— Да, — откровенно признался он. — Мы сражаемся с хорошо обученным, хорошо обеспеченным и целеустремленным противником. У Бонапарта есть только одна цель — абсолютное господство над всем миром. Вы понимаете это?

— Мой муж отдал свою жизнь в этой битве.

— Да, но он погиб не напрасно.

Глаза Аурелии наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы не видеть пристального взгляда Гревилла, потом встала из-за стола и подошла к окну. Придерживая рукой занавеску, она смотрела на огороженный каменными стенами небольшой парк и деревья без листьев.

— Невозможно измерить величину жертвы, — негромко произнес Гревилл. — Я могу только повторить — Фредерик погиб не напрасно. Он завершил свою миссию, даже в последний миг сумев отправить в нужные руки документ исключительной важности. Разведке нелегко терять таких людей.

— А чего вы хотите от меня? Гревилл тщательно подбирал слова:

— Моя теперешняя миссия в Лондоне вынуждает меня вращаться в кругу светских людей, с которыми вы общаетесь совершенно естественно. — Взгляд его был таким же твердым, как обычно. — Вы смогли бы очень помочь мне, если бы посодействовали моему появлению в свете.

— Что за миссия? — Аурелия так крепко вцепилась в занавеску, что у нее онемели пальцы.

— Я вам расскажу, но должен просить вас дать мне честное слово, что вы и словом не упомянете о том, что услышите в этой комнате, ни единому человеку.

Аурелия посмотрела на него.

— Я уже согласилась никому не рассказывать о наших с вами беседах.

— Это верно. Но доверие — это не то, что принимается в моем деле как должное. Поэтому я прошу вас уважать память о вашем муже. И его желания. Он бы хотел, чтобы вы меня выслушали… и поверил бы в то, что вы будете молчать о любой секретной информации.

Аурелия отвернулась к окну, не видя за ним парка. Перед ее глазами стоял лист бумаги, исписанный почерком Фредерика. Предать доверие полковника — все равно, что предать Фредерика. А отказаться выслушать полковника — все равно, что проигнорировать последнюю просьбу мужа.

— Продолжайте.

— Мы подозреваем, что испанцы развертывают шпионскую сеть в Лондоне. Полученная информация дает основания полагать, что они намерены проникнуть в высшие эшелоны светского общества. Само собой разумеется, мы, в свою очередь, намерены проникнуть в их шпионскую сеть.

— Какое отношение все это имеет ко мне?

— Прошло много лет с тех пор, как я жил в Лондоне и играл какую-то роль в обществе. И уверен, что многие обычаи изменились. Нужен кто-то с хорошим положением в обществе, чтобы помочь мне легко войти в соответствующие круги и убедиться, что я по неосторожности не нарушаю неписаных правил. Нужен кто-то, знающий, как разговаривать с подходящими людьми, задавать правильные вопросы, прислушиваться к нужным беседам, одновременно обеспечивая меня надежным социальным тылом для выполнения моего задания.

Аурелия очень медленно повернулась к нему, все еще сжимая занавеску, словно это была страховочная веревка, соединяющая ее с понятной ей реальностью.

— И вы полагаете, что я соглашусь выполнять эту роль?

— Это деловое предложение. — Гревилл встал из-за стола, подошел к камину и облокотился на полку, уперев мысок сапога в каминную решетку. Теперь он говорил отрывисто, деловым тоном. — Правительство хорошо платило Фредерику за его работу, но, разумеется, пока он был за границей, он не мог предъявить права на эти деньги. Их выплатят вам. Кроме того, ему причитается какая-то сумма за пленение двух французских кораблей — в то время, когда он еще служил во флоте. Это довольно значительные средства, но правительство готово предложить вам больше, если вы согласитесь поработать на него в ограниченный отрезок времени. Деньги будут выплачиваться на ваш личный банковский счет частями, через равные промежутки времени. — Он внимательно следил за ее лицом.

Аурелия пыталась вникнуть в смысл сказанного. Ей казалось, что нужно распутать очень много ниточек одновременно.

— Вам придется более точно объяснить, что я должна буду делать, — сказала она, наконец, отпустив занавеску, и скрестила руки на груди, рассеянно поглаживая локти и сильно наморщив лоб.

— Превосходно. Начнем мы с того, что будем изображать взаимопонимание, романтический интерес друг к другу — тогда наше стремление появляться в обществе вместе будет выглядеть естественным. Я стану сопровождать вас на различные светские мероприятия, на которые иначе меня бы не пригласили, а вы будете представлять меня определенным людям, с которыми я иначе мог бы и не познакомиться.

— Пока я не вижу в этом никаких сложностей, — медленно произнесла Аурелия. — Вряд ли за такую работу можно получить пожизненную пенсию.

— Кроме того, вам придется в определенных ситуациях быть моими глазами и ушами. Я буду говорить вам, какая информация мне требуется, а вы постараетесь ее для меня получить.

— Говоря попросту — шпионить.

— Это не больше того, что делали многие женщины — и продолжают делать сейчас. — В камине внезапно вспыхнул огонь, и тлеющий уголек выпал на пол. Гревилл быстро затоптал его и продолжил: — При всех дворах Европы существуют женщины, которые занимаются именно таким мягким видом шпионажа. Женщины гораздо лучше мужчин приспособлены для того, чтобы прислушиваться к сплетням — тем самым, которые могут оказаться жизненно важными для успеха миссии.

Только вчера они с Корнелией говорили о том, достаточно ли помогают стране во время войны. И если бы ее попросил о помощи Гарри, она бы согласилась не задумываясь. Но Гарри — это не Гревилл Фолконер.

— Романтический интерес? — спросила Аурелия, глядя прямо полковнику в глаза. — И к чему он приведет?

— Может быть, к помолвке через несколько недель, — ответил он, не отводя взгляда, это сгладит нам путь и даст повод чаще быть вместе.

— А чем все это закончится? Как долго будет продолжаться этот спектакль?

— Как только я выявлю шпионскую сеть испанцев, можно будет надеяться, что мы внедримся в нее через несколько недель… думаю, к концу сезона.

— Значит, около трех месяцев? — уточнила Аурелия, рассеянно покусывая нижнюю губу.

— Может быть, и дольше, но я надеюсь, что этого не случится.

— А что потом? Что произойдет с нашей фиктивной помолвкой?

— Как только наша миссия завершится, меня опять пошлют за границу. — Он пожал плечами. — Но я устрою так, чтобы у вас были основания для разрыва помолвки. Я покину Лондон, а вы получите пенсию Фредерика, увеличив ваши средства.

Аурелия снова отвернулась к окну. Она не хотела, чтобы эти пронзительные глаза смущали ее, пока она обдумывает его предложение. Даже небольшое дополнение к ее теперешним средствам даст ей возможность содержать скромный дом в городе… разумеется, с соответствующей экономией, но в этом она давно стала специалистом. А если друзья начнут удивляться, откуда у нее деньги на независимую жизнь, она всегда сможет туманно намекнуть, что все-таки убедила Маркби выделить ей больше из доверительного фонда… или сослаться на какого-нибудь дальнего родственника, который оставил ей небольшое наследство. Да, это сделать можно.

Аурелия снова подумала, что если бы ее попросил Гарри, она бы согласилась моментально. Но при виде Гарри у нее по спине не бегут мурашки и не возникает прилива странной пульсирующей энергии, для которой у нее нет никаких объяснений. Связь с полковником означает опасность, она это инстинктивно понимала, но не могла определить, какую форму эта опасность примет. Разумеется, работа, которую он ей предлагает, не имеет никакого отношения к опасности. Во всяком случае, в том виде, в каком он все это преподносит. Да, ради блага своей страны она должна согласиться, но ее что-то удерживало.

Наконец Аурелия повернулась к нему лицом, прижала пальцы к губам и нахмурилась.

— Мне нужно время, чтобы все обдумать.

В его глазах сверкнуло разочарование. Гревилл отошел от камина.

— Конечно. Но я вынужден просить вас не раздумывать слишком долго. В данном случае сроки имеют огромное значение, а нам еще потребуется время на предварительную подготовку. — Он взял со стула у двери шляпу и хлыст и поклонился. — Желаю вам всех благ, Аурелия.

— И вам.

Дверь за ним закрылась.

Глава 6

Остаток утра Аурелия провела в тумане размышлений. Как именно будет выглядеть «романтический интерес» между ней и полковником? Сумеет ли она достаточно убедительно сыграть свою роль, чтобы одурачить даже друзей, в особенности проницательную Нелл? Придется изображать развитие близких отношений и растущую привязанность.

Когда Моркомб открыл дверь в комнату, Аурелия так вздрогнула, что выронила иголку для вышивания.

— Что такое, Моркомб?

— Да там леди Лэнгтон и еще другие хотят вас видеть.

— О-о… что ж, проводи их в гостиную, пожалуйста.

— Уже, — заявил старик. — Не знаю, что еще с ними делать.

— Спасибо. Пожалуйста, попроси Эстер подать чай. — Аурелия подняла иголку, надежно воткнула ее в вышивание и пошла, поздороваться с гостьями.

— Сесилия, как я рада вас видеть! — Войдя в гостиную, Аурелия умудрилась тепло улыбнуться и протянуть руку. Поклонившись, она улыбнулась остальным трем дамам: — Леди, прошу вас, садитесь.

— Мы пришли с очередной просьбой, дорогая, — сказала Сесилия с извиняющейся улыбкой и потянула Лурелию, чтобы та села рядом с ней на диван с отороченной золотистым кантом обивкой, — Хотя, строго говоря, наша просьба обращена к Ливии. Вы просто должны выступить посредницей.

— Да, в самом деле, леди Фарнем, — заявила Марджери Эллентон, пристраивая свои пышные формы в кресло. — Речь идет о больнице для подкидышей в Баттерси.

— У Марджери появилась превосходная идея — устроить цветочную выставку, — пояснила Сесилия. — Как вы думаете, позволят ли нам дорогая Ливия и князь Проков использовать их оранжерею? Это такой восхитительный парник, в нем столько интереснейших цветов! Мы будем просить о пожертвованиях у каждого, кто придет. — Она с энтузиазмом похлопала Аурелию по руке. — Как, по-вашему?