Блейк тяжело вздохнул и, подняв голову, встретил ее разъяренный взгляд.

— Проклятый болтун! — пробормотал он. — Что ж, я скажу тебе! Все равно пришлось бы сказать рано или поздно. Кирк Хардести, твой непогрешимый и безупречный жених, мой двоюродный брат, к моему глубочайшему сожалению.

Глаза Меган превратились в два круглых серых блюдца, она недоверчиво ахнула и посмотрела на него:

— Твой кто? Твой… твой кузен? Боже мой, Блейк! Что ты за человек! Какую грязную игру ты затеял? Значит, ты знал?..

— Что ты его невеста? — перебил он. — Да, Меган, я все знал. Я инсценировал это ограбление, чтобы похитить тебя и чтобы Кирк не догадался, кто за этим стоит. И решение это не было мгновенным.

— Зачем? — Слезы закипели у нее в горле, казалось, что даже это короткое слово далось ей с трудом. Всего лишь пять минут назад они парили вместе в сладчайшем экстазе, и ей даже почудилось, что их души на миг слились воедино. И вот он говорит ей, что хладнокровно планировал ее похищение. Неужели и то, что он лишил ее девственности, тоже было составной частью его замысла? Что это он тоже давно задумал сделать? И внезапно она почувствовала себя обманутой вдвойне. — Зачем?

Сожаление сделало его глаза еще темнее, а линию рта еще жестче.

— Лично к тебе это не имеет никакого отношения, Меган, — начал он и был прерван пронзительным возгласом:

— Не имеет ко мне отношения? Не имеет? Ты похитил меня под дулом пистолета, зверь! Напугал до смерти меня, моих родителей и полдюжины других невинных людей, не говоря уже о том, что ограбил почтовую карету и ранил кучера! — Ее бурный темперамент полностью вернулся к ней, глаза безумно сверкнули, когда она изо всех сил толкнула его в грудь своими маленькими кулачками. — Ты отволок меня сюда в горы, связанную, с заткнутым ртом, потом напустил на меня этого чудовищного волка, который напугал меня до беспамятства! Мало того, ты соблазнил меня, взяв то, что по праву принадлежало моему суженому. И теперь заявляешь, что все это не имеет лично ко мне отношения? — Оскорбленная и совершенно сбитая с толку, она с мучительным ожиданием смотрела на него. — По-моему, ты должен мне все объяснить, Блейк. Я хочу знать правду. Почему я здесь, скажи мне.

Меган казалось, что у нее сейчас разорвется сердце. Предательство Блейка почему-то смертельно ранило ее душу. Теперь она должна его ненавидеть, презирать всем своим существом, но в сердце оставался какой-то уголок, не затронутый враждебностью. Может, оттого, что он был первым любовником, мужчиной, открывшим перед ней все чудеса ее собственной чувственной природы, Меган сознавала, что он имеет над ней какую-то странную власть. Наперекор своему здравому смыслу она слишком поспешно поддалась ему и с бесстыдством легкомыслием отдала ему бесценный дар своей девичьей чистоты. И все-таки совершенно неожиданно и внезапно душа ее прониклась искренним чувством к нему. Ей захотелось надеяться, что не такой уж он ужасный человек. «Как мне хочется, чтобы нашлась убедительная причина всему этому — молча молилась она, испытывая необходимость верить в благородство Блейка. — Хоть бы он смог оправдаться передо мной».

За завтраком он рассказал ей свою историю у обоих совершенно не было аппетита.

— Я говорил тебе правду, что намеревался вернуть тебя Кирку за выкуп. Вот почему я тебя похитил.

— Если мне позволительно перебить тебя на минуту, ответь, почему ты не сказал мне всю правду с самого начала? Зачем все эти нелепые вопросы насчет моего жениха?

— Чтобы узнать, насколько ты в курсе и насколько замешана в делишках Кирка.

— В каких делишках? Ради Бога, Блейк, если кто-то и устраивал делишки, так это ты — взорвалась она.

— Если ты наберешься терпения и не будешь меня перебивать, я постараюсь тебе все объяснить. Ранчо, которое твой дорогой женишок выдает за свое, принадлежало моему семейству уже несколько поколений и передавалось по материнской линии. Мой отец стал его владельцем только после женитьбы на моей матери, и после их смерти оно должно было стать моим. Несколько лет назад мать заболела воспалением легких и умерла. Вскоре, два года назад, умер и отец. Тогда-то и начались все неприятности.

Понимаешь, после смерти матери с нами стала жить отцовская сестра Опал Хардести и привела с собой своего сына Кирка. Тетя Опал вела у нас в доме хозяйство, а Кирк помогал на ферме.

Кирк терпеть не мог подчиняться ни отцу, на тем более мне, потому что мы с ним ровесники. Его злило то, что у меня есть перед ним преимущества. Меня послали в Европу заканчивать образование. Я много времени провел в Испании у родственников матери, затем жил некоторое время в Мексике, где учился у своих дядей управляться со скотом в их обширных estancias. Я работал на нашей ферме не хуже, чем все остальные, изучая все, что требовалось знать, чтобы справляться с хозяйством после того, как оно перейдет ко мне, и в то же время пользовался большой свободой и уважением, как единственный сын, никогда не знал нужды в деньгах. Кирк ревниво относился ко мне, только мне и в голову не приходило, насколько далеко простиралась его зависть и насколько они с тетей Опал подлые и бесчестные людишки. Все это выяснилось, когда умер отец.

Пока Меган слушала, ей становились ясными многие вещи, которым она удивлялась прежде. Почему, к примеру, для простого грабителя, бандита Блейк казался чересчур образованным. Узнав, что семья Блейка по материнской линии происходит из Мексики и Испании, она поняла, чем объясняется беглый испанский, который так легко стекает с его языка. Кирк же, с его рыжевато-каштановыми волосами и светлой кожей, явно не обладал никакими признаками наличия латинских предков.

Блейк рос если не в роскоши, то в богатстве. Он явно привык к дорогим одеждам, о чем свидетельствовали его добротные сапоги из черной кожи. Хоть и не такой уж заядлый чистюля, он все же привык к порядку и соблюдал чистоту не только вокруг себя, но и в своих личных привычках. Где-то он научился готовить еду, а значит, не был таким уж избалованным, просто любил удобства. Еще он был приучен к ответственности, заботился о лошади, сбруе. Не боялся и тяжелой работы: в окно она видела, как он колет дрова, об этом говорили и твердые мозоли на его ладонях. Интересно, чем объясняется его жестокость? Результат ли это воспитания, того, что он рос единственным ребенком богатой семье, или того, что случилось с ним после смерти отца? Она внимательно слушала, наблюдая за лицом Блейка, пока он продолжал свой рассказ.

— Не успели засыпать землей отцовскую могилу, как начались неприятности. Фактически я приехал из города на следующий день после похорон я обнаружил, что мои переметные сумы упакованы и лежат на веранде, а в гостиной вместе с Опал и Кирком сидит незнакомый адвокат. — Блейк потряс головой, словно до сих пор не веря случившемуся, и темно-синие глаза сделались почти черными от гнева и боли. — До сих пор не понимаю, как им удалось это обстряпать. Опал каким-то образом залезла в отцовский сейф, что стоял в его кабинете. Она спрятала или уничтожила отцовское завещание и некоторые другие важные бумаги, которые он там держал. И теперь восседала будто зловещий черный паук. Помню усмешку на ее длинном лице, когда она протянула мне то, что должно было считаться последним завещанием отца. В этой фальшивке вся ферма отдавалась ей и Кирку. Я потерял всякое соображение от неожиданности и злости. Захотелось стереть эту победную ухмылку с ее лица. А Кирк стоял радом и держался с таким превосходством, что даже счел возможным одарить меня снисходительной улыбкой. Я таки попортил ему физиономию, прежде чем уйти, но только этим потом и утешался.

— И ты ушел? — тихо спросила Меган, забыв про свое обещание молчать.

Глаза Блейка прищурились от отвращения и нестерпимого черного гнева, навеянного воспоминанием о событиях того дня и всего, что за ними последовало.

— Да, ушел. В то время я мало что мог сделать. Опал и Кирк, да еще их лощеный адвокат прекрасно все обстряпали. Они знали, что я никогда не поверю их смехотворным заявлениям. Знали, в какую я приду ярость, и хорошо подготовились. В дополнение к так называемому новому завещанию у Опал появилось письмо, которое, по ее словам, оставил ей мой отец. Она показала мне его с немалым удовольствием. В нем отец заявлял, что я ему не сын, что моя мать уже была с ребенком, когда он на ней женился. И поэтому он оставляет все свое имущество своей ближайшей кровной родственнице, а не мне. Еще они состряпали документ, якобы подписанный перед смертью моей матерью, в котором она предоставляет моему отцу право распоряжаться ранчо по своему усмотрению. И нигде там не упоминается, что он должен передать ферму мне, ее единственному сыну, хотя землей этой семейство матери владело с незапамятных времен… Теперь ты можешь представить себе, что я чувствовал, Меган?

Ладони Блейка сжались в кулаки так, что даже побелели суставы. Ему было мучительно оживлять в памяти то ужасное время, самые черные дни в своей жизни. Лицо застыло от гнева и боли, и боль эта передалась ей. Она понимала, принимала его поступки, прощала их, тем более что его полный страдания взгляд привнес в ее сочувствие свою красноречивую лепту.

— И все это свалилось на меня сразу после того, как я потерял отца, которого обожал, человека, которым восхищался больше всего на свете, на которого смотрел снизу вверх и которому стремился во всем подражать. И он был моим отцом, что бы там ни говорили. Я верю в это всем сердцем и когда-нибудь докажу свою правоту. Он был человеком, который зачал меня, и он меня любил. Нет сомнений, он любил меня так же сильно, как и я его. Наверняка он перевернулся в гробу от того, что учинили Кирк и Опал.

Блейк провел по волосам дрожащими пальцами.

— Надо, конечно, отдать должное этим гадюкам. Они прекрасно знали, когда нанести удар. Я был растерян, просто парализован от боли после смерти отца, онемел от горя, а они воспользовались моментом и предательским путем уволокли наследство у меня из-под носа. С помощью лжи и махинаций они украли у меня мой дом, Меган. Единственный дом, который я знал в своей жизни. Место где я родился и рос, где провел столько счастливых лет с родителями, прекрасными людьми, которые дарили мне больше любви, чем может надеяться большинство детей. За несколько минут Кирк и его мамаша лишили меня всего, что я считал самым дорогим.