Мэри направилась к двери.

— Вон там, на подносе, чай, и я пришлю наверх Бесси с горячей водой. Завтрак будет в гостиной. Мастер Гревилл любит завтракать рано.

Надев взятое из дома льняное платье, Аурелия выпила чаю, потом хорошенько закуталась в свою теплую накидку и спустилась вниз по лестнице как раз тогда, когда большие часы внизу пробили половину седьмого.

Гревилл уже ждал ее в гостиной. В камине пылал огонь. Сквозь окно-эркер пробивался очень слабый свет, и свечи в комнате еще горели. Когда Аурелия вошла, Гревилл стоял у окна, но сразу, же обернулся, окинул ее одним все охватывающим взглядом и слегка поклонился:

— Доброе утро, мэм.

— Доброе утро. — Аурелия подошла к нему, встала рядом и посмотрела в окно. — Похоже, оно еще и холодное.

— Да. Но скоро потеплеет. — Гревилл стоял так близко, что она чувствовала жар его тела и ощущала запах мыла. Вернулось воспоминание о том поцелуе — сладко-соленый привкус, его губы на ее губах… Ну, конечно же, это была просто тренировка и ничего больше.

— А вот и завтрак. — Бодрый голос Мэри вернул ее на землю. Она быстро отошла от Гревилла, подошла к столу, взяла тарелки с подноса и начала их расставлять.

— Да это настоящий пир, Мэри! — произнесла Аурелия, надеясь, что щеки ее не горят и что она не дала понять Гревиллу, о чем вспоминала.

— Так и должно быть. — Мэри удовлетворенно кивнула, еще раз осмотрела накрытый стол, подхватила пустой поднос и вышла.

— И что мы сегодня будем делать? — Аурелия села и взяла гренок.

Гревилл глянул на окно. Солнце поднялось выше и светило теперь гораздо ярче.

— Думаю, займемся кое-какими упражнениями на улице. Нужно пользоваться хорошей погодой, пока не пошел дождь. В это время всегда идут дожди — тогда и будем заниматься в помещении.

— А какие упражнения?

— Для начала немного постреляем в цель, а потом я хочу показать вам, как понять, что вас преследуют, и поучить технике — как ускользнуть от преследователя.

«Это был самый невообразимый день в моей жизни», — думала Аурелия, стоя в угасающем свете дня на узкой деревенской дороге в полном одиночестве — во всяком случае, так ей казалось. Неужели ей все-таки удалось оторваться от Гревилла в той маленькой деревушке? Он ее преследовал. Хотя она его не видела, но присутствие ощущала, а теперь больше его не чувствовала.

На губах ее заиграла улыбка. Это было просто озарение — забраться в телегу к ломовому извозчику, выезжавшему с постоялого двора в деревне. Аурелия спряталась среди мешков с капустой, и даже сам возчик, до-96 вольно пьяный после пребывания в трактире, похоже, не заметил своей пассажирки. Когда они выехали из деревни на дорогу, Аурелия незаметно выскользнула из телеги. К счастью, возчик дремал на облучке, а лошадь брела очень медленно и направлялась домой, ведомая собственными инстинктами.

Целью Аурелии было обхитрить Гревилла и вернуться на ферму мистрис Машем самостоятельно. Ферма находилась на окраине следующей деревни, и туда вела удобная тропа. Но сейчас Аурелия стояла, бросаясь в глаза, посреди оживленной дороги и надеялась только на то, что на нее не нападет свирепый бык. Коровы мирно паслись на поле, иногда, мыча, поднимали головы и наблюдали за ней с тяжеловесным любопытством. Но быка она нигде не видела.

Она медленно пошла вдоль живой изгороди, поплотнее закутавшись в накидку — с поля задувал сильный ветер. Да, день оказался и в самом деле странным, и сейчас ей очень хотелось, чтобы он закончился. Ферма находилась не дальше чем в миле отсюда; живая изгородь ровно окаймляла дорогу, указывая ей путь.

Аурелия дошла до конца одного поля и перебралась через перелаз на следующее. Она торопливо шла вдоль живой изгороди, мечтая об огне в камине и обеде, и вдруг кожа на голове съежилась, а сердце сильно ударилось о грудную клетку. Кто-то шел по дороге с другой стороны изгороди. Аурелия остановилась. Шаги на дороге затихли.

К горлу подступило разочарование. Она так хотела, чтобы все получилось! Аурелия снова пошла вперед. Шаги слышались рядом, потом темп их ускорился, и в конце поля, рядом с перелазом, появился Гревилл. Опираясь скрещенными руками на перелаз, он улыбался.

— Отличная работа, — сказал полковник.

— Ничего отличного в ней нет, — огрызнулась Аурелия, не в силах скрыть досаду. — Вы меня все-таки нашли.

— Разумеется, нашел. — Он протянул ей руку, чтобы помочь перебраться через перелаз. — А вы на что рассчитывали?

Он говорил таким самоуверенным тоном, что Аурелии захотелось его ударить. Проигнорировав протянутую руку, она перебралась на поле сама, ничего не ответив. Помолчав немного, Гревилл сказал:

— Не нужно так досадовать, Аурелия. Вы действительно прекрасно справились. Я не заметил, как вы забрались в ту телегу, и потратил добрых десять минут, прочесывая деревню, прежде чем понял, как вы, вероятно, поступили.

Аурелия взглянула на него:

— Правда?

— Чистая, правда. — Он взял ее руку и положил себе на локоть. — Это всего только ваш первый день, а вы меня уже удивили.

Когда они пришли на ферму, Мэри, занятая жаркой ростбифа на вертеле в кухонной плите, поцокала языком:

— Не нужно было так долго держать мадам на холоде, мастер Гревилл. Вечерний воздух пользы не принесет.

— Я не собирался задерживаться так надолго, Мэри, — ответил он, примирительно улыбаясь. — Но и не ожидал, что леди Фарнем удивит меня так, как она это сделала.

— Я пойду, переоденусь к обеду, — сказала Аурелия, отпуская его руку и устремившись к двери.

— Наверху есть горячая вода, моя дорогая. — Мэри снова повернулась к ростбифу.

В спальне Аурелия закрыла дверь и прижалась к ней спиной, пытаясь критически оценить проведенный день. Она стянула перчатки и изучающе посмотрела на руки, сгибая и разгибая пальцы и вспоминая, каково это было — держать пистолет и нажимать на спусковой крючок. Мысленно она повторила все действия, необходимые для чистки оружия и его перезарядки, как показывал ей с безграничным терпением Гревилл.

Он хороший учитель, думала Аурелия, бросая перчатки на комод и расстегивая накидку. Терпеливый, хотя временами впадает в назидательность. В основном так уверен в себе, что это приводит в бешенство, но потом вдруг выдает эту свою совершенно обезоруживающую кривоватую ухмылку, словно смеется над самим собой.

И, святые небеса, что уж лгать себе самой — он очень, очень привлекательный. Настолько же, насколько интригующий. После отъезда Фредерика ее несколько раз влекло к мужчинам, но не до такой степени, чтобы это чувство начало ее тревожить.

Когда она торопливо спустилась по лестнице в гостиную, откуда плыл восхитительный аромат жарящегося мяса, Гревилл уже ждал ее у камина с бокалом в руке.

— Вина?

— Да, пожалуйста, хотя, боюсь, после первого же глотка я усну. — Аурелия взяла у него бокал. — Не будь я такой голодной, уже бы спала. — Она повернулась к небольшому столику у окна и взяла с него стопку бумаг. На одной стороне были написаны колонки цифр, на другой — колонки слов. — Что это?

— Я полагал, что после ужина мы займемся изучением простейших шифров.

— А-а. — Про усталость можно забыть, подумала Аурелия, положив бумаги обратно на стол. — Вы хорошо знаете Гарри Бонема?

— Почти совсем не знаю. Мы с ним раза два случайно сталкивались, — уклончиво ответил Гревилл.

— Вероятно, по делам? — сказала Аурелия, внимательно следя за его лицом.

— По делам. А вам давно известно, что он работает в министерстве?

— Узнала перед его свадьбой с Нелл. — Аурелия пожала плечами и подошла к камину. — Мы об этом не разговариваем.

— Очень надеюсь, что нет. — Реплика прозвучала довольно резко.

Гревилл повернулся и поставил бокал на каминную полку.

— Простите, но в нашем деле есть только одно нерушимое правило, Аурелия. Не доверять никому. Никогда.

— Даже вам? — Она уставилась на него.

— Вы можете поверить мне в том, что я буду оберегать вас изо всех сил, но я не могу обещать, что всегда и обо всем буду говорить вам только правду. Могут возникнуть обстоятельства, при которых я буду вынужден вам солгать, и вы должны быть к этому готовы. Аурелии внезапно стало очень холодно. Его серые глаза неотрывно смотрели на нее и были темными и непроницаемыми.

Гревилл с самого начала хотел, чтобы она стала его партнером. У нее не было никаких иллюзий относительно их взаимоотношений. Наверное, так гораздо лучше. Открытое принятие реальности. Никаких претензий. Никаких эмоциональных ловушек. Она делает то, что делает, с полным пониманием ситуации.

— Значит, вы не доверяете мне, — напрямик сказала Аурелия.

— Я не вправе доверять никому.

— И Фредерику тоже не доверяли?

Гревилл вздохнул и снова взял свой бокал. Сделав глоток, он нахмурился, посмотрел в огонь, а потом повернулся к Аурелии.

— Мне очень нравился Фредерик, но он принимал наши правила. Человек должен обрубить все прошлые узы. В нашем деле мы должны избегать разговоров о семье, о прошлой жизни, о чувствах. Мы должны научиться стать никем — людьми без истории и друзей. Иначе, почему я не знал, что его жена — лучшая подруга его сестры, как, по-вашему?

— На мой взгляд, такие вещи очень полезно знать. Гревилл снова улыбнулся той печальной, самоироничной улыбкой, которая всегда обезоруживала Аурелию.

— Да, в данном случае нарушение правила пошло бы только на пользу.

— Я бы сказала, что имеет смысл согласиться, что иной раз правило требуется нарушить.

Гревилл, соглашаясь, слегка наклонил голову и прикрыл глаза.

— Боюсь, что я уже нарушил одно из своих главных правил, — негромко произнес он.

Аурелия склонила голову набок и прищурилась.

— Да? И какое?

Гревилл помотал головой, словно отметая слова, которые он не собирался произносить, сделал еще глоток вина и очень обрадовался, когда дверь открылась, и вошли Мэри и Бесси с ужином.