– Да, конечно! – ответила она.

Назгуль, взяв чайник в руки, направилась за кипятком. Вернувшись оттуда, она стала разливать кипяток по стаканам, стоящим на столике.

– А что твоя подруга не встаёт? – обратилась к Назгуль Жанар-апа.

– Сейчас я разбужу ее. Она ведь почти до двух часов ночи не спала, переписывалась с кем-то по сотовому телефону! – с этими словами Назгуль принялась будить Анар. Но так крепко спала и спросонья буркнула в ответ, что пить чай будет позже.

– Вы хоть и подруги, Назгуль, но совсем разные и не похожие друг на друга! – произнесла вслух Асем-апа, а затем полушёпотом произнесла:

– Мне кажется, что она «женильтек» (в переводе с казахского «легкомысленная»).

– Ну что вы, апа! Она совсем не такая! – стала возражать Назгуль, немного смутившись этим определением ее подруги.

– Я-то разбираюсь в людях, поверь мне! – полушёпотом произнесла она снова.

Назгуль не ответила ей, а в душе в какой-то степени была согласна с Асем-апой. То, что Анар меняет парней как перчатки, она конечно знала.

И то, что она использовала их, она тоже об этом знала. Но по отношению к ней лично, Анар доверялась ей и секретничала при появлении очередного бойфренда и по любому пустяку тоже. Хоть у них и было разное и противоположное отношение к сильному полу и к некоторым вещам в жизни, но всё равно они дружили по-девичьи и общались между собой только в стенах университета, а вне его уже не общались и не проводили вместе вечерний досуг. Хотя Анар и звала ее на всякие вечеринки в кафе и клубы, но Назгуль была домашней, да и тётя ее не отпустила бы всё равно из дома так поздно вечером. Сама Назгуль, когда сказала Анаре, что ей знаки внимания уделяет Алибек, та ей ответила лишь меркантильно, мол он городской и имеет свою жилплощадь в городе, а на разницу в возрасте не смотри, мол стерпится и слюбится. Хотя Назгуль не интересовала материальная цена вопроса, и ей больше хотелось услышать от Анар моральную поддержку.

– Орехи какие вкусные! – попробовав несколько очищенных, произнесла Жанар-апа. – Обязательно на обратном пути куплю их домой. Спасибо Алибек за угощение!

– Да не за что, Жанар-апа! Угощайтесь! – скромно ответил Алибек.

– Осталось всего лишь полсутки ехать в Алматы. Быстрее бы! – со вздохом произнесла Жанар-апа, глядя в окно поезда, когда поезд начал трогаться с места.

– Через три часа будет город Тараз, Жамбылская область, а за нею и Алматинская область начнется. Так что недолго осталось ехать! – успокоила ее Асем-апа.

– Сколько у нас земли пустующей в Казахстане! – со вздохом произнесла Асем-апа. – Минимум для освоения всех этих земель нас должно быть в три раза больше.

– Если бы не голод в 30-е годы прошлого столетия, то может быть, нас столько сейчас и было бы! – вздыхая, произнесла Жанар-апа.

Алибек из истории Казахстана читал про голод в Казахстане в 1932-1933 годах, вызванного официальной политикой       коллективизации и конфискации скота у казахов. В 1925 году первым секретарем Казрайкома был назначен известный деятель ВКП (б) Филипп Исаевич Голощёкин, который в первые два года своего правления провёл в Казахстане так называемый «малый Октябрь», когда у местного населения отнимали скот, имущество и под конвоем милиции направляли в «точки оседания». К 1933 году из 40 млн голов скота осталась примерно одна десятая часть. От таких действий в первую очередь пострадали казахи, так как скот был главным, а нередко единственным источником их пропитания.

В результате в течении 1931-1933 гг. от голода умерло от 1 млн до 2 млн казахов, ещё около 1 млн казахов вынуждены были откочевать в сопредельные страны – Китай, Турцию, Монголию, Иран и Афганистан. Насильственные меры по переводу кочевников на оседлый образ жизни привели к огромным жертвам среди казахского населения.

Казахский голодомор получил в народе название ашаршылык.

Голод в тридцатые годы прошлого столетия затронул и семью Алибека тоже. Так из десяти братьев и сестёр его отца остался в живых лишь его папа, которому на тот момент было девять лет и которого затем приютила дальняя родня. А по материнской линии ее предки покинули в эти тяжелые для казахов времена и поселились на территории Турции, где сохранили для себя обычаи и традиции казахского народа, и общаются до сих пор между собой на родном языке. С обретением независимости Казахстана, родственники по материнской линии, жившие в Турции разыскали ее, и что удивило его маму при встрече с ними тогда, это то, что они рассказали о ее родословной до седьмого колена и свободно общались на родном казахском языке.

Вот так судьба разбросала их когда-то по разным странам.

– Моя мама рассказывала мне про то время, когда я была маленькой девочкой, – продолжала свой рассказ Жанар-апа. – И то, что ловили в степи сусликов и ели их. Из всех ее близких родственников остались в живых и не умерли с голода лишь она и ее сестра, а остальные умерли, – со слезами на глазах произнесла она.

– У меня тоже лишь отец остался в живых, – вступил в разговор Алибек. – Тот голодный период настолько вбился в его память, что когда, например, я со стола убирал и выкидывал хлебные крошки, он меня за это ругал сильно и

сам лично съедал их. А если не дай Аллах он видел, что кто-нибудь из домашних выкидывает на помойку остатки хлеба, тогда вообще скандал устраивал! – вспомнил те годы Алибек.

– Сейчас у нас возле мусорных баков я много раз видела, как многие выкидывают хлеб и вроде даже и не испортившийся, – вступилась в разговор Асем-апа. – Нынешнее поколение не знает цену этого хлеба и наплевательски относится к главному продукту. Хотят каждый день есть свежий хлеб, а вчерашний уже не хотят, разбаловались совсем. Вот что им мешает, вместо одной буханки хлеба покупать, допустим, полбуханки, если им одной целой много! – недовольно высказалась она.

– Да раньше, когда мы выбрасывали мусор, я помню что мусоросборочная машина приезжала каждый вечер в определённое время и люди ждали ее с мусорными ведрами, – вспомнил период детства Алибек. – И рядом с этой мусоросборочной машиной постоянно стоял мешок, куда люди могли положить остатки хлеба. И этими остатками хлеба потом кормили домашний скот. А сейчас понаставили мусорные баки во дворах, и люди не то что хлеб, а даже и колбасу выкидывать стали.

– Это потому, что стали хорошо жить! – добавила слово Жанар-апа. – А ведь буквально более чем десять лет назад, когда в Уральске стали закрываться заводы и люди теряли работу и средства к существованию, сколько самоубийств было в городе, с балконов бросались люди. А сколько вчерашних высококлассных инженеров, преподавателей и врачей из-за несвоевременной выплаты зарплаты становились челноками и торговали на базарах?!

– А я тоже помню эти годы! – высказался Алибек. – У нас помню в каждом дворе на несколько пятиэтажек в Атырау стояли газгольдеры, ёмкости со сжиженным газом, которые заправляли газом и обеспечивали им несколько домов сразу. Так вот были времена, что газа не было по несколько недель, люди на электроплитах готовили себе еду, а когда свет из-за перебоев скачка напряжения вырубался, люди готовили себе еду на кострах во дворе, а кто-то даже и на балконах многоэтажек. По сравнению с Уральском, в Атырау мало было заводов в городе, и большинство жителей работали на нефтяных месторождениях в Тенгизе.

Я ведь тогда юношей был, и на карманные расходы себе деньги доставал благодаря круглогодичной рыбалке на реке Урал. Зимой мы с пацанами ловили воблу. Вялили и сушили ее, а затем возили в Астрахань и продавали там ее мешками! Весной ловили красную рыбу, шедшую по реке Урал вверх по течению на нерест, продавали ее в свежем виде и ещё чёрную икру продавали. А летом и осенью, ловили на малька судака, – гордо заявил Алибек.

– Раньше вся эта рыба с Атырау до Уральска хоть доходила, а сейчас у нас в реке Урал лишь мелкую рыбу можно выловить! – с сожалением сказала Асем-апа. – Вся рыба, продающаяся у нас – вся привозная.

– Да и у нас сейчас в Атырау, в пределах города одна мелочь попадается. Такого изобилия рыбы в реке уже нет, – грустно произнёс Алибек.

– А почему так, Алибек? – спросила встревоженно Жанар-апа.

– Наверное, потому что сети стали ставить в море, возле устья реки Урал и не дают прохода рыбе по реке Урал. А в советское время такой лов рыбы был под запретом. Крупная рыба в итоге вся вылавливается, не успев даже зайти в русло реки, а мелкая просачивается! – высказал свою точку зрения Алибек. – А ещё скоро нефть будут добывать на шельфе Каспия, тогда экологическая катастрофа будет вообще неизбежна. Когда начнут добывать нефть на месторождении Кашаган в Каспийском море, мало всем не покажется.

– Вот я не понимаю наше правительство, о чем они думают? – высказала своё недовольство Жанар-апа. – Нефть рано или поздно ведь закончится у нас, и чем и как дальше будем все мы жить? Надо ведь сейчас об этом думать и развивать своё производство! Даже ручек для письма своих не производим, не говоря уже о высокотехнологичном оборудовании.

– Да! – с сожалением согласился Алибек. – Львиную долю бюджета страны у нас сейчас составляют нефтедоллары. Когда закончится газ на месторождении Карачаганак и нефть на месторождении Тенгиз, такие города как Аксай, Уральск и Атырау канут в забвении и жизнь там остановится, если мы также будем сидеть на нефтяной игле и не шевелиться.

– Мы то хоть прожили до старости лет и всё увидели, а что завтра ждёт вас и тех, кто сейчас появляется на свет? – спросила вслух Асем-апа.

– Вы то хоть сейчас пенсию по старости получаете, Асем-апа и Жанар-апа! А мы сейчас копим и откладываем на старость сами, вернее высчитывают у каждого работника по 10% с зарплаты. А накопленные средства нами лет через 20-30 обесценятся, и плакали наши денюжки и беззаботная старость! – недовольно высказался Алибек, и продолжил: – Когда нашу национальную валюту тенге ввели в обращение, то курс доллара к тенге был 4,7 тенге за один доллар США, а уже через полтора месяца в январе 1994 года доллар подорожал почти в 10 раз. Сейчас курс доллара составляет 130 тенге за один доллар, а через лет 30, когда моё поколение выйдет на пенсию, никто не даст гарантию, что доллар не поднимется больше тысячи тенге, если конечно у нас не сделают деноминацию в стране и лишние нули уберут. Сейчас миллион тенге – это приличная сумма, а лет через 30 это будет как сейчас тысяча тенге, если не меньше, – парировал цифрами Алибек при помощи обеих рук.