать этого легкого недомогания, внутри у меня все то же ощущение пустоты. Разве это не странно для будущей матери? Разве не должна я испытывать радость и упоительное единение с миром, о котором беременные женщины так часто упоминают в телеинтервью? А я – я не испытываю ничего.