– Подождите, вы хотите сказать, что в этой квартире уже месяц, как никого нет? Но как же… – Я заглянула в расписку. – Ну вот же, написано… – И побежала по строчкам уже внимательнее, а там всё по форме, не придерёшься. Прям хоть каждую букву читай! – Смотрите сами: Я, Иванова Марья Ивановна, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, паспорт: серия: двенадцать тридцать четыре, номер: пятьсот шестьдесят семь, восемьсот девяносто… – И, уничтоженная, я замолчала.

– Ну? Чего ты? – требовательно окликнула соседка. – Адресом что ли ошиблась? Вот и я говорю – нет тут никого! Иди отсюда!

Я кивнула и, не найдя силы подхватить баул на плечо, волоком потащила его вниз по ступенькам.

Серия: 12 34, номер: 567 890… Как лохушку какую-то. Дурочку инфантильную. Четыреста восемьдесят тысяч. ЧЕТЫРЕСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ, блядь! Хоть с моста башкой об лёд прыгай, честное слово.

***

Снова, заливаясь соплями и слезами, пёрла сумки. Теперь уже обратно. Проходя мимо телефонных будок, не удержалась, набрала Машкову.

– Да! – опять отец. Да что за нафиг, он даже мне уже начал надоедать, не то, что Ленке и её мамане… – Да, слушаю!

Я всхлипнула на вздохе и решилась.

– Здравствуйте, а можно Лену услышать?

Снова всхлипнула.

– Кто спрашивает?

– Это… одногрупница, – снова всхлипнула. – Людмила.

На самом деле я не ревела, оно как-то само уже всхлипывалось, а я просто не могла это контролировать. Отходняк. В трубке повисла тишина, потом возня и, наконец, Ленкин голос:

– Алло?

– Лен, привет, это я.

– А, Кать, привет…

– Стоп, стоп! Я уже сказала, что я Люда.

– А, Люд, привет, не узнала тебя, богатой будешь… Погоди, ты что плачешь?

– Ага, от смеха. Хочешь и ты посмеяться, в тему богатства, так сказать? Меня только что кинули на пол ляма.

Пауза.

– Ну, вообще не смешно.

– Да вот же… – я судорожно вздохнула. – Ты извини, я… мне нужно было поговорить с кем-то. Тебе не сильно влетит?

– Да пофиг… Ты в милицию обращалась?

– Нет. Там всё так глупо получилось, Лен… Стыдно даже в милицию идти. Развели, как лохушку. Сама виновата.

– Знаешь, что, пол ляма на дороге не валяются, тем более в твоём положении! Ноги в руки, и в милицию быстро! Пока по горячим следам.

– Да какие горячие, двое суток уже прошло. Я тебе завтра расписку покажу, Лен… Её в рамочку и в кабинет делопроизводства, в качестве наглядного пособия по профнепригодности. Экономист хренов, блин… так стыдно! А ты говоришь – в милицию.

– Стыдно, когда хрен видно! Ты откуда звонишь? Давай я попробую вырваться, встретимся у стадиона, а? Только набери меня ещё через часок, вдруг не получится.

***

В задумчивости стоя у светофора, я даже не сразу поняла, что заставило меня вздрогнуть. Потом уже, перейдя дорогу, сообразила – в тот момент мимо проехал чёрный джип. КАЖЕТСЯ. Оглянулась на транспортный поток, но куда там! Настоящий подтопленный муравейник – так и снуют, так и мельтешат.

Наваждение, психоз. Словно Мухосранск стал вдруг столицей, и в него со всей страны ломанулись чёрные джипы, ага. Да и, допустим, появился бы Денис снова, и что, я бы повторила набег на грабли?

Как знать…

Тащила баул и вспоминала, как в тот давний злосчастный день несла в пункт приёма две сумки с пивными бутылками. Ненакрашенная, взлохмаченная октябрьским ветром, в стрёмных джинсах почти на два размера больше – матери кто-то отдал… А он сначала промчался мимо, потом притормозил, и, дождавшись пока поравняемся, поехал – медленно-медленно, заигрывая, шутя через открытое окно. Весь искрился хорошим настроением. В честь дня рождения друга, наверное, ага. А может, и слегка под мухой уже. У него, кстати, тогда не джип был, а какая-то другая машина. Так вот, я, между прочим, тоже не собиралась знакомиться с ним, а уж тем более, заводить отношения! И согласилась прийти в клуб исключительно, ради того чтобы отстал поскорее и не позорил перед прохожими!

Но часа через полтора встретились в заброшке с Ленкой. Курили, болтали. Я не без скрытой гордости рассказала о назойливом крутом прилипале и его приглашении, а Машкова, в своей прямолинейной манере заявила, что я дура. «Да причём тут Савченко?!» – воздевая руки к обвалившемуся потолку увещевала она. «Вы уже почти три года дружите, а толку? Да и потом, тебя кто-то просит отчитываться перед ним? Ну и всё! Дура будешь, если такой шанс упустишь, Кобыряка! Чего тебе терять-то, родные общажные пенаты?» Она же, сбегав домой, припёрла мне свою итальянскую юбку. А вот спросить колготки я тогда постеснялась, поэтому и поехала без них…

И вот я вспоминала всё это, и удивлялась – из каких мелочей и случайностей ткутся судьбы! Не поставил бы Денис затяжку на Ленкину юбку – в ту проклятую субботу я встретилась бы с ним самим, а не поехала на его базу с Рыжим и Серым. И, кто знает, как сложилось бы тогда?

А ещё судьбы ткутся из глупостей и умностей. Вот послушалась бы своей совести, а не Ленкиного совета – так и вообще в ус не дула бы теперь, не вздрагивала от каждой чёрной машины, не задыхалась бы от раскаянья…

Да только как отличить-то одно от другого, когда по ночам мне до сих пор снились море и горы – светлые, полные воздуха и надежд сказки, в которых я побывала наяву? Разве это всё того не стоило?

***

Ленка опоздала на полчаса.

– Я уж думала не придёшь всё-таки, что обломали в последний момент.

– Да фигня. Допрос с пристрастием, вынос мозга, и я совершенно свободна. Но ты, знаешь, тоже молодец – «я Людмила»!

– А какая разница, вообще, Катя, Люда? Одногрупница и всё. Что даже так нельзя?

– Да отцу-то пофиг, он всё равно не знает никого, но если мать берёт трубку, то лучше Катя, ага? – Помолчала, думая о чём-то. – У неё, похоже, новый любовник, прикинь? Дорогу сегодня перехожу – нате вам, едут. На девя-я-ятке… – возмущённо потрясла раскрытой ладонью. – Долбануться можно, надо же так опуститься!

Я тоже помолчала. Странно это как-то – запалив мать с любовником возмущаться только тому, что машина небогатая… Мне, наверное, не понять. Постаралась перевести тему:

– А если отцу пофиг, чего допросы устраивает?

– А у него слух знаешь, какой! Как пёс на наркоту, на «милиция» среагировал. И давай – кто, куда, зачем, почему… Пришлось, короче, рассказать вкратце, в чём дело. Ну, просто не было другого выхода.

– Ну и ладно. Наплевать, если честно. Стыдно только, что подумает, что я тупой будущий экономист.

– А, да, он, кстати, поржал над этим.

– Зашибись… А ты говоришь, в милицию. Чтобы в меня там пальцами тыкали? Вот расписка, полюбуйся.

Подошли под фонарный столб, Ленка побежала глазами по строчкам и тут же засмеялась:

– Ну, бля-я-я, Кобыркова! Мозги у тебя есть? Ты что, не читала, прежде чем деньги отдать?

– Я читала текст, цифры не смотрела.

– А паспорт? Жопой что ли сверяла?

– Я не сверяла. У неё ребёнок спал в комнате, она забыла паспорт вынести, я не стала напрягать… – И запнулась под Ленкиным уничтожающим взглядом. – Ну да, да, я тупица! И, если честно, ненавижу экономику, бухгалтерию и бумажки вообще. Зато у меня способности к рисованию! И вообще хорошая обучаемость и успеваемость!

– Люд, забудь! Школа кончилась, жизнь началась. Аттестатик свой засунь куда-нибудь и тоже забудь. Уж насколько я тупая была по всяким там биологиям, физикам, химиям и геометриям, а экономику распробовала, наконец, спустя семестр. Увлекательная штука, между прочим! Люблю, когда всё бумажка к бумажке, неожиданно, да? Знала бы раньше, после девятого бы в технарь пошла. Вот и ты, видать, распробовала, только в другую сторону.

Я пожала плечами.

– А что делать? Не в «Пед» же мне идти? Не, Лен, нефиг теперь уже хернёй страдать, стерпится – слюбится. Тем более на таких шишках опыт быстро приходит.

– Н-да уж… Короче смотри, есть знакомый мент, можно как-то неофициально у него узнать, как вообще ситуация, дохлая или нет. Пол ляма – это даже меня жаба душит, а уж тебе и подавно надо хоть попытаться. У тебя хотя бы что-то из денег осталось?

Я мотнула головой:

– Лекарств набрала позавчера. Хотя, около полтинника что-то наскребу, конечно, но на этом пока всё. Ну и оставшиеся шмотки в субботу загоню. Так приценилась в прошлый раз – тысяч четыреста должно выгореть, хотя, конечно, жалко за такую цену отдавать, в магазине они гораздо дороже стоили. Импорт! Тебе, кстати, не нужна курточка из искусственного каракуля? Вообще от настоящего не отличить!

– Угу, спасибо за заботу, но у меня есть курточка из натуральной норки. А, кстати, тётка та, которая в ЦУМе отдел держит, как думаешь, она в курсе, что ты больше не блатная? Может, наведаться к ней под шумок, приодеться? Чтобы было, что продавать потом?

– Охренеть у тебя фантазия, Лен! Чтобы меня за это в канаве прикопали? Нет, спасибо! Я лучше семечками торговать пойду.

– Хм… Ну если так, то какой смысл размениваться на семки, когда можно сразу что-то крупнее брать? Наприме-е-ер… – задумалась, – например парфюм, косметика? А что, просчитать затраты на дорогу до Москвы и обратно, узнать цены на товар там и здесь. На разнице, говорят, можно неплохо нагреться. Мотаться, конечно, придётся много. Зато потом поднакопишь и поедешь в Италию или в Турцию – там вообще всё копейки стоит. А там, глядишь, и откроешь отдел в ЦУМе, прямо напротив этой своей тётки блатной! Сама принарядишься, поднимешься. Прикинь? Придёт туда этот твой батя и охренеет, все локти обкусает. А ты не ведись, тогда, цену сразу себе назначай нормальную!

– Лен, хватит, а? Во-первых, она торгует женской одеждой и если он туда и придёт когда-нибудь, то только для того чтобы нарядить свою новую тёлку, а во-вторых, коммерция это всё-таки не моё. Я бы пошла куда-нибудь, где работа с людьми, но стабильность и чёткий круг обязанностей.