– Дорогие гости! – поднялась Валентина и звонко застучала по своему фужеру. – Прошу минуточку внимания! Танечка! Скажи своему молодому человеку, чтобы он налил тебе вина… Мефодий, Павлина Марковна у нас с пустым фужером… Всем налили? Мы здесь собрались с вами, чтобы…

И в это время в дверь позвонили.

Володя пошел открывать, и Валентина тоже подскочила.

– Еще гости! – весело всплеснула она руками. – А я уж думала, все пришли!

В прихожую вошла неизвестная дама, а за ее спиной Володя только с недоумением разводил руками. Зато Мефодий покраснел, потом побледнел, а потом и вовсе пошел красными пятнами.

– Ой, а у вас здесь торжество? – сверкнули глазки у незнакомки. – Я, конечно, специально не подгадывала, но… Если пригласите…

Повисла пауза.

– А вы кто такая? – вдруг спросил Коноплев. – Из издательства?

– Не совсем, – охотно пояснила женщина, присаживаясь за стол. – Я, собственно, не на праздник к вам. Я за Мефодием.

– За ке-е-ем? – вытаращилась Валентина. – За кем вы пришли?

– За Мефодием, – повела плечиками гостья. – А чего вы удивляетесь? Мы с Мефодием уже давно решили жить вместе, а тут смотрю – пропал куда-то, домой не возвращается, я прямо волноваться начала, думала, случилось чего. И вот, пожалуйста! Покупаю я «Недельку»…

– Кто ж ее покупает? – фыркнула Павлина. – Эту газетенку всегда бесплатно в ящики бросают.

– Ну да, не покупаю, бросили, – легко согласилась женщина. – Смотрю – пожалуйста! Фотография моего Мефодия, и рядом портрет. Статья называется «Неизвестные таланты»! Ну я ж разве буду ждать? Я скорее в издательство, нашла там редактора, а он, оказывается, заказал моему Мефодию портрет своей возлюбленной! И, конечно, бескорыстно поделился со мной адресом. И вот я здесь! Мефодий, собирайся. Я все поняла, у тебя творческий подъем, и ты не можешь дарить мне столько же любви, как раньше, но я готова терпеть. Пойдем. Наши кошки по тебе просто сходят с ума!

Вне всякого сомнения, статья в газете для простого жителя города – это довольно существенное событие. А если это еще и начинающий художник…

И все же никто на это теперь внимания не обращал. Все смотрели на гостью, на Валентину и… и даже боялись смотреть на Мефодия.

– Валя… Валюша… Я все объясню… Валя, ты только выслушай! – дрожащим голосом повторял Мефодий и готов был разреветься, наплевав на всех гостей.

Валентина же просто не могла выговорить ни слова.

Только что цветущая, розовощекая, моложавая женщина сейчас стояла вмиг постаревшая, с серым лицом, где яркой насмешкой выглядели голубые тени и веселенькая помада.

– Мефодий… Значит, уже столько любви ей не можешь… – наконец, проговорила она. – И мне тоже… Я же…

– Валенька, да послушай! Ну какая любовь? Я же…

– А я-то, дура! Все списывала на твой талант… – медленно кивала головой супруга. – Думала, увлекся своими картинами. Не до меня ему. Все терпела, все сносила… А ты не картинами, ты вот этой свиристелкой увлекся?

– Валя! – уже со слезами в голосе кричал Мефодий. – Да не увлекся я ею! Я же…

– Женщина, – вежливо взял под локоть незваную гостью Владимир, – шли бы вы. Сейчас здесь разберутся, и…

– Позвольте! Я тоже буду разбираться! – не собиралась выходить из-за стола женщина. – Меня это напрямую касается! Мефодий! Собирайся!

– Собирайся, Мефодий, – тихо опустилась на стул Валентина. – Берите его, женщина. Забирайте.

И тут неожиданно поднялась Павлина.

– Ты что же это несешь. Валентина, а?! Это как же так «забирайте»?! Ты чего это такими мужиками разбрасываешься?! А ты, красавица, давай-ка, топай отсюда! Я ж не посмотрю, что ты вся молодая да сильная, стулом наверну, и будешь инвалидом! Я пенсионер, с меня много не возьмешь! Давай отсюда!

– Брось, Павлина, – всхлипнула хозяйка дома. – Пусть идут.

– Я те брошу! – накинулась на нее Павлина. – Ты сколько со своим прожила? Лет тридцать, не меньше? Вместе и горе, и радость хлебали? Сына вырастили, теперь только для себя жить и жить! А теперь, значит, брось? Фигу! А ты как хотела? Мужик у тебя добрый, умный, талантливый! И сколько он с тебя пылинки сдувал? Ты ж сама говорила – даром только блохи! Вот и приходится платить – терпеть таких идиоток, как эта барышня. За свою любовь драться надо, а ты сразу и сдалась!

– Так ведь… – пыталась вклиниться Валентина, но Павлина не дала:

– Подумаешь, оступился мужик! И чего? Мой вот, старый хрен, по сей день к девкам под юбки заглядывает, так что мне…

– Павлина! – чуть не подавился «старый хрен». Он под шумок хотел стянуть парочку ломтиков красной рыбки. – Ты уж…

– Молчи, ирод! Всю кровь у меня выпил! – накинулась на него жена. – Теперь всю пенсию мне отдавать будешь, ясно тебе?

– Ну так… я ж и не против… – таращился на разгневанную жену Иван Иваныч. – Тем более ты все равно получаешь больше.

– Вот именно! А ты, красавишна, топай отсюда! Или стула моего ждешь?!

Женщина стула дожидаться не стала. Тем более что уж как-то очень решительно поднялся здоровый дядька за столом и направился к ней.

– Я, пожалуй, побегу, – торопливо подскочила она. – Зайду в следующий раз. Мефодий, я тебя жду!

И она попыталась кокетливо поиграть пальчиками, попрощаться, но дядька стремительно рванул к ней, пришлось некрасиво бежать.

– Алексей! – подкинулась Михална. – Да не трогай ты ее! Пусть бежит.

Володя вывел гостью и закрыл за ней дверь. Гости теперь смотрели в свои тарелки, и застолье стало напоминать сороковины.

– Я выпить хочу! – вдруг снова поднялась Павлина. – За хозяев этого дома! Да! Они нормальные, живые люди, и у них тоже… тоже всякое случается. Только я хочу, чтобы они чаще вспоминали хорошее, а плохое…

– Гнали в три шеи, правильно я думаю? – тут же подсказал муж.

– Правильно, – кивнула Павлина, выпила рюмку и повернулась к Валентине. – Ну, подруга, показывай, чего ты мне там приготовила? Думаешь, я не заметила, как вы с… вот этим вот… товарищем…

– С Алексеем, – подсказала Михална. – Прошу любить и жаловать. Это теперь мой… гражданский супруг. Мы так решили.

– Вот с ним… – согласилась Павлина. – Думаешь, я не видела, как вы с ним за мной следили? Да еще и фотоаппаратом щелкали? Все я видела.

Валентина молчком поднялась и поплелась в спальню, там ждал своего часа красивейший альбом, созданный ею и Коноплевым. Еще час назад она не могла дождаться, когда Павлина его увидит, а теперь ей стало все безразлично.

– Вот, Павлина. Это тебе, – скучно протянула она альбом.

И даже слова все позабыла. А ведь еще вчера придумала – протянет альбом и скажет: «Павлина, извини меня, я была дурой».

Но слов никаких было не нужно. Едва Павлина Марковна отрыла страницу, как на нее глянула интересная женщина, с мудрым взглядом, со спокойным лицом и… и такими прекрасными глазами!!!

– Валя! – вдруг всхлипнула Павлина. – Это… Это я, что ли? Правда, да?.. Михална! Таня! Вы посмотрите! Это же…

– Чего? – испугалась Валентина. – Опять, что ли, где рога углядела? Я ничего не рисовала там! Честное слово!

– Да как же… – уже не стыдилась слез Павлина Марковна. – Да как же ты?!

– Я же говорю! Я ничего не делала! – всполошилась Валентина, и даже сегодняшняя гостья отошла на второй план. – Правда! Может, это Мефодий?

– Да как же ты… – продолжала всхлипывать Павлина, – углядела-то во мне такую красавицу? Я же… я ж смолоду красотой-то не блистала!

– Ну уж, позвольте… Очень красивая женщина! Я сразу заметил! – блеснул комплиментом Коноплев. И тут же повернулся к Михалне. – Хотя… красота моей Анжелы мне все же ближе.

– Меня же и муж… все время тыкал, что взял меня из жалости, а не по любви какой, – разоткровенничалась Павлина. – А здесь…

– Чего ж ты говоришь-то? – боязливо оглядывался по сторонам Иван Иваныч. – Любил я тебя! И сейчас… тоже люблю!

– Молчи лучше! – рыкнула на него Павлина Марковна. – Ежли б я знала, что я такая королевишна, так ты б у меня давно по струнке ходил!

– Валь… – тихонько тянул за рукав жену Мефодий. – А портрет-то дарить будем?

– Да погоди, Моня, – уже улыбалась Валентина, глядя на счастливую Павлину. – Пусть она весь альбом посмотрит. Там есть еще лучше фотографии.

Мефодий осторожно взглянул на жену – вроде не злится уже… или показалось?

– Валюша… А ты не сердишься больше?

– Да сколько ж можно? – уже с облегчением вздохнула Валентина. – Чего с тобой делать? На известных-то людей, как на собак, всякий репей липнет. А Павлина права – за свою любовь надо драться.

– За Павлину! – весело подскочил Мефодий. – И за мою Валю!

– И за мою Машу! – поднялся Володя. – Она тоже… в общем, молодец.

– И за мою Анжелу… Михалну! – радостно оскалился Коноплев.

– И за мою Танюшу, – подержал мужчин таксист.

– За вас, любимые женщины! – гаркнули мужики.

– И за мою! – подскочил Иван Иваныч. – И за мою Павлину!!!

– Проснулся, – зашумели вокруг. – Ее первую и назвали.

– Все равно пойдешь работать, – повернулась к нему супруга и как-то совсем по-новому подмигнула Валентине. – За тебя, подруга!