Маргарита Южина - Портрет супруги слесаря

– Боника, девочка моя, – принялась звать Валентина Адамовна. – Сейчас мамочка тебя достанет.

– Папочка ее доставать будет! Чего это мамочка полезет? – изучал открытый люк Мефодий Сидорович.

Собачка внизу заскулила громче.

– Ой, Моня! Она так плачет! У нее такой голосок сделался… – снова тихонько заплакала Валентина.

– Сейчас достанем… Только здесь же лестницы нет… – раздумывал муж. – А высота небольшая.

– Ой, Моня, она сейчас умрет там!

– Спрыгнуть-то я спрыгну, а вот назад как? – размышлял Мефодий Сидорович. – Валя, давай позвоним в службу спасения.

Валентина горько махнула рукой.

– Да что ты! Так они и поедут! Вон у тети Ани кошка на дерево залезла, так они ее вместе с кошкой послали. – И она опять приготовилась рыдать. – Монечка, а может быть, я сама, а? А ты меня с Боникой вытащишь?

– У тебя для этого есть я, – повернулся к ней муж.

И Валентина при этом скупом свете неблизкого фонаря вдруг увидела – какой же красивый у нее муж! Ну да! Правда красивый! Вон какие у него брови, не то что у Иван Иваныча – весь лоб как сорняками зарос, у Мефодия такая линия… И нос такой прямой… И глаза какие… И ресницы…

– Моня… Мефодий… – вдруг пролепетала она. – Как хорошо, что наш Володя в тебя уродился. Такой красавец!

Моня беспомощно захлопал действительно темными ресницами и уже хотел жене ответить что-то теплое, нежное… Но тут из люка донесся особенно громкий визг.

– Мефодий! Она погибает! – ринулась на колени перед люком Валентина.

И он спрыгнул. Просто испугался, что Валюша сама спрыгнет, не выдержит. Поэтому и ухнул вниз. И только потом вспомнил – а как же обратно?

Спрыгнул Мефодий Сидорович очень удачно: во-первых, не повредился сам, высота оказалась небольшой, во-вторых, внизу не было воды, а это здорово, и, в-третьих, не повредил собачонку. Собачонку. Да. Потому что в люке оказалась совсем не Боника, а незнакомый маленький беленький щенок. И теперь Мефодий Сидорович просто не знал, что ответить жене.

– Мефодий! Родной мой! Ну как вы там?! Ты ее нашел? На ручки возьми ее, а я… Я сейчас Володе позвоню, пусть помогает.

– Позвони, Валя, – негромко сказал Мефодий Сидорович. – Пусть поможет… Если не спит.

– Мефодий, только я… – у нее от волнения осип голос. – Я телефон дома оставила! Ну надо же!!! Ну почему я такая тупица?! Я же…

– Ты просто торопилась, Валя, вот и забыла. Иди. Я подожду.

Она уже неслась к дому, а он еще кричал, чтобы она по темноте не шла, а бежала вдоль дороги, где фонари.

Она никогда не бегала так быстро. И никогда еще в жизни ей не было так стыдно. Почему стыдно? Она ведь ничего не сделала! Она даже не оставила Николая дожидаться Мефодия! И все равно. Как она могла? Как посмела столько лет не видеть, как ее любит этот прекрасный человек? Нет, она знала… Раньше… А сейчас просто не замечала. Привыкла. И ведь правда – ей было все равно, что у него на рубашках помада, что в ресторане с девушками сидит… Доверяла? А может быть, не дорожила? А что же сейчас случилось? Он прыгнул за ее любимой собачкой? Нет, не то… Она просто в какой-то миг поняла, что он может уйти. Она просто может его потерять. Совсем. И не будет тогда ни его нелепых стихов, ни его неловких подарков, ни песен… Как же это в старенькой песенке-то поется?… Парень ушел и песенку с собой забрал. И все стало плохо. Вот и Валентине вдруг стало плохо.

– Еще и телефон этот оставила, тетеря! – корила она себя, задыхаясь от быстрого бега.

Дома стояла тишина. И в самом деле – кому шуметь?

Валентина подлетела к столику, где всегда лежал ее телефон, и на экранчике тут же высветились пять звонков.

– Откуда столько? – удивилась она. – Все от Володи… Что у них там стряслось?

Она стала набирать знакомый номер. Руки дрожали то ли от быстрого бега, то ли от волнения.

– Володя! Что у вас стряслось? – сразу же выпалила она, лишь только взяли трубку.

– Мама, куда ты подевалась? Мы тебе звонили, звонили… Погоди… Да погоди ты…

Валентине стало слышно, что трубку у сына кто-то отбирает, а затем послышался торопливый говорок невестки:

– Мама! Мы вам звонили, потому что Бонику забрали, а то у вас там народу много было, все пляшут, того и гляди лапу ей отдавят!

– Кого вы забрали? – не поняла Валентина. – Бонику? Это собачку такую мою, да?

– Ну да, Бонику! Мы ее выгуляли, а потом сразу к себе повели, потому что…

– А что ж вы мне-то не позвонили, раззявы эдакие? – без сил опустилась на диван хозяйка. – Я ж тут… Мы же…

– Мы звонили! – перебила Маша. – Только у вас все телефоны молчали!

– Правильно, молчали, – кивнула Валентина. – Потому что какая-то зараза их все вырубила!

– Ну и вот! А теперь Боника у нас!

– Бонька, может быть, и у вас, а вот отец сейчас… – начала было Валентина, но снова растерянно заморгала. – А за кем же тогда прыгнул Мефодий? Маша! Дай немедленно Володю! Володю дай, говорю! Володя! Срочно беги к школе, там отец в люк прыгнул, поймал какую-то собаку, а выбраться не может! А там такой холод! Если ты сейчас же… Володя! Притащи лестницу! Потому что он не может вылезти! А я уже туда бегу!

Она бросила трубку, схватила сотовый телефон и понеслась обратно к мужу.

– Господи, сколько времени пройдет, пока сынок оденется да до места доберется, – расстраивалась она, несясь самой короткой дорогой, наплевав на все предостережения мужа. – Мефодий там подхватит воспаление… чего там воспаление-то? Легких! Да все у него воспалится! И легкие, и печень, и мочевой пузырь, и почки… Ой, с почками и вовсе надо бы поаккуратнее… Забрали они Боньку! А отец чуть с ума не сошел… из-за меня.

Пробегая мимо очередного дома, она заметила пожарную лестницу. Валентина не стала долго думать, взяла урну, с кряхтением подтащила ее к стене, встала на нее и ухватилась за перекладину лестницы. Она рвала железную лестницу так, что весь дом ходил ходуном, из окон уже стали высовываться жильцы, но та отрываться и не думала.

– Это что за идиоты дом долбят?! – не вытерпела тетка на втором этаже. – Бат-тюшки! Уже бабы на воровство вышли! А ну пошла отсюда! Я первая эту лестницу присмотрела! У меня тоже на даче нет!

– Совсем с ума посходили! – высунулся мужик с третьего этажа. – Все прут! Сначала лестницы, потом балконы воровать будут!

Валентина поняла, что оторвать нужную вещь все равно не получится, плюнула и побежала на помощь мужу.

Зря она на сына ворчала – когда она прибежала, Мефодий уже стоял возле люка, обмотанный веревкой, а на руках у него поскуливал толстенький белый щенок.

– Вот… – виновато кивнул на него Мефодий. – Это не Боника.

– Да и черт с ней! – уткнулась мужу в воротник Валентина. – Пойдем домой. Я тебе чаю с малиной… Да ну ее, малину! Я тебе коньячка стакан дам, у меня припасен для особых случаев… Для тебя хранила.

– Ну вот, а то все переполошились, – довольно потирал руки Володя. – Поехали, я вас довезу.

– А этого куда? – спросил Мефодий про щенка.

Тот уютно устроился на руках своего спасителя, уткнулся в живот, пригрелся и теперь спал.

– Куда его? – пожала плечами Валентина. – Ну, давай с собой возьмем. А завтра решим. Что ж, ты зря, что ли, в этот люк лазил?

– Правильно! – сверкнул глазами муж. – Так и назовем его – Люк! Как будто имя такое заграничное, правда же?

Валентина подавила вздох – если муж уже имя придумал, значит, этот Люк поселится у них надолго… А куда же Бонику?

– Замечательное имя! – широко улыбнулась она, глядя в настороженные глаза мужа. – Вези нас, Володенька, нам еще собаку мыть, мужа греть и… И еще надо успеть отдохнуть, сегодня был такой день!

Следующий день был выходной, и Мефодий не работал. Вообще-то раньше Валентина выпроваживала супруга калымить, то есть работать на свой карман, но сегодня она даже слышать не хотела про его работу.

– Дома будешь лежать! Нечего бегать по всяким клиенткам! Они все равно тебе деньги не платят, только поцелуями рассчитываются. А целовать я тебя сама буду. Да и собачку приучать надо. Смотри, уже четыре лужи.

Щенка вчера помыли, Валентина даже пробовала чесать, но толку не было. Зато сегодня он был белый, пушистый, с черными пуговками глаз – заглядение.

– Валюша, пойдем вместе с собачкой гулять, а? – позвал Мефодий.

У Валентины были дела. Должны были прийти Володя и Маша с Машиными родителями, надо было бы уже и обед разогревать, но женщина только махнула рукой – куда это все денется!

– Пойдем, Мефодий. Только ты теплее оденься, а то какой-то ветер, мне не нравится.

Они ходили по парку, щенок терпеливо пыхтел рядом, перебирая короткими лапами, и Мефодий Сидорович снова читал стихи собственного сочинения, только сегодня как-то без выражения.

– Вот с крыши падает сосулька, а это значит, скоро май… Валюша! Ты посмотри, какую он ветку тащит! Люк! Мальчик! Да как же ты ее упер? Она ж больше тебя весит! Валя, он хочет поиграть!

– Давай поиграем, – соглашалась супруга. – Я побегу, а ты меня догоняй.

И она резво понеслась вдоль заснеженной дорожки. Бежать было неудобно, да она и не слишком старалась, все же они с Мефодием не к Олимпийским играм готовятся. Бежала и все ждала – вот сейчас ее схватят родные руки! Но руки чего-то никак не хватали.

Она обернулась. Мефодий сидел на корточках перед щенком и отбирал у него палку. Щенок не отдавал, упирался лапами и даже рычал, а Мефодий заливался счастливым смехом.

– Вот так… – огорчилась Валентина. – А я, можно сказать, как лань, ношусь тут… Обидеться, что ли?

– Валя! Иди к нам. Смотри, какой у нас защитник растет! – радостно смотрел на жену Мефодий. – Вот попробуй, отбери у него палку, отбери.

Валентина попробовала. Ну и… отобрала, конечно.

– Валя! – обиделся за питомца супруг. – Ну зачем ты у него силой вырвала. Он же еще маленький.

– Мефодий, я больше не буду, – толкала палку обратно в пасть щенку расстроенная Валентина. – Возьми, Люк, возьми… Мефодий! А все потому, что у него сил не хватает. Его кормить пора, а мы тут у него последние силы на беготню отнимаем.