Анна Тодд - После — долго и счастливо

Он, похоже, доволен и даже улыбается Джо, когда я передаю тому пакет с остатками сома и кукурузными оладьями.

Когда мы добираемся до квартиры, внутри кромешная тьма. Наверное, Лэндон давно спит.

– Ты ел? – спрашиваю я Хардина, когда он идет за мной на кухню.

Усевшись за маленький двухместный столик, он укладывает на него локти.

– Вообще-то нет, не ел. Собирался стащить тот пакет с едой, но Джо меня опередил.

– Хочешь, что-нибудь приготовлю? Я тоже голодная.

Двадцать минут спустя я уже макаю палец в водочный соус, пробуя его на вкус.

– А со мной поделишься? – спрашивает Хардин у меня за спиной. – Я уже не первый раз ем с твоего пальца, – поддразнивает он. – Больше всего мне нравится Тесса в сахарной глазури.

– Ты это помнишь? – Я подаю ему немного соуса на ложке.

– Я помню все, Тесса. Ну, если только не был слишком пьяным.

Он хмурится, и его игривая улыбка исчезает. Я макаю палец в ложку с соусом и предлагаю ему. Это срабатывает, и он снова улыбается.

Он касается моего пальца теплым языком и проникновенно смотрит на меня, слизывая соус. Затем захватывает палец губами, обсасывает его и не останавливается, даже когда на нем уже ничего нет.

– Я хотел кое о чем поговорить с тобой. Это к разговору о том, как хорошо я все помню.

Его мягкие губы на моей коже совсем выбивают меня из колеи.

– Прямо сейчас?

– Необязательно сегодня, – шепчет он, дотягиваясь языком и до моего среднего пальца.

– Что мы делаем?

– Ты меня уже сто раз спрашивала, – улыбается он и встает.

– Мы так давно с тобой не виделись. Это не самая лучшая идея, – говорю я, хотя думаю совершенно наоборот.

– Я скучал по тебе и ждал, пока ты тоже по себе заскучаешь. – Он кладет руку мне на бедро и сжимает его через ткань моей рабочей рубашки. – Мне не нравится, когда ты вся в черном. Тебе не идет. – Он наклоняется и трется носом о мою щеку.

Мои пальцы возятся с пуговицами на рубашке, неловко скользя по пластмассовым кружочкам.

– А вот я рада, что ты не изменил своим обычным цветам.

Он улыбается мне в щеку:

– Я не слишком изменился, Тесс. Просто хожу к врачам и больше тренируюсь.

– По-прежнему не пьешь? – Моя рубашка падает на пол, и он прижимает меня к кухонной стойке.

– Пью, но немного. Обычно только вино или светлое пиво. Но бутылку водки я больше в себя не опрокину.

Я вся горю, а мой разум медленно пытается осознать, как же так получилось, что после стольких месяцев мои руки только и ждут разрешения снять с него футболку. Он словно читает мои мысли и, взяв мои ладони в свои, кладет их на тонкую ткань.

– Ты помнишь, что в этом месяце мы празднуем годовщину? – спрашивает он, пока я стягиваю с него футболку и смотрю на его голый торс.

Мои глаза внимательно обшаривают его тело в поисках новых татуировок и с радостью обнаруживают только листики. По-моему, Хардин говорил, что это папоротник. Для меня это просто причудливые листики с толстыми краями и длинным, идущим снизу стеблем.

– Нет у нас никаких годовщин, ты просто сумасшедший. – Я невольно стараюсь заглянуть ему за спину, но смущаюсь, когда он ловит мой взгляд и поворачивается сам.

– Нет, есть, – возражает он. – На спине только твоя, – коротко поясняет он, а я таращусь на мышцы плеч и спины, которые появились совсем недавно.

– Я рада, – тихо признаюсь я. Во рту у меня пересохло.

Его глаза загораются весельем.

– Ну а ты? Неужели до сих пор не решилась хотя бы на одну татуировку?

– Нет. – Я шлепаю его, а он отступает, упираясь в стойку, и тянется ко мне.

– Ничего, что я так к тебе прикасаюсь?

– Ничего, – вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать.

Он начинает водить пальцами по вырезу моей майки.

– А так?

Я киваю.

Мое сердце так громко стучит в груди, что, наверное, это слышно даже ему. Я чувствую себя такой бодрой, такой живой и изголодавшейся по его прикосновениям. Столько времени прошло, и вот он здесь, передо мной, говорит и делает то, что я так люблю. Но в этот раз он ведет себя осторожнее и терпеливее.

– Мне так не хватало тебя, Тесса.

Его губы почти вплотную приблизились к моим. Пальцами он чертит круги на моих голых плечах. Я словно опьянела, в голове туман.

Когда он прижимается ко мне губами, я полностью в его власти. Я переношусь туда, где есть только Хардин: прикосновения его пальцев к моей коже, его ласки, его нежные покусывания уголков моих губ и мои тихие стоны, когда я расстегиваю его джинсы.

– Ты опять хочешь воспользоваться мной ради секса? – улыбается он и напористо накрывает мой язык своим, чтобы я не могла ответить. – Шучу, – бормочет он и наваливается на меня всем весом. Я обвиваю его руками за шею и ворошу его волосы.

– Если бы я не был джентльменом, я бы трахнул тебя прямо здесь, на кухне. – Он накрывает ладонями мою грудь и подцепляет пальцами бретельки лифчика и майки. – Я бы усадил тебя на стойку, стянул с тебя эти жуткие брюки, раздвинул твои бедра и взял бы тебя прямо здесь.

– Ты говорил, что никакой ты не джентльмен, – напоминаю я ему, едва дыша.

– Я передумал. Теперь я наполовину джентльмен, – дразнит он.

Я так завелась, что боюсь вспыхнуть и поджечь кухню. Я опускаю руку на его промежность и закатываю глаза.

– Черт, Тесс.

– Наполовину? Что это значит? – постанываю я, когда его пальцы легко проникают за пояс моих брюк.

– Это значит, что как бы я ни хотел тебя, как бы сильно ни желал трахнуть тебя на этой стойке, как бы ни мечтал о том, чтобы ты выкрикивала мое имя, и весь квартал знал о том, кто заставляет тебя кончить, – он посасывает мою кожу, поднимаясь вверх по шее, – ничего этого не будет, пока мы не поженимся.

Мои руки застывают: одна на его трусах, другая на спине.

– Что? – хриплю я.

– Что слышала. Мы не будем трахаться, пока не поженимся.

– Да брось, ты ведь не серьезно?

«Пожалуйста, только не это. Мы столько месяцев даже не разговаривали. Он, должно быть, шутит. Ведь так?»

– Я даже не думаю шутить. Никаких шуток. – Его глаза горят весельем, а я чуть не топаю ногами по кафельному полу.

– Но мы же не… Мы даже не… – Я собираю свои волосы в кулак и пытаюсь переварить то, что он сказал.

– Ты ведь не думала, что я просто так сдамся?

Он наклоняется и прижимается губами к моей горящей щеке.

– Разве ты меня не знаешь?

Он улыбается, а мне хочется ударить его и поцеловать одновременно.

– Но ты уже сдался.

– Нет, я просто держался от тебя подальше, как ты меня и заставила. Я верю, что в конце концов твоя любовь ко мне поможет тебе обрести равновесие. – Он вскидывает бровь и дарит мне ту самую улыбку и те дьявольские ямочки на щеках. – Однако тебе требуется просто до хрена времени.

«Какого черта?»

– Но… – Я в прямом смысле слова лишилась дара речи.

– Только не причиняй себе боли. – Он смеется и накрывает ладонями мои щеки. – Будешь опять спать со мной на диване? Или это для тебя слишком большое искушение?

Я закатываю глаза и иду следом за ним в гостиную, пытаясь понять, зачем ему все это, да и мне тоже. Нам нужно о стольком поговорить, столько вопросов и ответов обсудить.

Но пока что я собираюсь уснуть на диване рядом с Хардином и притвориться, что хотя бы сейчас все у меня прекрасно.

– Доброе утро, детка, – слышу я над ухом.

Открыв глаза, я первым делом вижу перед собой чернильное пятно в форме ласточки. Хардин загорел сильнее обычного, а мускулы на его груди стали гораздо рельефнее с тех пор, как я видела его в последний раз. Он и всегда-то потрясающе выглядел, а сейчас ну просто невероятно привлекателен, и это самая сладкая пытка – лежать, прижавшись к его обнаженной груди, когда он обнимает тебя одной рукой, а другой откидывает волосы с твоего лица.

– Доброе утро. – Я упираюсь подбородком в его грудь и с прекрасного ракурса любуюсь его лицом.

– Выспалась? – Он нежно гладит меня по волосам и чудесно улыбается.

– Да.

Я на секунду закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями, которые растекаются кашей от звука его хриплого сонного голоса. Даже его акцент становится более заметным. Вот проклятие.

Не говоря больше ни слова, он прикладывает большой палец к моим губам.

Я распахиваю глаза, когда слышу, как открывается дверь спальни Лэндона. Порываюсь встать, но Хардин только крепче обнимает меня.

– Не пущу, – смеется он. Приподнявшись, он садится со мною на руках.

В комнату входит полуголый Лэндон, за ним появляется София. На ней вчерашняя одежда. Черная униформа и сияющая улыбка ей очень идут.

– Привет. – Щеки Лэндона заливаются краской, а София берет его за руку и улыбается мне. По-моему, она мне подмигнула, но я еще не совсем пришла в себя после пробуждения вместе с Хардином.

Она тянется к Лэндону и нежно целует его в щеку.

– Позвоню тебе после смены.

Я все никак не могу привыкнуть к густой растительности на лице Лэндона, но ему идет. Улыбнувшись в ответ, он открывает Софии дверь.

– Ну, теперь понятно, почему Лэндон не вышел к нам прошлой ночью, – шепчет мне на ухо Хардин, обдавая жарким дыханием.

Возбужденная и напряженная, я снова пытаюсь отстраниться.

– Хочу кофе, – заявляю я.

Это, должно быть, какие-то волшебные слова, потому что он кивает и разрешает слезть с его колен. Мое тело мгновенно реагирует на отсутствие Хардина рядом, но я заставляю себя добраться до кофеварки.

Стараясь не обращать внимания, как Лэндон качает головой и улыбается, я иду на кухню. Кастрюлька с нетронутым водочным соусом по-прежнему на плите, а открыв духовку, я обнаруживаю противень с куриными грудками.

Даже не помню, как выключила плиту и духовку, но прошлой ночью мне было совершенно не до этого. Голова отказывалась думать о чем бы то ни было, кроме Хардина и того, как сливались наши губы после долгих месяцев воздержания. Я вся горю от этих воспоминаний, он так нежно касался меня, словно поклоняясь моему телу.