Его любящая родительница изучала сына поверх ободка чашки.

– Ерунда. Ты можешь быть идеальным джентльменом, когда пожелаешь. Я сама воспитала тебя, не так ли? Хотя твой отец и был сельским сквайром, но он с таким же комфортом мог бы состоять при королевском дворе.

– Король безумен, – пробормотал Дэниел, понимая, что ничего не добился, кроме того, что съел все до последнего пироги с малиной. Так что он напомнил ей о своем фиаско в «Олмаке» и о множестве других социальных ошибок, которые совершил, и еще может совершить в будущем. Ад и все дьяволы, да его выбрасывали из б ольшего количества баров и борделей, чем он может вспомнить, но эти истории не предназначены для ушей его матушки. – Знаешь, от меня не будет никакой помощи, когда ты начнешь вводить Сюзанну в общество. Я никогда не посещаю светские приемы и не вожу компанию с кем-то достаточно респектабельным, чтобы считаться подходящей партией для благородно воспитанной женщины, не говоря уже об их мамашах. Никто, с кем бы ты желала поддерживать знакомство, больше не присылает мне приглашений.

Леди Кора поставила чашку на стол и вздернула подбородок.

– Уверяю тебя, имени Стамфилдов будет достаточно, чтобы моя дочь получила доступ по все лучшие дома. А если нет, то свое дело сделают связи Ройсов. Никто не захочет оскорбить графа или графиню.

Боже, нет. Тетушка Ройс была самой чопорной женщиной из всех, кого Дэниел когда-либо знал. Рядом с ней даже патронессы «Олмака» напоминали поденщиц, разговаривающих на кокни.

– Вот. Видишь, учитывая поддержку тетушки Ройс, я тебе совершенно не нужен.

– Конечно, нужен. Мы не сможем выезжать только со слугами в качестве сопровождения. Ты хочешь, чтобы люди подумали, будто Сюзанну некому защитить? В самом деле, каждый повеса и охотник за приданым поверит, что они могут воспользоваться в своих интересах юной леди, и некому будет призвать их к ответу.

Его маленькой сестрой? Дэниел подавился последним куском выпечки, и пожелал, чтобы у него под рукой оказалось что-то покрепче чая, чтобы избавиться от дурного привкуса во рту.

– Я вздую любого, кто осмелится нанести ей хотя бы малейшее оскорбление.

Его мать нежно улыбнулась.

– Вот именно. Конечно, я не думаю, что тебе придется это делать. Но самой возможности будет достаточно, чтобы у кого угодно отбить охоту переступать черту приличий. К тому же ты должен присутствовать и быть готовым отказывать респектабельным, но нежелательным поклонникам. Ты же не хочешь, чтобы Сюзанна сама имела дело с их неловкими предложениями. Или я. Боже, только не это.

Его матушка могла справиться с любым количеством неоперившихся юнцов и помимо этого угостить их печеньем и советом.

– Они все будут нежелательными, – проворчал Дэниел, разглядывая пустое блюдо. – Сюзанна слишком молода.

– Ерунда. Мне было столько же лет, когда я встретила твоего отца. В действительности, это произошло в этой самой комнате. Он пришел с визитом вместе с одним из его друзей, с которым я танцевала. Я поняла, что этот мужчина создан для меня в тот же момент, когда его увидела. Знаешь, у тебя его мощное сложение и его мягкость. Я ощущала себя окруженной заботой даже когда просто сидела рядом с ним. Конечно же, здесь был и мой отец, чтобы изучать и отвергать нежеланных посетителей. Любой, у кого были бесчестные намерения, никогда не прошел бы сквозь парадную дверь.

Ее отцом был тот Ройс, у которого ложь вызывала головную боль. Конечно же, он немедленно посылал всех негодяев к дьяволу.

– Добсон может просто не впускать всех нежеланных гостей. Приличный лондонский дворецкий всегда отделяет зерна от плевел. И если тетя Ройс наняла его, то он должен воспользоваться тем же самыми надменными манерами, чтобы осадить любые претензии.

– Он всего лишь слуга, дорогой. А ты – брат Сюзанны.

– И как ее брат я заявляю, что она слишком молода, чтобы иметь дело с поклонниками и предложениями. Разве она не хочет сначала посетить несколько приемов? И сделать это дома?

– Она посещала местные ассамблеи целый год и не остановилась ни на одном из местных молодых людей.

Дэниел фыркнул.

– Я так и думаю, что нет. Сыновья мельника или помощник аптекаря? Или она танцевала с тем молодым викарием без подбородка?

– Викарий из хорошей семьи, с многообещающими перспективами, но теперь ты понимаешь, почему мы приехали в Лондон, – проговорила леди Кора. Она улыбнулась, словно Дэниел снова оказался в классной комнате и только что дал ей верный ответ во время урока по географии.

А тот все еще пребывал в недоумении.

– Нет, я не понимаю, почему вы с Сюзанной не могли подождать до тех пор, пока она не начнет лучше понимать себя. Ведь сейчас не старые времена, когда какой-нибудь деспотичный патриарх собирается по принуждению устроить для нее брак. В наши дни женщина должна быть достаточно зрелой, чтобы самой принимать такие важные решения. А Сюзанна все еще дитя.

Его мать покачала головой, а затем сняла тяжелый тюрбан, открыв все еще блестящие черные волосы, не тронутые сединой.

– Она хочет того, что нужно каждой женщине. Собственный дом. Привлекательного мужчину рядом с ней. Детей.

– Великие боги, она сама еще ребенок!

– Ей почти восемнадцать. И никто не станет утверждать, что она должна немедленно выйти замуж. Респектабельное ухаживание длится месяцами, чтобы молодые люди лучше узнали самих себя, как ты говоришь. И для того, чтобы первая влюбленность переросла в длительную привязанность, если это произойдет. Чтобы должным образом спланировать свадьбу нужно почти целый год. В самом деле, ты родился, когда я была не намного старше, чем сейчас Сюзанна. – Леди Кора улыбнулась воспоминаниям. – Я должна признаться, что ты появился на свет чуть раньше, чем следовало. Длинные помолвки – это такое испытание для тех, кто влюблен.

– Мама! – Сама мысль о том, что его маленькая сестричка окажется в постели с мужчиной, была достаточно скверной. Но то, что его родители предвосхитили свои клятвы? Господи, ему нужно что-то более крепкое, чем чай в хрупкой чашечке. Дэниел огляделся, но не увидел никаких графинов или бутылок. Вот и еще одна причина, по которой ему снова захотелось оказаться в снимаемых им комнатах.

Его матушка погрузилась в собственные размышления.

– Знаешь, ты мог бы захотеть поразмыслить над тем, чтобы начать создавать собственную детскую. Я никогда не давила на тебя, но не будет ничего страшного в том, если ты оглядишься по сторонам, на других дебютанток, пока мы будем выезжать.

– На этих жеманных маленьких дурочек в пастельных оборках? Какой мне толк от одной их них?

– Дети, – твердо заявила леди Кора. – Сын, чтобы унаследовать поместье. Дочь, чтобы ее баловать.

Еще больше ответственности. Дэниел вздрогнул, вспомнив о маленьких близнецах Рекса. Они положили девочку на руки Дэниелу в церкви во время крестин. В конце концов, он ведь был крестным отцом – это честь, как заявляли все вокруг. Почему они не смогли сделать его крестным отцом мальчика вместо Харри, он не знал. Он мог бы научить паренька ездить верхом и стрелять – нет, Харри лучше делает и то, и другое, и, вероятно, Рекс предполагал, что Дэниел своими размерами сможет лучше отгонять всяких повес и охотников за приданым.

Но девочка? Крошечная девочка с красным личиком? Да ведь он вспотел от страха, что раздавит ее своими огромными, неуклюжими лапами. Или испачкает эту длинную кружевную вещицу, в которую она была завернута. Или заставит ее расплакаться. Это будет хуже всего. Нет, будет еще хуже, если он оставит ее где-нибудь, как оставляет перчатки. Боже праведный, собственный младенец женского пола?

– Меня вполне устроят птенчики Рекса. И Харри.

– Ну а меня нет, простофиля. Я хочу собственных внуков. Твоих и Сюзанны.

Дэниел воспользовался салфеткой, чтобы промокнуть пот, собравшийся у него на лбу. Затем он попытался говорить мягко, без крика и бранных выражений.

– Я не гоняюсь за женщинами, мама.

Она промокнула губы своей салфеткой, едва скрывая улыбку.

– А в деревне мы слышали совсем о другом.

В этот раз Дэниел закричал:

– Эти женщины – не леди, и мы не будем говорить о моих личных делах! – Он поморщился на последнем слове, поднялся и вышел в коридор. Там находился Добсон, в чем Дэниел и не сомневался, и, вероятно, прислушивался к каждому смущающему слову. Черт бы его побрал, хороший дворецкий предусмотрел бы необходимость в более крепкой поддержке, когда обсуждаются свадьбы и младенцы. – Бренди. Немедленно.

Когда Дэниел снова сел напротив матери, она уже мысленно составляла списки потенциальных невест; он мог судить об этом по любопытствующему блеску в ее глазах. Он понизил голос на тот случай, если Добсон уже возвращался назад.

– Говорю тебе, я не готов жениться.

– Конечно, нет. Ни один джентльмен не готов, до тех пор, пока не сможет дождаться этого дня.

Дэниел проигнорировал этот комментарий, отнеся его на счет женской нелогичности.

– Кроме того, ни одна женщина в здравом уме не выйдет за меня.

– Чепуха. Ты привлекателен…

– Но не настолько красив, как Харри. Или Рекс – до того, как он заработал шрамы.

– Вздор. Вы трое – словно горошины в стручке, с черными волосами и темно-голубыми глазами. – Она слегка приосанилась. – У меня такие же волосы. И у Ройса тоже, хотя у моего брата они уже, к сожалению, поседели. Я бы сказала, что ты самый красивый из них, хотя, возможно, во мне говорит материнское предубеждение. Но ты определенно лучше сложен, чем оба твои кузена.

Дэниел был вынужден рассмеяться.

– Хорошо сложен для быка, ты имеешь в виду. Деликатная женщина съежится от страха, что ее затопчут. – Но в последнее время он потерял немного веса, боксируя у Джексона и фехтуя с Харри до того, как кузен покинул город.

Его мать еще не закончила.

– Ты с легкостью можешь позволить жене одеваться по последней моде.

– Мои карманы не настолько полны, как у Рекса.