Джейн Фэйзер - Порочные привычки мужа

Корунья, Испания 16 января 1809 года

Человек, известный своим врагам исключительно как Аспид, шагнул в тень дверного проема на узкой деревенской улочке и обнажил саблю. Вокруг грохотала битва — ржали кони, лязгала сталь о сталь, гремели пушечные выстрелы. Потрепанные остатки армии Джона Мура вели отчаянное сражение в деревне и на холмах над Коруньей. Внизу, в заливе, сотня британских транспортных судов в сопровождении двенадцати линейных кораблей готовились к эвакуации армии генерала, точнее, того, что от нее осталось после изнурительного перехода — отступления через занесенные зимними снегами Кантабрийские горы.

Аспид ждал, когда преследователи подойдут к нему ближе. Он не знал точно, сколько их там, но в любом случае должен был задержать их до тех пор, пока лейтенант военно-морского флота с важным документом не окажется на борту британского судна. Для этого должно хватить тридцати минут, а если Аспид одолеет своих врагов, он тоже успеет добраться до гавани. Если же нет…

Его лицо сделалось жестким. По крайней мере, он обеспечит безопасность документа, выполнив свой долг. Он солдат и всегда им был. Суровая, правда, в том, что воины, ведущие битвы, в конце концов, в них и погибают. Правда, эта мысль не умаляет горечи потерь, особенно когда погибают такие близкие друзья и партнеры, каким был Фредерик. И если он сумеет на этих улочках отомстить за гибель Фредерика, то сделает это с удовольствием.

Жители Коруньи затаились в своих домах, дожидаясь, когда яростный бой прекратится. Аспид выждал подходящий момент и шагнул на улочку, к двум мужчинам, колотившим рукоятями сабель по двери дома через дорогу.

— Месье… вы ищете меня? — ласковым голосом вопросил он.

Они резко обернулись, подняв оружие. Аспид сделал шаг навстречу противнику. Всего двое. У него есть неплохой шанс… если, конечно, им на помощь не спешит подкрепление.

Мрачно улыбнувшись, он бросился вперед. Эти двое вовсе не новички в фехтовании, думал он, уклоняясь от выпадов и стараясь, все время держаться спиной к двери, приплясывал, совершал пируэты и отражал удары неутомимых клинков. Вдруг он увидел брешь в обороне. Солдат слева поскользнулся на неровном булыжнике и открылся. И тогда клинок Аспида вонзился в беззащитную плоть, сабля противника, зазвенев, упала на булыжную мостовую, мужчина покачнулся и рухнул, зажав рукой зияющую рану, из которой хлестала кровь.

Аспид обратил все свое внимание на второго противника. Он уже и сам начал уставать, но понимал, что ему осталось справиться только с одним человеком, и он отомстит за погибшего друга. Это придало ему новых сил. Когда противник, откачнувшись назад, сделал ложный выпад и ударил, клинок Аспида скользнул ему под руку и вонзился между ребер.

Держа саблю острием вниз, Аспид отступил. Противник со стоном упал на землю, уронив свое уже бесполезное оружие. Победитель пинком откинул обе сабли подальше от раненых солдат, и мгновение постоял, глядя на них сверху вниз холодными серыми глазами. Потом пожал плечами. Одно дело месть, но совсем другое — хладнокровное убийство. Он наклонился, сдернул с шеи одного из упавших платок и тщательно вытер свою саблю.

— Возможно, я еще пожалею об этом, — почти дружелюбно произнес он. — Но мне всегда казалось, что убивать разоруженного и раненого противника — это безвкусица. Так что, джентльмены, сегодня вам повезло.

Он сунул саблю в ножны, бросил испачканный платок на землю рядом с его потерявшим сознание владельцем и быстрым, размашистым шагом направился вдоль по улице в сторону гавани. Его участие в битве закончилось.

Если по пути к кораблям он сумеет избежать дальнейших стычек с французами, то выиграет вчистую… во всяком случае, на этот раз.

Лондон

Март 1809 года

Аурелия Фарнем невольно ускорила шаг, повернув с Вигмор-стрит на Кавендиш-сквер. Шаги у нее за спиной тоже сделались торопливее. Сердце Аурелии заколотилось. Он ее что, преследует? Точнее, кто ее преследует?

Она специально пошла медленнее, и шаги тотчас приспособились. День склонялся к вечеру, солнце уже скрылось за городскими крышами и дымовыми трубами, но вечер еще не наступил, и вокруг было полно народу. Во всяком случае, там, на оживленных улицах, которые она только что покинула. На Кавендиш-сквер было весьма тихо, не слышалось даже детских голосов из-за ограды большого парка.

Внезапно испуг Аурелии сменился раздражением. Она уже почти дома, и если человек не может чувствовать себя в безопасности в каких-то двадцати ярдах от собственной парадной двери, то что-то совсем «неладно в Датском королевстве»!

Она резко остановилась и обернулась. Мужчина за ее спиной тоже остановился. Он снял свою касторовую шляпу с высокой тульей и поклонился.

— Леди Фарнем? — осведомился он и Аурелия едва заметно кивнула.

— Мы знакомы, сэр?

В его внешности не было ничего тревожащего. Одет с безупречной респектабельностью, в руках держит всего лишь изящную трость с серебряным набалдашником.

— К сожалению, мэм, нас никто не представлял друг другу официально, — ответил он, надевая шляпу. — Час назад я оставил в вашем доме свою визитную карточку, но… — Он замолчал и слегка нахмурился. — Прошу меня извинить, но я очень сомневаюсь, что она попадет в ваши руки. Как мне показалось… гм-м… слуга, которому я доверил визитку, не очень стремился ее взять и сделал это с большой неохотой. Я подумал, что лучше вернуться и снова попытать счастья.

— О, должно быть, это Моркомб. — Она вопросительно взглянула на незнакомца. — Я могу вам чем-то помочь?

Он снова поклонился.

— Полковник Гревилл Фолконер к вашим услугам, мэм. Простите мне столь нетрадиционный способ представляться, но я был другом вашего мужа.

— Фредерика? — Аурелия выглядела изумленной. Ее супруг, старший лейтенант, лорд Фредерик Фарнем, погиб во время Трафальгарской битвы более трех лет назад.

Он был значительно младше этого полковника, подумала Аурелия. Рядом с сэром Гревиллом она словно становилась ниже ростом; он возвышался над ней, а отлично скроенный сюртук сидел на его широких плечах как влитой. Насколько Аурелия могла видеть, его коротко подстриженные темные волосы серебрились на висках сединой. Он излучал ту безошибочную уверенность в себе, которая даже у властных натур появляется только с опытом.

— Да, Фредерика, — согласился сэр Гревилл. Порыв мартовского ветра рванул его шляпу, но он быстро схватил ее, с некоторым недоумением оглядев площадь.

Аурелия вспомнила о приличиях, хотя ничто не обязывало ее проявлять гостеприимство по отношению к незнакомцу, заговорившему с ней на улице. Но раз уж он был другом Фредерика…

— Не желаете, ли войти, сэр?

— Благодарю, мэм.

Они прошли оставшиеся несколько ярдов и поднялись по ступенькам в молчании, которое Аурелии казалось неловким. Однако она не сомневалась, что ее спутник так не думает. Он по-прежнему излучал уверенность и спокойствие.

Аурелия высвободила из муфты руку в перчатке и вынула из ридикюля ключ. Владельцы дома, князь и княгиня Проковы, придерживались линии наименьшего сопротивления, когда дело касалось старика Моркомба. Нельзя было полагаться на то, что он услышит дверной молоток, а если и слышал, то шел так медленно, что многие посетители в отчаянии сдавались задолго до того, как Моркомб добирался до двери и открывал им. Пришлось установить современный замок, и если у двери дежурил дряхлый слуга, а не быстрый и деловой Борис, обитатели дома просто брали с собой ключи.

Аурелия отперла дверь, вошла в дом и пригласила войти своего спутника.

Со стороны кухни, шаркая ногами в ковровых тапочках, вышел Моркомб и близоруко уставился на пару в холле.

— А, это вы! — проговорил он.

— Да, Моркомб, и у меня посетитель, — терпеливо ответила Аурелия. — Мы пройдем в гостиную. — Она повернула голову в сторону большой, красиво убранной комнаты. — Присаживайтесь, сэр.

Войдя в гостиную, полковник с одобрением осматривал прелестную комнату. Его взгляд упал на портрет, висевший над камином. С холста на него смотрела очень красивая женщина в придворном платье.

— Ваша родственница? — спросил он.

— Не моя, — отозвалась Аурелия. — Князя Прокова. Дом принадлежит ему и его жене, моей давней подруге. Я живу здесь, потому что они с прислугой на несколько месяцев переехали в деревню. Княгиня ждет разрешения от бремени.

— Я действительно был удивлен, каким образом вы оказались здесь, — заметил сэр Гревилл, переводя на нее взгляд. Темный, непроницаемый взгляд.

Внезапно Аурелия почувствовала себя неуютно. Сэр Гревилл оказался человеком, посвященным в вещи, никоим образом его не касающиеся. У Аурелии возникло странное ощущение: будто он, глядя на нее, оценивает ее, сравнивает с чем-то — с каким-то образом или впечатлением. И ей вдруг очень захотелось, чтобы он покинул дом.

— Извините меня, полковник… очень приятно было познакомиться, но через час у меня назначена встреча, и мне необходимо переодеться, — произнесла она, направляясь к двери и делая в его сторону выпроваживающий жест.

— Я понимаю, мэм, и не задержу вас надолго, но я еще не выполнил того, зачем пришел. — Он не шелохнулся и не покинул своего места у камина.

Ноздри Аурелии раздраженно расширились, а ощущение беспокойства никуда не исчезло. Она повернулась к нему лицом, не отходя от двери.

— Вот как, сэр? — Карие глаза утратили обычную теплоту, а изящные брови взлетели вверх.

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами на худощавом загорелом лице. У него были темно-серые глаза под густыми прямыми бровями и, как ни поразительно, самые длинные и роскошные ресницы, какие Аурелия когда-либо видела у мужчин. Но кроме этого, в его внешности не было ничего особенно привлекательного с общепринятой точки зрения. Скорее, он казался несколько потрепанным жизнью, словно ему пришлось многое испытать. И все равно сэр Гревилл выглядел неотразимым, как это ни странно.