«Черт, кажется предсказание Тани про любовницу сбывается намного раньше, чем можно было представить…» — обреченно прошептал внутренний голос и я повержено села на небольшое кресло рядом. Мысли путались, а идея о медленно тонущей лодке нашей с Робертом воображаемой семейной жизни толкала на необдуманные поступки.

Руководствуясь одномоментным порывом, я, проигнорировав личного охранника и водителя, поймала такси, намереваясь поговорить с Шаворским воочию. Только все оказалось не так просто, как хотелось бы…

— Чтобы пропустить вас внутрь нужно выписать пропуск, заверенный лично сэром Робертом Шаворским, но сейчас у него собрание директоров, — деловито пояснил мне охранник, тем не менее некое волнение после упоминания моего имени у него не исчезло: наверняка он знал, кем я прихожусь его боссу, но решиться на должностное преступление не позволяла совесть. И, когда я было уже собиралась уйти, растерянно кинул мне в спину: — Но все закончится где-то к двум часам дня и после у него начинается двухдневный отпуск.

Вот тут по по спине прошли знакомые мурашки… Мало того, что он подарил мне буклет с приглашением от отеля на Новый Год, а какой-то даме устроил романтик на крыше с оркестром, так еще и освободится намного раньше, чем собирался вернуться ко мне… Это ли не подтверждение всех моих опасений?

— Скажите, — немного нервно спросила я у мужчины на входе, который почему-то намного больше меня владел информацией о моем мужчине, — Может ли быть такое, что Роберт задержится на работе до восьми часов сегодня, например?

— На самом деле, если мне не изменяет память, он работает до восьми ежедневно, — обрадовал меня он, но, тут же призадумавшись, продолжил: — Хотя… сегодня он попросил выделить ему охрану на два, значит, в офис он точно не вернется… Вы вполне можете подождать его тут и вместе отправиться домой.

Слишком все казалось спорным и от части фальшивым. Не хотелось сеять сомнения в искренности Роберта, но это зерно уже давно было в нашем саду и теперь против воли любой фактор воспринимался мной, как некое доказательство его поверхностного отношения и не желания создавать со мной семью.

Достав телефон из маленького клатча, я, не задумываясь, набрала Шаворского и уже через два гудка услышала родной голос.

— Привет, дорогой, — собрав волю в кулак, я сделала тон как можно похожим на мой обычный — позитивный, тем не менее приглушенные голоса на заднем плане заставили смутиться и, тут же извиняясь, прошептать: — Я сильно тебя отвлекаю, да?

— Нет. Что случилось, Полина? — голос Шаворского был жесткий, отстраненный и раздраженный, мне это катастрофически не понравилось и хоть умом я понимала, какие нервы требуется для переговоров и совещаний, но все равно восприняла все на свой счет. Мужчина, как всегда, будто почувствовав мое настроение ментально, приглушенно выругался и уже через секунду я услышала, как захлопнулась дверь переговорной и его голос в абсолютной тишине пояснил ситуацию: — Черт, прости. Очень сложно так сразу переключаться с работы на… тебя.

Знакомое тепло от его нежного голоса разлилось по телу и я не смогла сдержать глупую улыбку, вызванную танго сумасшедших бабочек в животе. Тем не менее, цель моего визита напомнил рядом стоящий, навостривший уши мужчина в вестибюле и я, отойдя от него пару шагов, тихо спросила Шаворского:

— Ты не сможешь освободиться сегодня раньше восьми? — и, только задав этот вопрос, я поняла, насколько странно он звучит. Будто в один момент я превратилась в старую ворчливую жену, которая уже поджидает мужа дома со сковородкой и в бигуди. Нужно было срочно исправлять ситуацию… — Я просто хотела поехать к доктору Брауну вместе с тобой и, возможно, тебе удастся выбраться пораньше?

— Не думаю, — задумчиво протянул мужчина и, не давая мне возможности ответить, тут же продолжил более уверенно: — Возьми с собой Раяна — личного охранника — или Синтию — мою персональную помощницу. Я понимаю, что тебе скучно, но я совершенно никак не смогу освободиться от важных дел до восьми часов… Возможно, даже придется задержаться. Кстати, Браун ждет тебя через два или три часа у себя.

— Хорошо, — из последних сил спокойно выдохнула я, хотя в груди что-то давно уже оборвалось и теперь все пустые надежды и мечты растеклись по полу корпорации розовой лужицей… — Тогда хорошего тебя дня, Роберт. Хотя знаешь?!.. Надеюсь, та, ради которой ты все это делаешь, хотя бы того стоит!

Последнее предложение явно было лишним и излишне эмоциональным, но я просто больше могла скрывать истинные чувства. Мужчина, проживающий с девушкой ради ребенка — это, конечно, безумно благородно и заслуживает оваций, только не в том случае, если ты — та самая девушка!

— Полина, какого дьявола?.. — нервно попытался о чем-то спросить меня Шаворский, но я уже отключила телефон и не намерена была больше пытаться поговорить.

— Прошу вас, верните господину Шаворскому это, когда собрание закончится… — вложив в руку то ли охранника, то ли регистратора телефон, я не смогла удержаться от язвительной нотки — Или чем там занят ваш великий босс…

Выйдя из стеклянной коробки на улицу, я надеялась прийти в себя, но холодный снег только добавил решимости и, подойдя к первому попавшемуся банкомату, сняла пять тысяч долларов, намереваясь в будущем вернуть их владельцу. Разломав карточку пополам, выкинула ее в урну около центрального входа в компанию.

Все происходило так быстро и эмоционально, что очнувшись в очередном такси и пытаясь поймать момент, когда я вдруг решила вернуться в Россию — не нашла его. Видимо, в моей подкорке всегда жил подобный вариант… Я будто жила с мыслью, что однажды Роберт проснется и осознает, насколько мое пребывание в его жизни тяготит и напрягает. Но я поистине была не готова к изменам, откровенному вранью и недоговоренностям, ведь главной чертой характера моего мужчины было не умение лгать!

Да, пусть он иногда чего-то не договаривал, но никогда не врал в лицо!

Его небывалое благородство казалось мне чем-то неотделимым от общего образа серьезного начальника. И пусть Шаворский порой был чрезмерно жесток, моя уверенность в его честности всегда завораживала и заставляла опираться на него, как на скалу, защищающую от всего мира, и надежное плечо, на которое можно всегда положиться.

Но теперь, узнав новые детали, я с ужасом представила нашу будущую жизнь: я, счастливо проживающая с двумя детьми на шее у мужчины, с «лапшой на ушах», которая достает до самого пола и сожитель (даже не муж!), который услащает жизнь мне сказками про любовь, а сам заказывает номера в гостинице любовницам. Нет, думаю мы оба заслужили большего…

— Куда вам, мисс? — нетерпеливо спросил таксист славянской внешности и я, улыбнувшись сквозь слезы своей аналогии, уверенно ответила:

— Международный аэропорт имени Джона Кеннеди, пожалуйста.

Если чему-то меня и научили большие города, так это всегда носить с собой паспорт, газовый баллончик и деньги в лифчике. И вот второй случай, когда мой собственный совет пришелся как никогда кстати.

Мне не хотелось думать, рассуждать, надеяться на фразу «а может быть…», я лишь хотела исправить ту ошибку, что допустила два месяца назад. Тогда, сидя около реанимации за руку с плачущей Таней и молясь за здоровье Фаины, я благодарила Роберта, что он оказался мудрее всех вокруг. Он подарил мне то время, которого не смогла дать судьба — минута на передышку и переоценку ценностей. Глупо отрицать мою любовь к Шаворскому и желание видеть в нем только хорошее, но тогда я вдруг осознала, что никогда бы не смогла в ущерб себе и своему будущему просто так отпустить Роберта. А он смог. Выполнил мою просьбу. Дал время понять — готова ли я на жизнь с ним, действительно ли я его прощаю, и, наконец, вернуться к нему добровольно, а не под конвоем. Чтобы оценить глубину его поступка требовалось повзрослеть и стать более мудрой…

Но теперь поступок, который когда-то казался мне героическим и за который я превозносила Роберта до небес, казался мне не больше, чем фальшью. Что, если он просто отпустил меня без каких либо задних мыслей? Что, если его «уходи и не возвращайся», действительно значило именно то, что озвучивало, а не то, что я там нашла? Что, если… любви никогда не было? Что, если мой мир состоит из одних сплошных иллюзий?

Заходя в массивные двери вокзала, я внезапно замерла и обернулась, цепким взглядом изучая окрестность и втягивая уже такой привычный запах Америки. Все мысли сводились к тому, что мое возвращение в Нью-Йорк больше не возможно. Хоть от этого что-то больно кололо в груди, но в этот раз Я хотела попробовать поступить героически и просто отпустить любовь всей своей жизни, чтобы не обрекать его на жизнь во лжи.

— Один билет в Москву, пожалуйста, — простояв пол часа в очереди, я все же решилась на это болезненное практически физически предложение и спустя несколько минут у меня на руках было живое подтверждение того буйства эмоций, кроющихся за маской легкой бледности.

Не знаю, можно ли это назвать знаком судьбы, но едва билет оказался у меня на руках, как девушка по громкоговорителю объявила о начале посадки на мой рейс, а ведь он был всего один в день… К тому же, на улице снег все активнее превращал город в настоящее царство Снежной Королевы и мысль, что вылет задержат, пугала до чертиков, ведь возвращаться к Роберту казалось неуместным, а ночевать беременной на вокзале — на грани шизофрении.

И только, когда я наконец пристегнула ремень безопасности и пилот объявил о взлете, смогла, наконец, выдохнуть и… вдруг осознать, что натворила…

Осознание, что это, черт побери, не фильм, а реальная жизнь — молотом ударило по голове и я бы вскочила с места, если бы не пристегнутый ремень. Он будто удерживал меня в плену принятого мною же решения и причитал: «Пожинай плоды своего детского мышления»… А ведь это была правда! Теперь, помимо наших с Робертом чувств друг к другу, было еще два человечка и, как бы там ни было, я не могла решать их судьбу без согласования с отцом.