Во рту пересохло, а член вновь был готов к фееричным боевым действиям на поле любовного сражения. Хотел её так, что земля под ногами дрожала. Как будто то, что случилось между нами несколько минут назад не более чем плод моей дикой фантазии. Мона была каким-то ангелом Апокалипсиса, имея разрушительное значение для моего тела и души. Но я не мог без неё. Быстро слез с кровати, следуя за проказницей по пятам. Стоило только устремить взгляд вперед, как я натурально лишился дара речи.

О боги.

Она стояла под душем, и нас отделяла только одна запотевшая стеклянная перегородка. Желваки на челюстях напряглись, а кулаки непроизвольно сжались. Сводная сестра глядела на меня в упор, с самым невинным видом намыливая свое безупречное тело губкой. Вот чертовка. Дотронулся до каменного стояка, стирая пальцем маленькую капельку смазки, которая выступила, глядя на эту умопомрачительную шалунью. Она играла со мной, даже не подозревая, что очень скоро я хорошенько её проучу. Не в силах больше ждать, зашел за перегородку, выхватил мочалку у неё из рук.

– Я помогу… – одержимо оскалился, глядя на большую грудь с призывно торчащими бусинками сосков.

Похоже, обнаженной эта малышка чувствовала себя как рыба в воде. И к лучшему, потому что в ближайшие сутки единственной её одеждой будет моё горячее тело.

Будто прочитав мысли, Мона загадочно улыбнулась, разворачиваясь ко мне спиной. Отжал губку и, выдавив на нее несколько капель ягодного геля, стал бережно массировать нежную кожу красавицы, прижимаясь к её попке могучим стояком. Сводная сестра прогнулась в пояснице, плавно покачивая бёдрами навстречу горячему члену, словно приглашая на дивный пир. Мы вновь находились на грани, но теперь уже я решил не спешить, заставив провокаторшу играть по моим правилам. Водил невесомым мыльным облачком по её шее и плечам, опускаясь всё ниже. Мона дернулась, когда я провёл губкой по ее обнаженной попке, легонько задевая тугую дырочку.

– Ах… – резко запрокинула голову, потому что я начал намыливать её между ног.

– Как хорошо… – прошептала шалунья тихо.

– Я всегда буду о тебе заботиться… – уверенно сказал, выбрасывая губку на кафельный пол и продолжая растирать душистую пену по её складкам.

– Ловлю на слове… – умиротворенно отозвалась красавица, пока я собственнически скользил руками по влажной коже, словно невзначай проведя членом по внутренней стороне её бедра.

Смыв остатки пены, уселся на пол, утягивая девочку за собой.

– Сядь на меня сверху! – скомандовал хрипло. – Хочу, чтобы ты почувствовала всё гораздо острее…

* * *

Сестренка не стала спорить. Она раздвинула ноги, а затем начала медленно опускаться на стоящий колом член. Ох, черт. Приподнял бёдра ей на встречу, вводя головку. Мона застонала, вцепившись пальцами в мои плечи, опускаясь на меня полностью.

– Девочка моя… – шептал, слизывая с губ её стоны.

Кругом была влага, и она такая мокрая и тесная внутри, что хотелось орать от экстаза.

– Вильям, малыш… – Симона улыбнулась, так, что у меня перехватило дыхание.

– Ну какой же я малыш… – сдавленно рассмеялся, сделав резкое движением бёдрами, её попка моментально подскочила, и Мона нетерпеливо закусила губу.

– Да, ты не малыш… Ты большой. Очень… И, Вильям, зачем же мы столько ждали? – взволнованно шептала в приоткрытые губы, тут же принимаясь покрывать короткими одержимыми поцелуями мои щеки и подбородок.

– Я должен был убедиться, что ты тоже этого хочешь… – прерывисто выдал, сжимая ладонями её влажное лицо, продолжая наполнять и растягивать собой внутри.

– Ты правда готов был остановиться после того, что случилось в парке? – прошептала она вдруг расстроено.

– Конечно, нет. Но я ведь должен был хотя бы попытаться…

– Вильям…

– Хватит болтать! – перекинул её влажные волосы на спину, опуская голову и втягивая в рот маленький затвердевший сосок. Спустя секунду проделал то же самое со вторым.

– Ах… – уголки ее губ приподнялись в блаженной улыбке, и тогда я ускорился.

Стал трахать её быстрее и резче. Мона глядела в упор, и её блестящие карие глаза прожигали насквозь своим мистическим огнём. Сердце ёкнуло. Она была красивой до темноты в глазах, и мы занимались любовью в чаше душевой кабины. Даже круче, чем в моих грязных фантазиях… Эта девчонка вытягивала из меня все соки. В самом прямом смысле.

Сжал её ягодицы, двигаясь всё быстрее, наслаждаясь сладостными всхлипами и вздохами. Лучшая музыка для моих ушей.

– Вилья-я-ям… – вдруг застонала она, стискивая пальцами мою шею.

Изо рта чуть не вырвался хохот – малышка точно захочет придушить меня, когда узнает, что мне придется покинуть её на какое-то время. Теперь уже не представлял, как мы будем друг без друга…

Глаза красавицы закрылись, а грудь стала часто-часто вздыматься. Испустил низкий стон и резко замер, ощутив, как ритмично сокращаются мышцы её влагалища вокруг моего стояка. Обалденно… Я и сам уже был на взводе: стремительно вышел из нее, излившись на прохладный кафельный пол. В ушах шумело, словно мы попали в зону турбулентности. Да, твою мать. Этой ночью всё окончательно вышло из-под контроля, и началось настоящее безумие. Стихийное бедствие. Землетрясение. И десятибалльный торнадо. Но я ни о чем не жалел. И знал, что никогда не пожалею…

Минут через пятнадцать мы перебрались на кровать. Мона лежала на мне сверху и неотрывно глядела в глаза, а я гладил ладонями её влажные спутанные волосы, до сих пор не веря своему счастью.

Сам не знал, сколько времени у нас осталось, поэтому не хотел тратить его на сон. Близость красивого податливого тела моей девочки действовала как валериана на мартовского кота.

– Вильям… – прошептала, подавив зевок.

– Что? – тут же отозвался, заправляя ей за ухо темно-каштановую выбившуюся прядь.

– Я хочу от тебя ребёнка! Вот что… – вдруг еле слышно пробормотала красавица, и мои брови резко взметнулись ввысь.

– Ты сама ещё ребенок… – ответил сдавленным от волнения голосом.

– Знаешь, я так устала от одиночества… Мечтаю о большой дружной семье, где все друг другу нужны. Понимаешь, о чем я? – глаза любимой в мгновение ока заволокло тревожными облаками. Не мог видеть её расстроенной, поэтому уверенно сказал.

– Хорошо. Заделаю тебе малыша. Только немного позже. Ладно?

– Ловлю на слове. Ты пообещал… – Мона умиротворенно улыбнулась, и её ресницы затрепетали.

Мои губы расплылись в придурковатой улыбке. В эту секунду я почувствовал, как сильно желаю этого сам.

* * *

Открыл глаза, вдруг с ужасом обнаружив, что её нет рядом. Какого черта?! Резко подскочил с кровати, но тут же перевел дух, услышав, как в ванной шумит вода. От сердца отлегло: моя девочка просто принимает душ. В это мгновение на тумбочке завибрировал мобильный. Медленно выдохнул, стараясь отделаться от тревожного предчувствия, а затем протянул руку, всматриваясь в подсвеченный дисплей, сузив глаза.

Звонил отец. Ну, разумеется.

– Слушаю… – ответил сухо.

– Это я тебя слушаю, сынок… – отозвался он ледяным тоном, но тут же угрожающе добавил. – Какого черта не улетел ночью? Или думал, мои люди не узнают?

Мышцы напряглись, а по венам потекло раздражение.

– Хватит общаться со мной как с малолетним сосунком! Никто не знает, что я всё ещё здесь…

– Тогда я перефразирую. Какого черта ты всё еще здесь?! – голос отца сорвался на истерический визг. – Ты хоть видел утренние газеты? Там опять про тебя и твоих отморозков-друзей! Кто-то заснял вас беспечно отдыхающими в «Silensio»! Ну, конечно! Браво! Ничего не меняется, Вильям! НИ-ЧЕ-ГО! Вот только тебе, похоже, плевать, что на карту поставлено ВСЁ! Я уже тысячу раз пожалел, что позвал тебя сюда…

Слушал его ор сквозь какую-то пелену. Моему отцу никогда не было до меня особого дела. Работа. Работа. Работа. А потом мать поймала его на измене с домработницей и подала на развод. Я несколько лет не мог простить ему этого предательства, демонстративно избегая общения. Всё изменилось в ту ночь, когда мы с друзьями после очередной гулянки попали за решетку, и он, бросив все дела, примчался нас выручать. Тогда я признал, как сильно мне его не хватает. Верил, что мы еще сможем общаться как нормальные отец и сын.

– Пап, я должен тебе кое в чем признаться… – произнес вполголоса, взвешивая каждое последующее слово.

– Что еще? – после небольшой паузы встревожено изрек Легран-старший.

– Я остался здесь из-за Симоны. Мы теперь вместе…

– Вильям, ты в своем уме?! Что ты такое говоришь?! – голос отца казался изумленным.

– Когда вся эта ситуация разрешится, я увезу её с собой. Только у меня просьба: подготовь Жозефин. Ладно?

– Вильям, у тебя окончательно поехала крыша! Прекрати пудрить девочке мозги! Это не смешно… Мы обязательно серьезно поговорим на эту тему, но чуть позже. Сперва ты должен уехать! Отец малолетнего сосунка снова звонил моим людям! Они просят увеличить сумму отступных в три раза… Засранец вошел во вкус! Ты закончил юридический и не хуже меня знаешь – за запугивание и причинение вреда здоровью можно угодить за решетку на несколько лет! И я уже ничем не смогу помочь… – кровь в висках пульсировала с такой силой, что я уже практически не разбирал его слов.

– Мне плевать! Готов сам понести ответственность за свои поступки! Слышишь меня?!

Отец токсично рассмеялся, отчего у меня на пояснице зашевелились мурашки.

– Не горячись, сынок. Вряд ли малышка Мона захочет сушить для тебя сухари…

– Ты ни черта про нас не знаешь! Ты… – сжал челюсти, что аж вены на шее вздулись от напряжения.

– И знать не хочу! Только не вздумай посвящать сводную сестру в наши дела. У девчонки ветер в голове! Она может окончательно всё испортить, – развязно хохотнув, Легран-старший отключился, а я тихо зарычал, почувствовав себя львом, угодившим в капкан.

Твою мать. Когда же закончится это безумие, и нас никто не будет трогать?!