Его движения были быстрыми, ненастными, голодными… Словно не он прошлым вечером в очередной раз довел меня в этой же комнате до головокружительного оргазма…

Его резкие и неумолимые толчки предъявляли права на мое тело и ставили на нем клеймо вечной принадлежности этому человеку… Его сбивчивое дыхание и тихий рык приближали меня к разрядке со скоростью космической ракеты и даже закрытые глаза не мешали мне видеть разноцветные звезды перед глазами… Его большие и шершавые руки по-свойски выкручивали мои соски, сжимали ягодицы, дразнили клитор… Он хотел меня так сильно, что не знал, за что взяться в первую очередь. Он… скучал?

Толчок… Еще толчок… Мое извивающееся на качелях тело движется вперед… назад… Его приглушенный стон… Наши соединенные воедино тела… Толчок… Еще толчок… И мы одновременно падаем в самую пучину наслаждения, теряя рассудок и контроль над своими действиями.

И тогда я почувствовала его губы на своих губах… Это было как легкое дуновение ветра, навеянная фантазиями мечта, поощрение или… прощание?

Не снимая маски с моих глаз, мужчина отстегнул ноги от оков и перенес меня на кровать. Я не слышала, как он уходил. Я ничего не слышала и не замечала вокруг. Мое дыхание не могло прийти в норму в течении нескольких минут и я была настолько выжата и опустошенна, что даже не пыталась снять повязку с глаз. Пока по голове не ударило тяжелым молотом осознание ситуации…

Роберт не наказал меня плетью, как привык и как ему нравилось…

Он подарил мне необычайный секс, который определенно станет одним из самых запоминающихся событий в жизни…

Мужчина никак не попрекал меня и, как бы это по-детски не звучало, не ругал за побег…

Он, черт побери, поцеловал меня перед уходом!

Роберт Шаворский что-то сделал для другого человека, ничего не требуя взамен! Любо он болен и завтра собрался умереть, либо… он прощается…

«А что ты хотела?! У него давно уже есть новая барышня, которую не стыдно вывести в люди без стилиста и визажиста! А ты ему только проблем прибавляешь своем присутствием!» — вставил свои пять копеек внутренний голос — абсолютный ненавистник Роберта.

— Так просто у него не получится забыть обо мне! — руководствуясь какой-то понятной только мне женской ревностью и девичьей гордостью я вскочила с кровати и, скинув маску, параллельно закутавшись в простынь, решила растравить с Робертом все точки над «и». Он не выгонит меня первой — я уйду сама!

Ходить оказалось непривычно тяжело, ноги буквально не сдвигались, но решимости внутри оказалось больше, чем расставленных по пути препятствий. К которым, в частности, относился замок, открывающийся по отпечатку руки. Решив испытать удачу, приложила свою руку и, о, Эврика, дверь поддалась!

Оценивая потом свое поведение, я стыдилась и не понимала, чего я вообще ждала услышать от мужчины в тот момент. Оправдания за безумный секс? Попросить выпороть меня, чтобы девичье сердце не обременяли не нужные думы? Бросить его? Попросить меня оставить? Я хотела все и сразу и это меня и сгубило!..

— …Она просто была в баре? — услышала я громкий смех Артема сквозь приоткрытую дверь кабинета и замерла, понимая, что «она» — это я. — Ты теряешь хватку, Роберт. Тебя уже может надуть девятнадцатилетняя девочка! Смотри, чтобы об этом не узнали в «Privat»…

— Блядь, мне иногда кажется, что эти суки следят за каждым моим шагом! — мужчина с силой ударил кулаком по столу и еще раз выругался сквозь зубы. — Как скоро вычислят крысу? Я хочу разобраться с ней лично!

— Тише, тише! — в свойственной Артему театральной манере с легкой иронией в голосе попустил он начальнику. — Служба безопасности работает день и ночь. Я лично руковожу процессом и поддерживаю…

— КАК ты РУКОВОДИШЬ процессом, если вчера мы перелопатили весь город и не нашли ее в баре напротив офиса?! — сложно сказать, что мужчина закричал в обычном понимании этого слова, скорее его жесткий и тяжелый голос разлетелся громом по комнате, заставляя сердце ускориться, а все первобытные рефлексы, включая самозащиту, обостриться. — Блядь, я почти согласился на их условия…

— Слава Богу, у меня был номер Тани и та любезно помогла нам, взяв трубку, вычислить их место положение. — немного испуганно протараторил Артем, на которого тоже очень даже заметно подействовал фирменный тон Роберта и даже его легкий, ветреный нрав этого не скрыл. — Что ты собираешься делать с девочкой? Ты же понимаешь, что она до сих пор является главной…

— Да уж по лучше некоторых! Мне кажется, я один что-то делаю из вас всех, — более спокойно сказал мужчина, а затем холодно спросил: — Вы проверили этого… Павла-курьера? Какого хрена он ошивался ночью в баре и лапал мышку?

— Перепуган до смерти твой Павел, но чист, как стеклышко! Извиняется и ссылается на алкоголь… Прости, Роберт, ну не могу я уволить парня! У него сложная ситуация в семье и нужны деньги…К тому же, если тебе не нужен высококлассный специалист в «ZoMalia Industries» то мне в «ZoMalia Line» он просто необходим, кого бы он там по углам не прижимал. — наигранно обеспокоенно и раздосадованно отчитался Артем и тут же рассмеялся. — А, если говорить серьезно, люди в компании заканчиваются, но крысой так и не пахнет… Ты не думал, что ею может быть…

— Я не думаю, я знаю! Ты снова ошибаешься! Копай глубже и смотри шире. — слишком агрессивно ответил мужчина. — Мне нужны факты, а не твои не обоснованные предположения. Может ты перестанешь лазить под юбки подругам Мышки и дело пойдет куда быстрее?

— А может тебе пора перестать морочить голову Полине и Даяне?! Глядишь, и проблем ночью не было бы?! Не нужно было на уши всех ставить! На рожон с «Privat» лезть!..

«Лазить под юбки подругам мышки?! Перестать морочить голову Полине и Даяне?!» — эхом повторилось у меня в голове и я на нервах надавила на входную дверь и та отворилась, открывая меня, закутанную в простыть, на суд двум директорам самой крупной корпорации в Москве.

— Роберт, нам нужно серьезно поговорить! — уверенно заявила я мужчине с гордо поднятым вверх подбородком, старясь не замечать, какими удивленными глазами на меня смотрит Артем и как похолодел взгляд Шаворского, у которого неодобрение моим внешним видом разве что на лбу черным маркером не было написано.

— Вот это да! Кхе, кхе… Я тоже рад тебя видеть, Полина. — насмешливо вставил свои пять копеек Артем и я послала ему полный ненависти взгляд, все еще пребывая в полном негодовании насчет, якобы, соблазнения моих подруг… — Чего же вы такие злые сегодня оба? Ладно-ладно, я удаляюсь… Не буду вам мешать развлекаться… эм… разговорами! Ты, главное, мне Роберта к пяти вечера верни — у нас совещание.

Дверь хлопнула, унося вместе с Артемом легкий флер оптимизма, оставляя меня наедине с подавляющей энергетикой мужчины, глядя в глаза которого я медленно теряла весь свой решительный настрой.

— Я слушаю тебя. — холодно отдал приказ Роберт, выливая мне на голову ведро ледяной воды. — Говори. У тебя пять минут.

Теперь передо мной сидел грозный, напыщенный, серьезный начальник, не имеющий ничего общего с чувственным мужчиной, которого я разглядела в нем недавно. Стало больно от мысли, что это было одноразовое явление и придется каждый день покушаться на жизнь Шаворского, чтобы выжать из него хоть каплю эмоций ко мне.

— Какие у нас отношения? — на одном дыхании выпалила я, стараясь не отводить настойчивый и наигранно уверенный взгляд от мужчины: — Если ты спишь с другой и я тебе больше не интересна, просто дай мне уйти из твоей корпорации и твоей жизни навсегда… — в моем воображении Роберт должен был перебить меня на этом моменте и начать отчаянно оправдываться. Только я забыла с кем имею дело и сейчас такой исход событий казался мне чем-то на грани фантастики. Преодолевая девичью гордость, я хрипло переспросила: — Так ты спишь с другой?

— Я понял, о чем ты ведешь разговор, — деловито подытожил мужчина, будто мы обсуждали не мое разбитое сердце, а вложение активов в, например, машиностроительный завод, — Данная тема не обсуждается. Это все?

— Но… Ты же… Мы же… — стараясь вспомнить хоть один момент, когда Роберт намекал на любовь ко мне, осеклась, позорно осознав, что все его мнимые симпатии, ухаживания, поблажки — всего лишь плод моего воображения. Мужчина мог просто считать меня очередной своей, не имеющей головы на плечах, игрушкой… А мог и не считать! И я бы всю жизнь корила себя за это, если бы мне хватило духу внутренне собраться и выдохнуть: — Мне кажется, что я люблю тебя. То есть, мне кажется, что это любовь, потому раньше я ничего подобного не испытывала. Между тем, у меня постоянное ощущение, будто это не правильно и глупой с моей стороны, только вот от почему-то легче от данной мысли не становится… Поэтому скажи мне, есть хоть малейшая надежда на твою симпатию ко мне?

Едва заметно, практически не уловимо, тело мужчины вздрогнуло, как от легкого разряда электричества, волной прошедшего от пяток до самого темечка, меняя что-то в Шаворском окончательно и бесповоротно, но это снова скорее всего было моим воспаленным воображением, ищущим в Роберте хоть немного чувств ко мне, так как он, только слегка откатившись на кресле, равнодушно провел по моему телу невидящим взглядом и раздраженно спросил:

— Ты ворвалась ко мне в кабинет при коллеге полуголая из-за ЭТОГО?! Я начинаю всерьез сомневаться в твоей адекватности… — Шаворский сказал это таким тоном, словно я пришла попросить молока для кофе в Белый Дом во время конференции, а затем презрительно добавил: — Свободна. Твою одежду уже привезли, но сегодня у тебя входной. Естественно, этот день не входит в тот месяц, что ты обязана проработать здесь, но…

— Ты не понял, что я сказала?! Ты вообще хоть иногда меня слышишь!? — срываясь на истерический крик, сделав шаг вперед, простонала я, стараясь удержать застывшие слезы в глазах, затем умоляюще прошептала, хотя до конца не понятно, кого я умоляла, зачем и почему: — Я люблю тебя, Роберт… Несмотря на то, что ты полный кретин и моральный урод, не способный выражать свои чувства без биты по голове… какого-то непонятного мне хрена, я все равно люблю тебя и с каждым днем все больше! Наверное, у меня чертов Стокгольмский синдром или как там называется, когда жертва влюбляется в маньяка?.. Но это так… Я уже ничего не могу изменить! Просто прими это… как данность…