Стася Андриевская - Порочная невинность

– Так, не реветь! – приказала Ленка. – Курить будешь?

Я отрицательно мотнула головой.

– Тогда вот, – схватив мою ладонь, она вывалила на неё три подушечки самого ядрёного из всех возможных «Стиморолов», – жуй быстро! Это тебе шоковая терапия, за нытьё! Всё временно, Люд! Вот весна начнётся, и увидишь – сразу жить захочется! Познакомить тебя пока с кем-нибудь? Ну так, чисто зиму переждать, ранки подлатать? И чтобы целка не заросла. – Засмеялась, но совсем не обидно. – Нет, серьёзно! Возле универсама ларёк «Ремонт обуви» видела? Там Ашот с Самвелом работают. Хорошие такие армянчики, мне кажется, отец с сыном… а может дядя с племянником, точно не знаю. Но клеятся так, что мама не горюй! Можно с ними затусить. – Хитро подмигнув, пихнула меня в плечо. – Как раз как мы любим – тебе старпёр, мне вьюноша неопытный…

– Лен, отстань! Даже думать об этом не хочу!

– Ну и зря. Клин, знаешь ли, клином вышибают. Я вот не могу долго без секса, а ждать пока Димон сподобится… – И вдруг, схватила меня за локоть. – Слу-у-ушай, так Барбашина тоже теперь воняет, наверное?

– Не нюхала.

– Да уж наверняка, вы ж там в одной заднице все… То-то Савченко на Анжелку переключился!

– На какую ещё Анжелку?

– Рыжая такая, из технологов. Ну, с пятого курса!

Я неожиданно почувствовала острую, противную жлобу. Усмехнулась, как можно безразличнее:

– Серьёзно что ли? Так у него же ещё во вторник на той неделе Ритка ночевала. Эта, помнишь, брюнетка такая крашеная. С лёгкой атлетики?

– А-а-а, поняла! – кивнула Ленка. – Это что ж получается – понесло нашего Савченко? Вот тебе и тихоня… Только хата освободилась, и сразу во все тяжкие! Даже сорок дней ещё не прошло, говнюк.

– Угу. Самое интересное, что при этом Барбашина-то тоже продолжает к нему бегать!

– Да ладно?! Нафига? Полы мыть и борщ варить?

Рассмеялись. С одной стороны, конечно, мы вели себя как стерво́зины, а с другой – ну это же всё без злобы, просто бабьи сплетни… Всё-таки Ленка классная девчонка, просто я только теперь созрела до её уровня. Когда-нибудь и Наташка до нас дорастёт. И, затаив дыхание, я наконец спросила о том, что давно не давало покоя:

– Лен, ну а вообще, как тебе Савченко? Понравился? Ну… тогда…

Она посмотрела на меня пытливо, словно сомневаясь, стоит ли отвечать, и пожала плечами:

– А ты думаешь, я сильно помню? Мы же пьяные были.

– Ой, хватит, а? Все три раза что ли, пьяные? Поздно уже шифроваться, я давно всё знаю. Кстати, я вот всё думала, но так и не поняла – где вы тусили-то? Каждый раз на даче или у него всё-таки хватило ума номер в гостинице снять?

– Номер в гостинице? Как ты себе это представляешь? Трахнулись на даче, собрались и поехали на новое место, трахнулись там – и снова на новое? Это уже не тянет на случайный секс.

У меня даже улыбочка с лица сползла.

– В смысле? Вы что…

Ленка сначала непонимающе молчала, а потом вдруг рассмеялась:

– Погоди, ты что, думала, мы с ним встречались три раза? Люд, ты чего! Я ж тебе сразу сказала – я не хотела этого, не планировала! Ну не такая уж я сучка, знаешь ли, что б на твоего мужика без спросу прыгать… Забурились на эту дачу, блин, как бы даже не собираясь ничего такого, а там уж само как-то случилось. А он же тогда в первый раз… Чего ему там – раз-два и готов. Я даже не поняла, что к чему, а он, ну пять минут от силы и – опа! – снова готов. А потом снова. А потом у него презики кончились, и всё, Люд! Хоть пьяный, но сознательный, блин… Какие свидания, какая гостиница, о чём ты вообще!

Я молчала. Поверженная поздним пониманием, даже забыла на время о Денисе.

– Люд, – словно извиняясь, шепнула Ленка, – он тоже не хотел, правда! По дури всё вышло. Он меня и по имени-то ни разу правильно не назвал, всё Милочка да Людочка… – Усмехнулась. – Даже обидно, как-то. Ну только не начинай сначала, а? Всё в жизни бывает, слушай. Ну этот, как его… человеческий фактор!

На следующий день я отнесла на рынок ватные штаны Денчика, полусапожки и платье в котором была в новогоднюю ночь. Расставаться с ним было невероятно трудно – я всё ещё очень ярко помнила, как ладони Дениса скользили под короткую пышную юбчонку, гладя мои бёдра, как, потерявший в страстном дурмане самообладание, он едва не вырвал с корнем не желающую расстёгиваться потайную молнию… И даже сделал попытку стянуть с меня застёгнутое платье. А я смеялась тогда взахлёб, потому, что мне было щекотно и хорошо…

Но атмосфера барахолки увлекла, закружила, обнажила реальность. Отрезвила. Кто крутится – тот и живёт, и блюдечек с голубой каёмочкой, как у Ленки, например, на всех точно не хватит. Придётся самой.

Вырученные четыреста пятьдесят тысяч – почти две зарплаты уборщицы. Спрятав деньги во внутренний карман, я пробежалась по торговым рядам, присмотрелась, сколько может стоить куртка из искусственного каракуля и жаккардовый брючный костюм. По ходу разведки спрашивала, не нужен ли продавец на точку – нет, не нужен. Самим бы продержаться…

В продовольственных рядах, на рыбе, думала, умру от радости – сказали подходить уже завтра, с паспортом и… с санитарной книжкой, которой у меня отродясь никогда не было. Вот невезуха!

С рынка шла пешком, по пути останавливаясь возле каждого столба. Срывала номерки телефончиков, гадая, сколько же могут запросить за комнату, если квартиры-однушки сдаются по четыреста – шестьсот тысяч в месяц. Как всё дорого! И дёшево одновременно, если вспомнить, как Денис сыпал перед регистраторшей в Сочинской гостинице доллары, лишь бы она заткнулась и не мешала ему говорить по телефону. В лицо он мне, кстати, тоже, кажется, мятую «зелень» швырнул, но я, естественно, вылетела тогда из машины, даже мысли не допустив, чтобы взять хоть одну бумажку.

«Пусть подавится, псих ненормальный!» – думала я теперь, кружась возле столбов, проверяя, не потеряла ли деньги, не украли ли их цыганята, снующие вокруг… А в ответ словно слышала его откровенное: «Да, да, зацепила! Довольна?» Даже не верится, что он сказал это тогда. Не верится в то, что в тот миг я была счастлива. Параллельная реальность какая-то.

Из задумчивости меня выдернул назойливый звук. Оглянулась. Вдоль тротуара медленно ехал вишнёвый «Опель» и периодически осторожно сигналил, пытаясь привлечь моё внимание. За рулём мужик, на переднем пассажирском тётка в годах – манит меня рукой. Я сделала вид, что не заметила. Знаем мы эти опели, мазды, ауди… Ели уже и давились. Хватит.

Но машина так и кралась за мной вдоль обочины, пока не приблизились к перекрёстку. Там она рванула вперёд и, завершив манёвр, остановилась за поворотом, у пешеходного перехода. Из неё выскочила та тётка – и ко мне.

– Привет!

Я напряглась, сцепила руки на груди.

– Не работу, случайно ищешь? – дружелюбно подмигнула тётка.

– Нет.

…Что?! Что я сказала?!

– Жаль. Ну а подработать не хочешь? У меня, просто, сотрудница не вышла, а надо – вот прям хоть вешайся… Полтос за час заплачу. Здесь недалеко, на Марийской. Там, за рынком, знаешь?.. Отвезу, привезу – всё путём, не переживай даже.

Я растерянно улыбнулась:

– А что надо будет делать?

Видимо я выглядела сейчас дурочкой, потому что тётка посмотрела на меня – дружелюбно, так, ласково, и взмахнула руками:

– Ну, окей, ты можешь быть в маске. Сейчас заедем в Детский мир, возьмём какую захочешь. Только мне очень быстро надо.

И до меня дошло. Я снова вежливо улыбнулась и пошла прочь, уже на ходу мотнув головой:

– Нет, спасибо. Я не ищу работу.

– А зря! – крикнула она мне вслед. – С твоими данными можно даже карьеру сделать! Гарантированно! У меня все клиенты денежные! Слушай, ну хочешь, давай на шестьдесят договоримся? Эй, не глупи, через час уже свободна будешь! Ну ладно, семьдесят!

Вот так. Продавцом на рынок – стоять зимой на улице, копаться окоченевшими руками в рыбе и получать за это всего лишь процент от выручки, порядка сорока косых в день – это санкнижка нужна. А проституткой – хоть сию минуту, за семьдесят косарей в час. В ЧАС! Привезут, увезут и даже масочку купят, что бы без палева. Опять же, какой на рыбе карьерный рост? А тут – пожалуйста.

И почему все видят во мне проститутку? Может это моё предназначение, которое выбито на лбу, а я-то дурочка, от него бегаю? И смех и грех, как говорит бабушка.

Только перешла через дорогу, как ко мне снова подошли. На этот раз две женщины средних лет. Сразу видно – небогатые, но аккуратные, культурные. Обе в вязаных береточках, у обеих – внушительных размеров дамские сумки на локте. Улыбаются так ласково и умиротворяюще.

– Здравствуйте, девушка!

Я остановилась. Ну, вот так я воспитана, что не могу сходу игнорировать или посылать!

– Здравствуйте…

– Можно вас спросить? Как вы думаете, может ли молодая женщина ваших лет жить и богато и честно?

Что, блин? Я думала, спросят дорогу в театр…

– Ну… наверное.

– А что для этого нужно?

– Ну не знаю… – Я задумалась. – Наверное, образование получить, хорошую работу найти. – Они кивали, одобряя каждое моё слово, и меня вдруг втянуло. – Но только не факт, что если вы работаете честно, то и работа у вас честная. Хозяин, если частник особенно, может и мухлевать. Тут уж, как повезёт…

– А как вы думаете, что важнее, жить честно или богато?

– Ну… Думаю, честно. – «Что я несу-то, Господи? Толку-то с этой честности, когда ты в полной заднице?»

– А как вы думаете, это возможно? – не унимались тётки.

Я улыбнулась, поняв подвох.

– Думаю, нет. Ну или не всегда.

– А вы хотели бы жить в мире, где честность – это естественное состояние человечества? Где все живут в мире и согласии, у всех всё есть? Нет бедности, болезней и горя? – Заглядывают в глаза и заранее одобряюще кивают. Как тут не ответить?