***

А на следующий день, часов около  двенадцати, ко мне неожиданно пришла Жанна. Вошла, румяная с мороза, встала у порога, заозиралась, в поисках Толика, но, не найдя, успокоилась.

– Я на минуточку, меня сестра Катя ждёт, мы в служении сейчас. В общем, мы с Ираидой рассказали вчера сёстрам о твоём положении. Помолились за тебя и Иегова услышал.

– В смысле…

Жанна многозначительно дёрнула бровями.

– А ты как думала, так всегда и бывает! Моя бабушка, она тоже свидетель, я вроде говорила, да? Ну вот, она каждый год ездит к родной сестре в гости, в деревню. На месяц – полтора. Но она обычно в начале марта старается уезжать, а тут баба Нюся, ну, сестра, позвонила и сказала, что к ней в марте сын приедет с женой и внуками. В общем, моя бабушка сразу поняла, что это Иегова услышал наши молитвы. Она теперь поедет на месяц раньше – завтра утром. – Жанна расплылась в счастливой улыбке. – И предлагает тебе пожить пока у неё. Бесплатно!

Я растерялась.

– Как это? Она же меня не видела ни разу? Вот так просто, на месяц пустить чужого человека? Да ещё и бесплатно?

Жанна тронула меня за руку:

– Ты не чужая, ты изучающая. Как покрестишься, так вообще духовной сестрой будешь. К тому же – Иегова не допустит зла за добро, тут бабушке бояться нечего. Это же он послал дядю в гости к бабе Нюсе в марте. Специально, чтобы тебе было, где пожить, понимаешь?

Можно было бы подумать, что это и есть предрекаемая Ленкой вербовка, но я чувствовала, что Жанна и сама искренне радуется за меня, что она всем сердцем верит в то, что случилось чудо, и её уверенность заражала. Ну в самом деле, ещё вчера ситуация виделась безнадёжной, ещё вчера я просила Иегову решить проблему за меня, а сегодня уже перемены. А вдруг и правда – услышал? Но всё равно, подозрительно как-то.

– Жанна, я не знаю… Ну то есть, спасибо, конечно, огромное, но я так не могу. А если прям честно, то боюсь. Меня тут недавно кинули на полмиллиона, тоже по квартирному вопросу… Я теперь всего боюсь. А это, ну чужое жилье… Мало ли. Обворуют или ещё что, а мне отвечать потом? Нет, ты знаешь, я, наверное, откажусь. Но спасибо тебе огромное! Вот, прям, от души! – говорила и чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Да блин, ну и правда, разве бывает в жизни такое человеческое участие? – И бабушке обязательно передай спасибо!

– А знаешь, что… – Жанна на секунду задумалась, – давай сделаем так: мы с тобой сегодня сходим к ней в гости, вы познакомитесь, ты увидишь, что воровать у неё вообще нечего, успокоишься и тогда уже примешь решение, а? Обычно я живу у неё, на время отъезда, но я могу и дома, с мамой.

– Так может, мы тогда вместе с тобой и поживём?

– А кстати, – Жанна снова засияла, – точно! Правда квартирка однокомнатная и там всего один диванчик, который даже не раскладывается, но можно найти раскладушку. Я даже знаю у кого! Ну хорошо, давай так. Хотя бы поначалу, да? А потом ты увидишь, что бояться нечего.

Мне захотелось её обнять.

– Ну, тогда я, в принципе, весь день сегодня свободна.

– О! – махнула Жанна рукой, – скажешь тоже, весь день… Да бабушка знаешь, какая занятая, тем более уезжает на месяц! Весь день она не сможет. У неё примерно с двух до четырёх будет окно, а потом уже только после семи вечера. Тебе когда удобнее?

– Днём! – поспешно брякнула я и тут же почувствовала, как в груди словно бы развязался тугой узел. Что я там просила у Иеговы? Знак свыше? Получите – распишитесь.

– Хорошо. Мы из проповеди около двух обратно пойдём, и я за тобой зайду. А ты возьми с собой на всякий случай хотя бы зубную щётку и ночнушку, потому что, сразу говорю, ты поймёшь, что опасаться нечего.

***

Бабушка Жанны оказалась с закосом под интеллигенцию. Она носила хрустальные бусы в три нитки, подкрашивала глаза и активно пользовалась парфюмом. Впрочем, последнее как раз-таки было оправданно: четыре кота, что жили вместе с ней, дружно справляли нужду в лоточек с газетными обрывками, который стоял в туалете. Но так как двери в этот самый туалет не было, да и ходить в подмоченные товарищами бумажки котики не хотели, предпочитая делать свои дела рядом… Короче – парфюм был оправдан.

Санузел, кстати, совмещённый с ванной. Кухня крохотная. Коридор малюсенький. На подоконниках фиалочки в ассортименте, всюду вязаные крючком салфеточки. Всё очень старенькое, но довольно опрятное. И главное – телефон!

Квартира располагалась на втором этаже пятиэтажной «хрущёвки», прямо над мебельным магазином. В соседнем доме – продуктовый и хлебный. Сразу через дорогу – Промтовары. Почти напротив входа в мебельный остановка общественного транспорта. Очень удобно! Да ещё и недалеко от технаря!

Светлана Николаевна принципиально не признавала обращения к себе по отчеству, объясняя это тем, что все люди духовные братья и сёстры, а мы же не называем своих родных по отчеству, правда? «Выкать» тоже не велела, и я, глядя как Жанна обращается к своей бабушке «Света, ты» а то и вовсе «сестрёночка» – офигевала, конечно. Но с другой стороны, это не моё дело, а вариант проживания на целый месяц был реально классный. Даже несмотря на котиков.

Правда с первых же минут общения стало понятно, что платить мне всё-таки придётся, только не рублём, а интенсивным «Познаванием истины», как они называли свою деятельность. Тут я, конечно, сразу заподозрила, что это и есть «вербовка», но паспорт у меня никто не забирал, а значит, окончательное решение по-прежнему оставалось за мной. Вопрос совести, так сказать.

Пока сидели в комнатке и общались, я нет-нет, да и поглядывала на будильник возле телевизора: половина третьего… без двадцати… без пятнадцати, без десяти… Сердце колотилось об рёбра, меня охватывала странная слабость и оцепенение, словно из комнаты начал резко исчезать воздух… А потом пришёл «брат Гена», принёс раскладушку. Болтливый, такой, юморной дядька средних лет, очень опрятный, доброжелательный.

…И я вспомнила о Денисе только около четырёх часов, когда Света засобиралась в очередное «служение» раздавать журнальчики, и предложила мне пойти с ней, посмотреть, как это делается. Если честно – не хотелось жутко! Но пришлось.

Перед сном она продемонстрировала мне, как надо молиться, я послушно постояла с опущенной головой и сложенными лодочкой ладонями, а потом, когда уже погасили свет, на всякий случай шепнула мудрость от своей бабушки: «Ложусь на новом месте – приснись жених невесте»

Раскладушка отчаянно скрипела, котики, до глубины души заинтересованные неожиданной подселенкой, стремились опробовать новую лежанку, но я всё равно уснула почти мгновенно. Мне снилась какая-то фигня про Вифлеем, люди в драпировках, точно такие, как на картинках из журнала «Сторожевая башня», и был ли среди них мой жених – не понятно. Надеюсь, что нет.

Глава 35

Стоило увидеть Ленку – и меня снова накрыло. Сдержанно кивнув на её «привет», я поспешила в аудиторию. Глупо конечно, ведь общаться-то всё равно придётся, да и предъявить мне ей, по большому счёту нечего… Но, бли-и-ин… Нужно было время, чтобы подышать.

Она настигла меня сразу после пары:

– Судя по твоей мине – работёнка оказалась не ахти, да?

– Вроде того.

– А чего ты мне не позвонила? Договаривались, же! Я, между прочим, ждала, даже гулять не пошла… – И вдруг вцепилась в мой локоть. – Кста-а-ати! Знаешь, кого я вчера вечером встретила?

– Не знаю.

– Савченко!

– М. Круто.

– О… У бабок на рынке молоко от твоей рожи скислось… – передразнивая меня, скривилась Ленка. – Кобыркова, дело-то не в самом Савченко, а в его видо́не!

– Голый что ли был?

– Пфф… Если бы! – она хохотнула. – Синий, как баклажан!

– В смысле… Пьяный?

– Да какой пьяный – избитый! Один глаз затёк нахрен, над бровью пластырь, на носу пластырь. Губа распухшая, и на ней кровяная корка – во-о-от такенная!

Я похолодела.

– А… А что с ним случилось?

– Так он мне и рассказал, ага! Даже Барбашина, похоже, не в курсе. Во всяком случае, мне сказала, что не знает. Но расписан он, конечно, красиво.

– Может, на соревнованиях был? – предположила я, хотя и сама в это не верила. Ленка тоже:

– Какие соревнования – у него морда побитая! Разве в вольной борьбе бьют по морде?

– Нет.

– Ну вот и я так думаю. Скорее всего, не на ту бабу залез. Потерял, так сказать, осторожность – словил пиздюлей. Ну и нормально, надо же и совесть иметь хоть иногда.

– Машкова, Кобыркова, вам особое приглашение нужно? – окликнул нас препод, Сергей Викторович, уже закрывая дверь в аудиторию. – Сейчас быстро выпишу, напроситесь у меня!


После очередной пары, Ленка уже не хотела говорить про Лёшку. А я наоборот – не могла думать ни о чём другом. В голове основательно засела Боярская с её ужасами о психованном Денисе, которого сейчас лучше не злить. Да ну, нахрен… Не может этого быть!..

Подошла-таки к Барбашиной. Та была задумчиво-озабочена чем-то, что, в принципе, и понятно, но, не смотря на внешнюю заторможенность, на хер меня послала очень даже активно:

– Вообще не твоё дело, поняла? И не лезь, без твоих соплей обойдёмся!

Коза драная…

– Словила? – ещё издали заржала Ленка. – Я ж поэтому и пыталась сама узнать, что чуяла, куда она тебя пошлёт. На, – она сунула мне пирожок в бумажной салфетке. – Там были ещё с картошкой и яблоками, но я решила, что ты любишь с капустой.

– Спасибо, – машинально ответила я и сунула его в сумку.

– Аллё! Приём-приём, Кобыркова! Это, – она вынула его и снова впихнула мне в руку, – съедобное. Это есть надо, ферштейн?

Я растерянно кивнула и откусила. Есть не хотелось вообще, даже наоборот – тошнило. Снова таблетки, снова болючие сиськи… Благо, хоть месячные хотя и лили ккак из ведра, но и закончились за какие-то три дня.