– Я ж тебе говорил, не будет она ревновать, а ты все: «Как увидит тебя с другой бабой, полюбит, как миленькая!» А мне от этих выкрутасов только стыд и все. Еще и фотография эта откуда-то взялась… – тяжко вздохнул Мефодий Сидорович. – Ты, что ли, сунул?

– Я! А кто ж? Это чтобы уж совсем… Последний гвоздь, так сказать…

– Хватит уже этих гвоздей. Не надо ничего.

– А мы еще придумаем… – хотел предложить новую идею Николай, но Мефодий Сидорович махнул рукой.

– Да чего тебе не нравится? Живем мы с Валюшей хорошо, она мне верит. Ну и… любит по-своему, а ты…

– Да какое там «любит»?! – возмутился Николай. – Она ж свою собачонку уважает больше, чем тебя! Я ж тоже сначала думал, что у вас все хорошо, но потом, как тебя послушал… Ты когда мне рассказал, как она тебе мяса пожалела, а потом этот кусок собаке отдала… Ты уж прости меня, Мефодий, но это не любовь! Это даже уважением не пахнет! Это же… я бы сказал, это…

– А я говорю – не лезь! Любит она! Как умеет, так и… так и любит! Не надо больше измывательств.

Николай наконец догадался обидеться:

– Нет, а я вот не могу сообразить! Ты же сам все это начал! Ты ж ко мне пришел, страдал и говорил, что надо срочно что-то придумать! Я и решил, если мужик ни с того ни с сего, сдуру…

– Да не сдуру я! – повысил голос Мефодий Сидорович и объяснил, глядя куда-то вдаль: – Понимаешь, мне Валюша всегда нравилась. Да чего там… Любил я ее! И сейчас люблю. Вот сколько помню, столько и люблю. Она ж раньше, знаешь, какая была? Ух! За ней все парни бегали… Один такой был… Смазливый, всегда при платочке… Вале он очень нравился. У них любовь была. А потом его посадили. Надолго. А уж когда он сел, то выяснилось, что любовь у них не только с Валюшей случилась, одна женщина даже ребеночка от Лешки родила. Ну вот этого Валюша стерпеть не могла. Ну и… вышла за первого попавшегося… За меня то есть. А потом он отсидел и к ней приехал. Мы тогда еще в старой квартире жили. Володька маленький был. Ну и… Очень она тогда мучилась. Но осталась со мной. И вот только все забылось, а тут – здрасте – прибегает, да только по старому адресу. А мы там уже лет десять не живем.

– И хорошо! – не слишком расстраивался Николай. – Пусть ищет. Город-то большой, где ж вас найдешь?

– Город большой… – кивнул Мефодий Сидорович. – И людей много, есть кому сказать. Вот я и подумал, что б такое устроить, чтобы Валюша меня заметила… Да нет, чтобы она из-за меня стала волноваться, переживать… А о своем этом Лешке ей бы и думать некогда было.

– Ну и дурак, – успокоил Николай. – А если бы она… Ну вот он бы к ней пришел, дружок-то бывший, а тут и ты явился – весь в помаде! Если б твоя Валюша сказала: «Ага! Шляешься, паразит такой? Я тогда к другому ухожу!» Могло такое быть?

– Могло… – согласился Мефодий Сидорович. – Только тогда бы все сразу ясно стало. Ну и пусть бы шла… Володька уже большой. Должна же она быть счастлива. А вообще-то, если честно… Я так думаю, Валюша меня уже ни на кого не променяет. Она просто верит мне, и все. И я ей верю.

Николай почесал переносицу.

– Ну… Это ты погорячился… Женщинам вообще верить нельзя, – промямлил он. – Тут иногда себе-то верить боишься, а жене…

– Да ты-то откуда знаешь? – вскипел Мефодий Сидорович. – Ты вот проживи с женой больше тридцати лет, а потом…

– Вот это уж я знаю! Все они! Моя тоже говорила: «Ах, да я! Тебя! Да чтобы бросить?! Ни в жисть!» А сама, стерва, бросила.

– Так потому что ты пил, как верблюд.

– Ну и что?! – искренне возмутился Николай. – Это еще не повод мужьями бросаться. А ты вот думаешь, у тебя не такая? Ты вот и не пьешь, и пляшешь под ее дудку, как тюлень дрессированный, а Валюша все равно не ценит. Попадется мужик стоящий, и все.

– Прекрати, Николай, – набычился Мефодий Сидорович. – Ты не знаешь Валюшу!

– Это ты не знаешь, наивная простота, – усмехнулся Николай. – Вот сейчас сам посмотришь… Валюша!

И Николай позвал Валентину Адамовну на лоджию.

– Да ты что?! Сдурел совсем?! – тянул друга обратно Мефодий Сидорович. – Я ж тебя!..

Но Валентина и сама уже направлялась к мужчинам.

– Вот вы где? А я вас ищу, – улыбалась она Николаю. – Пойдемте же танцевать! Вас там женщины уже обыскались. Ждут-ждут, а никто их не приглашает. Особенно Михалну. Николай, у нас есть такая девушка – Анжела Михална, ну очень приятная особа! Очень! Настоятельно рекомендую!

– Мы идем уже, Валюша, – отозвался Мефодий Сидорович, толкая Николая в спину, но тот упирался и глядел маслеными глазами на хозяйку.

– А если я не хочу Анжелу Михайловну? – мурлыкал он чуть ли не в самое ухо имениннице. – Если я вас хочу пригласить на танец, Валюша? Вы мне позволите?

– Валя! Это он нарочно! Ты его не слушай, – тянул за руку жену Мефодий. – Пойдем с тобой потанцуем. Слышишь, песенка какая? Старенькая, как раз наша.

Валентину прямо разрывали.

– Моня! Ну куда ж ты меня тянешь! Ну неудобно же! – шипела она на мужа и снова оборачивалась к гостю. – Пойдемте со мной, я вас провожу. И все же Анжела – чудная! Просто чудная!

– А я хочу вас, кудесница!

– Негодяй! – счастливо округляла глаза Валентина. – И это при живом-то муже. Моня! Ты слышишь, что он говорит? Пойдемте, Николай, а то музыка кончится.

– Валя! – крикнул Мефодий Сидорович. – Я ж тебе говорю! Ты можешь меня послушать хотя бы раз в жизни?!

– Могу. Но мне некогда, – отмахнулась Валентина и вышла с лоджии в сопровождении Николая.

Она честно пыталась передать его в руки Михалны, даже силком подтащила его к женщине, хотя он упирался что есть мочи. Однако перед самым их носом Михалну пригласил на танец не ко времени пробудившийся Иван Иваныч, грозный супруг Павлины Марковны.

– Ах, какое несчастье! – всерьез пожалела Валентина.

– Да полно вам! – потащил даму на танец Николай. – Очень все славненько сложилось. Скажите, а какими волшебными духами вы брызгаетесь?

– Духами? Ой, шутник… – зарумянилась хозяйка. – Да это я просто Машиным шампунем голову помыла.

– Не лгите мне, чаровница, – томно прикрывал глаза кавалер. – Вы пахнете не шампунем, а… а… морским бризом! Свежестью айсберга! Ароматом розы!

– Да что вы… – серьезно уставилась на него Валентина. – Надо будет у Маши спросить, где она свой шампунь покупала… Себе тоже такой надо взять, это ж какая экономия, все в одном флаконе – и роза, и сугробы…

Потом начался быстрый танец. У Валентины уже не было сил скакать, однако кавалер ее не отпускал – так и подпрыгивал рядом. Отделаться от него удалось лишь тогда, когда к матери подошел Володя.

– Мам, иди сюда, – позвал он.

– Что такое? – живо откликнулась мать и повернулась к гостям. – Михална! Тебя вот этот товарищ пригласить хотел. Николай, не стесняйтесь. Вы ж мне все уши прожужжали, что хотите пригласить Анжелу. Давайте! Что случилось, Володя?

– Мама, ты не знаешь, что с отцом случилось? – с тревогой в голосе спросил сын. – Чего-то он собрался, куртку надел и выскочил. Я ему еще крикнул, мол, ты куда, а он только рукой махнул. И такой расстроенный…

Валентина Адамовна вспомнила, что муж что-то хотел ей сказать, даже на танец пригласил, а она… Нет, гости, конечно, важные персоны, но и с Моней как-то некрасиво получилось. Но он тоже – как маленький! Что ж, она должна всех гостей побросать и возле него околачиваться?! Между прочим, этот Николай – его друг. И она…

– Володя, а ты ему позвони.

– Я звонил, он трубку не берет.

– Ой, мама, – подлетела к ним Маша. – А мы с моими родителями решили, что сегодня будем ночевать у нас.

– С чего бы это? – уставилась на невестку Валентина Адамовна.

– А что такого? – дернула плечиком Маша. – У нас ремонт уже в одной комнате сделан. Ну и что, что кухня вся в развалинах. Мы уже здесь наелись. А завтра утром снова сюда придем. Мама уже отдыхать хочет, а здесь же гости. Вот мы и пойдем.

– Ну да, – растерянно пролепетала Валентина. – Конечно же, идите… Погоди! Маша! Я вам в пакетик салатик положу и колбаски, а то вдруг проголодаетесь.

Маша и Володя ушли, прихватив с собой Верочку и Олега Антоновича. Но веселье продолжалось. Правда, Валентина теперь веселилась как-то неубедительно. Хотя сама себя и заставляла забыть о такой мелкой неприятности, как размолвка с мужем, но настроение подпортилось. Она была обижена. Нет, это ж надо! Она, главное, старается, гостей тут веселит, а он! Можно подумать, это он именинник. Еще и эта Павлина Марковна. Вот зануда-то, господи, прости!

– Валентина, – в очередной раз подошла она к хозяйке. – А чтой-то я твоего мужа нигде усмотреть не могу? Никак сбежал к кому-то?

– Что это за слово такое «сбежал»? Он что – молоко, что ли? – нервно дергала головой Валентина. – Он ушел… ушел провожать сватов. Ты же сама видела – Верочка и Олег Антонович пошли отдыхать, вот он и пошел их проводить, скоро вернется.

– Нет, Верочка ушла позже, а вот Мефодий Сидорович уже давно отсутствует, – ехидно возражала она. – Я заметила.

– Ты бы, любезная Павлина Марковна, лучше б за своим мужем приглядывала. А то он Михалну уже в пятый раз от Николая отрывает. Не мешался б он, а? Пусть бы молодые танцевали.

– А мой, значит, уже по возрасту не подходит, да? – обижалась за супруга Павлина Марковна. – Мой, значит, если пенсионер, так ему и с женчиной нельзя потанцевать, да? Ну и порядки у вас! Прямо бордель какой-то! Моему Ивану Иванычу так ничего нельзя, а этому Николаю так все можно! Вон он и с Михалной пляшет, и тебя тискает! Я ж всё вижу!

– Ой, Павлина Марковна, – устало сморщилась Валентина. – Я ж тебе давно говорила – от меня мужики, как от дуста, дуреют и дохнут, дуреют и дохнут!

– То-то я и гляжу, мужа уже не видать.

– А шла б ты за стол, – махнула рукой Валентина, поворачиваясь к гостье спиной. – Дорогие гости! Давайте выпьем за хозяйку!

– Валентина, – вдруг проговорила Михална. – Там телефон звонит. Наверное, соседи ругаются, что мы шумим так поздно.