Он появился неожиданно, широко шагая по тропинке, и тенистый сад сразу стал маленьким, когда он возник — большой и величественный в своем расшитом камзоле.

Андора чувствовала, что она дрожит, ожидая, пока он подойдет к ней. Она не могла смотреть в его лицо, ее длинные ресницы были опущены, когда она, присев, робко протянула ему записку королевы.

— Благодарю вас, Андора. Ее величество здорова, я надеюсь?

— Ее величество здорова и в прекрасном настроении.

— Хорошо. Передайте ей, что лорд Эссекс особенно беспокоился о ее здоровье.

— Я передам все, что вы сказали, — чуть слышно сказала Андора.

Сэр Хенгист говорил с ней в строго официальном тоне. Его голос был вежливым, но в нем не было теплоты. Он словно окружил себя стальной завесой, которую она не могла преодолеть. Он протянул ей записку от лорда Эссекса.

— Будьте добры передать это ее величеству, — сказал он, и снова его тон был строго официальным. Она почувствовала его нетерпение, он был готов повернуться и уйти.

Она подняла на него глаза, она должна была взглянуть на него, и она увидела, что он внимательно смотрит на нее, словно пораженный тем, что он увидел.

— Вы бледны, Андора, — сказал он совсем другим голосом. — У вас темные круги под глазами. Вы не больны?

— Нет, я… у меня болит голова, вот и все, — отвечала Андора.

— Вы уверены, что нет ничего более серьезного? Ночи могут быть предательскими в это время года. Если вы простудились и вас лихорадит, вы должны обратиться к доктору ее величества.

— У меня все в порядке, — настойчиво повторила Андора.

— Это совсем не похоже на вас — быть такой безучастной, — начал он с неожиданной добротой.

Перемена в его голосе наполнила слезами глаза Андоры, и, к своему ужасу, она почувствовала, что сейчас разрыдается. Его резкость и холодность было намного легче переносить, чем его доброту и участие, причинявшие ей невыносимую боль.

Отчаянно пытаясь сдержать слезы, Андора присела в маленьком реверансе.

— Я… я должна идти, милорд, — нетвердо сказала она, и ее голос дрогнул при последнем слове. Она повернулась, чтобы бежать, но он оказался проворнее и быстро поймал ее за руку.

— Андора, — сказал он. — Что случилось? Не может же это быть из-за того, что я сказал или сделал вчера, так как, клянусь вам…

— Пустите меня! Пустите меня! — вырывалась Андора. Наконец она освободила свою руку. — Вам мало… того, что вы… уже сделали? — Слезы покатились по ее щекам, и она уже не понимала, что говорит. Поэтому она могла только подобрать юбки и убежать от него так быстро, как могла, под защиту дворца.

Добравшись до дверей в королевские апартаменты, Андора почувствовала себя в безопасности и попыталась собраться с силами. Затем она вытерла слезы и, войдя в комнату, вручила записку Елизавете, которая быстро открыла ее, даже не взглянув на посыльную.

Андора, решившись, попросила у мисс Перри удалиться и, очутившись в своей спальне, вымыла лицо холодной водой и жестко отругала себя за то, что была такой слабой и вела себя так по-детски. Что он должен был думать о ней, размышляла Андора, если она вырывается и убегает, когда он всего лишь вежливо расспрашивает ее о здоровье?

Может быть, он подумал, что она боится, как бы он снова не поцеловал ее? Ее лицо вспыхнуло при такой мысли. Какой глупой она, должно быть, показалась ему! Он-то привык к искушенным придворным дамам, которые вечером кокетничают и целуются с мужчиной, а наутро забывают его имя.

Почему она не может вести себя как светская женщина, а не как деревенская девчонка? Но беспокойное утро заканчивалось, она должна была вернуться к своим обязанностям. Вот только ее утренняя ложь теперь стала правдой: голова болела невыносимо.

Фрейлины затеяли игру в волан в саду, но Андоре удалось отказаться. Она побрела вверх по лестнице и в углу гостиной нашла мисс Перри, сосредоточенно изучающую свои карты.

— Ты хочешь, чтобы я погадала тебе, дитя мое? — спросила она.

Андора покачала головой. Она слишком хорошо знала, что в ее будущем нет ничего, кроме разбитого сердца и страдания, ничего, кроме одиночества и тоски, потому что без него ее жизнь казалась пустой и бесцельной.

Что бы мне хотелось от жизни, говорила она себе, — это мужа, детей и домик в деревне, где я была бы спокойна и счастлива и забыла бы обо всех интригах и махинациях вокруг трона королевы.

Она представила себе, как сэр Хенгист и слуга несут труп Джулиана Кирка по одному из маленьких проходов, ведущих в сад. Как они ускользают, словно привидения, из дворца и избавляются от тела. Они, должно быть, бросили его в сточную канаву или оставили в каком-нибудь переулке, где его найдут наутро, или, скорее всего, сбросили в реку, и его унесет в море приливом.

Андора содрогнулась и попыталась направить мысли в другое русло. Но было трудно думать о чем-либо другом, кроме сэра Хенгиста и красоты леди Малверн. Все же через некоторое время покой и тишина комнаты, а также запах роз, доносящийся из сада, принесли ей небольшое успокоение. Напряжение чуть оставило ее, и боль в голове уменьшилась.

Она откинулась на подушки кресла, наблюдая, как мисс Перри переворачивает карты, и пытаясь убедить себя, что ужас услышанного и глупость ее поведения скоро забудутся, как все со временем забывается.

Она, должно быть, немного вздремнула, так как, вздрогнув, проснулась и увидела, что солнце покинуло комнату и слабый ветерок обдувает ее лицо. Дверь неожиданно распахнулась. Заглянул паж и, пройдя через комнату к Андоре, спросил шепотом:

— Мисс Андора Блэнд?

— Да, — несколько сонно ответила Андора и быстро выпрямилась: — Королева зовет меня?

— Нет, не королева, — ответил паж все еще шепотом, чтобы не услышала мисс Перри. — Но кто-то желает видеть вас у восточной двери дворца.

— Видеть меня! — удивилась Андора. — Но кто?

— Тот, кто прибыл из вашего дома, у него послание для вас, — ответил паж.

— Если это человек из моего дома, пригласите его подняться сюда, — сказала Андора.

— Это невозможно.

— Тогда попросите его назвать свое имя. — Она поглядела на ливрею пажа и не узнала ее. — Кто ваш хозяин? — поинтересовалась она.

Паж покачал головой и вышел из комнаты, оставив Андору в смущении и некотором беспокойстве. Если бы кто-нибудь действительно приехал повидать ее из дома, думала она, он бы спросил у главной двери и его бы проводили в апартаменты фрейлин.

Она было подумала, что это одна из уловок лорда Мертона, чтобы побыть с ней наедине. Но паж был одет не в его ливрею. В любом случае у нее не было никакого намерения спускаться к восточным воротам без сопровождения и без разрешения. Королева считала это весьма предосудительным поступком со стороны фрейлин.

Это, должно быть, лорд Мертон, решила Андора. Она закрыла глаза и попыталась снова заснуть. Но вскоре вернулись фрейлины. Они шумели и смеялись, рассказывая Андоре, как королева присоединилась к их игре в волан и играла лучше всех.

— Она все делает лучше нас! — вздохнула Элизабет Трентам. — Это так угнетает.

— Она стара, — ответила леди Мэри Говард. — Вы знаете не хуже меня, что она отдала бы полкоролевства, чтобы вернуть молодость и быть ровесницей лорда Эссекса.

— Будь осторожна, Мэри, — сказала Элизабет Трентам. — Тебя снова запрут в твоей комнате или, хуже того, сошлют в Тауэр, если ты будешь вести такие речи о королеве. Смотри, кто-нибудь услышит тебя однажды и доложит ей.

— Вы обратили внимание на поведение леди Малверн днем? — спросила темноволосая симпатичная фрейлина, чтобы переменить тему разговора. — Она так суетилась вокруг ее величества, что я подумала — ее лесть и комплименты должны звучать неискренно, даже для такой неравнодушной к этому особе, как королева. Но нет, она радовалась каждому слову и пригласила леди Малверн пообедать с ней вечером.

— Я бы не стала терпеть это, — неожиданно твердо сказала Элизабет Трентам ко всеобщему удивлению, так как обычно она была очень сдержанна в выражении своих чувств. — В леди Малверн есть что-то такое, что заставляет меня содрогнуться, хотя я и не могу выразить, что это.

«Я бы объяснила ей», — подумала Андора, но вместо этого молчала до тех пор, пока Мэри Говард дружески не обратилась к ней:

— Тебе уже лучше, Андора? Мы скучали без тебя днем, и королева даже забеспокоилась, узнав, что ты еще больна. «Что я буду делать без моего посланца любви?» — сказала она.

— Ее величество оказывает мне честь, — отвечала Андора.

— Для нее ты очень полезна, — заметила Элизабет Трентам. — Она бы не решилась посылать Мэри со своими письмами, боясь, что та впутается в какую-нибудь историю, и то же самое касается Бриджит и многих других.

Девушка, о которой она говорила, притворилась обиженной и, схватив со стула подушки, начала бросать их в Элизабет. В самый разгар битвы Андора ускользнула к себе в спальню.

Делать было нечего до самого обеда, и она села писать письмо отцу, раздумывая, как бы описать ее жизнь во дворце, не открывая ему сумятицу и хаос своих мыслей и чувств.

Она только начала письмо, как в дверь постучали.

— Входите, — сказала Андора, но когда дверь открылась, то вошла не Грейс, как она ожидала, а незнакомая горничная, которую она раньше не встречала. — Кто вы? — спросила Андора.

— Я — Алиса, с вашего позволения, мисс Блэнд, горничная миледи Малверн.

— О, Грейс рассказывала о вас, — сказала Андора. — Вы из одной деревни.

— Это именно так, мисс. А миледи Малверн послала меня сказать, что она хочет поговорить с вами.

Андора вздрогнула от такого предложения, и чувство отвращения и недоверия заставило было ее отказаться. Но вежливость взяла верх, и она спросила:

— Где ее светлость?

— Прямо за дверью, — ответила Алиса. — Она послала меня поговорить с вами, потому что думала, может, вы не одна.