Эмилия Грин - Порочный

– Я могу тебя попросить присмотреть здесь за всеми? Мне нужно вернуться в спальню… – приобнял девушку за талию, заговорщически улыбаясь.

– Конечно. Не стоит объяснять. Ты всегда помогал мне! Так что поднимись наверх, и не вздумай даже спускаться от туда раньше утра… – смущенно хихикнула невеста друга, поджав нижнюю губу.

– Малышка, я надеюсь, ты сделала то, что я тебе сказал? Готова продолжить?! – распахнул дверь в спальню, обнаружив, что свет не горит.

Боже правый. Наверняка, она залезла под одеяло и покорно ожидает, когда я присоединюсь. От мыслей о её гладкой податливой коже в каждой клетке тела начал зарождаться ток. Мое чудовище только что вырвалось на свободу, выпустив когти.

– Симона, иди ко мне! – хрипло прошептал, забираясь на кровать. Глаза стали привыкать к темноте, и только тут я заметил, что постель пуста.

– Какого черта?! – изумленно прошептал, быстро возвращаясь к двери и включая свет.

Но тут меня ожидало новое потрясение: окно было распахнуто, а на кровати не хватало простыней. Твою мать. Она сбежала по самодельной лестнице! Даже несмотря на то, что расстояние от моего окна до земли было небольшим, и внизу располагалась здоровенная клумба с сезонными цветами, в голове не укладывалось, что она на это решилась. Вот ненормальная! Мечты о страстной бессонной ночи рассыпались в прах. В горле запершило. Во рту образовался тягучий ком размером с куриное яйцо. Я задыхался. Тупо уставился на распахнутое окно, не в состоянии сделать ни единого вдоха, пытаясь понять, как быть дальше…

После трех неотвеченных звонков сводной сестре уже бежал к машине, лихорадочно соображая, куда она могла подеваться.

– Эй, Вильям, ты ничего не попутал?! Я думал, только крысы бегут с тонущего корабля? – жизнерадостно обратился ко мне Эрик, вылезая из своего автомобиля.

– Я закрыл Мону в комнате, но она сбежала, – озадаченно прошептал, потирая пальцами пульсирующие виски.

– Да эта девчонка сущий ад! Найди её и задай хорошую порку! Пусть завтра не сможет сидеть на заднице, – друг скорчил пошлую гримасу, с умудренным видом сложив ладони крестом на груди.

– Уже. Я выпорол её ремнём несколько дней назад. Но, видно, она ни черта не поняла…

Зрачки Эрика расширились, а на лице появилась кривоватая ухмылка.

– Этого стоило ожидать. Малышка выросла, и ты больше не можешь её контролировать. Или стань для неё настоящим мужиком, или отойди и не мешай другим.

Наши взгляды столкнулись. Хорошо, что я держал руки в карманах брюк, и этот самодовольный индюк не заметил, как мои ладони вновь сжались в кулаки.

– Там за Селестой решили приударить сразу двое парней… Кончай болтать, – процедил я сквозь зубы, с удовлетворением отмечая, как задрожал кадык на шее Эрика.

– Я тебя понял. Постараюсь обойтись без крови, чтобы не запачкать персидские ковры на полу. И, Вил…

– Что еще? – нехотя обернулся, открывая дверцу своего «Ferrari».

– Ты с самого начала был прав. Эта вечеринка – тухлое дерьмо! Кажется, мы стареем…

– Ничего подобного. Мы просто повзрослели. Новые интересы. Новые игры, – лукаво подмигнул, утопая педаль газа в пол.

В ту же секунду автомобиль сорвался с места, а до меня, наконец, дошло, где она может быть…

Мне вновь захотелось стать ребенком. Правду говорят – разбитые коленки заживают быстрее, чем разбитое сердце. Сидела на заросшей бурьяном лужайке в маленьком заброшенном парке аттракционов на окраине Парижа и тихонько глотала слёзы обиды. Они все хотят меня контролировать, но никто по-настоящему не любит.

Мы часто бывали в этом парке до развода родителей. Практически каждые выходные. Папа держал маму за руку, а я бежала впереди них, сжимая в руках очередную плюшевую игрушку. Идеальная семья прямо как с упаковки хлопьев для завтрака. А потом мама узнала, что у отца уже продолжительное время есть любовница. Мне было двенадцать, когда счастливая семья распалась. Вскоре закрылся и этот парк развлечений: аттракционы заржавели, а на многочисленных лавочках облупилась краска. Некогда опрятные цветущие аллеи вокруг превратились в захолустную помойку.

Я с трудом пережила развод родителей. Почти год после этого находилась словно в аду. Отца утянули щупальца холостяцкой жизни, мама стала отчаянно бросаться в водовороты новых отношений, а обо мне вдруг резко все забыли. Взрослым невдомёк, как трудно подросткам жить с этим ощущением тотального одиночества в груди. Когда ты ходишь, улыбаешься, говоришь, а внутри у тебя огромная зияющая дыра.

Тот год был сложным во всех смыслах, и я ощутила гнетущую тревогу, вдруг припоминая, через что мне пришлось пройти, чтобы выбраться из этого ада. Пальцы вцепились в подол сарафана, а по коже пробежал мороз. За это время я приняла правила установленной игры: ничего не спрашивай и всегда улыбайся. «Ты живешь в сказке, Симона, и нечего хандрить!» – любила повторять моя мама. И я улыбалась и поддакивала, хотя порой хотелось удавиться.

Сегодняшним вечером сводный брат нанес удар под дых. Вильям, которого я долгое время считала по-настоящему близким человеком, оказался таким же, как все. Он раздавал приказы и пытался меня контролировать. Очередной самоуверенный мужик, который просто умело притворялся. И как бы сильно мое усталое тело не искало успокоения в его горячих руках, обида пересилила всё. Я сбежала. Понятия не имела, что делать дальше, но точно знала – я не готова покорно раздеться и лечь в его койку. Тем более она ещё не успела остыть после другой девушки.

– Неужели тебе никто не говорил, что маленьким девочкам опасно гулять в одиночестве по ночам?! – вздрогнула, резко подняв голову.

Сводный брат всё в том же небесно-голубом костюме, правда, немного помятом после недавней потасовки, глядел прямо на меня, обезоруживающе улыбаясь. Сердце предательски дрогнуло, глядя на то, насколько этот подлец хорош собой. Сделав титаническое усилие, язвительно выдавила:

– Люблю одиночество. Всегда одна-одинешенька. Уже привыкла! Так что можешь идти, тебя ведь сюда не звали, – скорчила недовольную рожицу, отворачиваясь от него.

Только вместо того, чтобы послушаться, Вильям уселся рядом, обвивая руки вокруг моей талии.

– Ты позвала. Разве забыла?! – он широко улыбнулся, прижимая меня ближе к мощной груди.

– О чём ты говоришь? – произнесла прерывисто, проведя пальцами по его гладковыбритой щеке. Ноздри защекотал терпкий мужской запах. От Вильяма пахло силой, спокойствием и сексом.

– Я очень хорошо помню тот день. Ты разругалась с матерью и сказала, что уходишь из дома, а спустя несколько часов позвонила мне и, рыдая, попросила тебя забрать. Я сорвался с какой-то вечеринки и уже спустя минут пятнадцать примчался к тебе.

– Вильям…

Но он не дал мне сказать – приложил палец к губам, а затем хрипло продолжил:

– Раскачивал тебя на качелях, а ты так громко хохотала, что у меня дрожали поджилки. Потом мы поужинали в пиццерии и пошли в кино на нон-стоп, но ты заснула уже после первого фильма, и мне пришлось отнести тебя в машину… – его голос дрогнул, а теплые пальцы стали нежно гладить живот сквозь тонкую ткань платья.

Опустила ресницы, не решаясь встречаться с ним взглядом. Вильям прижал меня ближе к себе и наклонился к самому уху. Его теплое дыхание заставило кожу покрыться мурашками, а соски затвердеть. Ох, черт. Влияние этого мужчины на меня сравнимо лишь с влиянием солнечного светила на грешную Землю – сразу оттаивала, стоило ему только прикоснуться…

– Я просто заботился о тебе. Всегда хотел быть в курсе событий твоей жизни, поэтому иногда вёл себя как… – Вильям соблазнительно ухмыльнулся, отчего мое сердце сжалось. – Как одержимый психопат… – еле слышно добавил мужчина, задевая теплыми губами мою мочку.

Закрыла глаза, ощущая, как по телу разливается волнующий жар. Его мягкие губы неторопливо целовали маленький участок кожи за ухом, заставляя низ живота приятно отяжелеть.

– Пойми меня правильно. Ты была слишком молода, а я чересчур опытен. Это не могло закончиться хорошо. Но даже за тысячи миль отсюда я всегда находился поблизости. Ты никогда не была одинока, Симона…

– Всё это так странно…

Тёплые ладони гладили меня по волосам. Я стала дышать чаще.

– Мы обязательно ещё обо всем поговорим, а пока…

– Что пока? – отозвалась еле слышно, чуть сузив глаза.

– Помнишь, я пообещал, что ты кончишь от моих поцелуев? – задумчиво улыбнулся мужчина.

– Д-да… – прошелестела, глядя на него сквозь пелену тумана.

В эту гребанную секунду я желала его до темноты в глазах. И тогда сводный брат схватил меня за плечи, повалил на землю и лёг сверху. Он налетел на губы, быстро просовывая влажный язык мне в рот. Вильям прижимался к моим бёдрам эрекцией, и я издала тихий сдавленный всхлип, обвивая ноги вокруг его торса. Его член был твердым, как камень, и упирался мне между ног. О да…

– Господи, какая же ты сладкая… – на секунду оторвался от моего рта наглец, но уже спустя мгновение, подарил еще один опустошающий поцелуй, заставляя нежную плоть под трусиками увлажниться.

Блондин стал умело посасывать мой язык, запуская руки под юбку. Его губы были тёплыми и упругими, а в диковатом взгляде плескался огонь. Я застонала, не в силах бороться с цунами, которое разрушительной воронкой собиралось внизу живота. Дрожала как от лихорадки, ощущая, как наливается теплотой маленькая горошинка между ног. Грудь отяжелела и немного побаливала – светловолосый красавец с такой силой прижимался ко мне, что нечем было дышать. Начала нетерпеливо елозить бедрами о его выдающийся бугор, уже проклиная себя за этот побег.

– Я же сказал, ляг в койку и жди меня без трусиков… – словно прочитав мои мысли, угрожающе прошептал сводный брат, по-хозяйски шаря руками у меня под юбкой.

– Кто ты такой, чтобы раздавать мне приказы? – язвительно рассмеялась в ответ, но тут же поплатилась за свою дерзость.